пробовала.
Она извлекла из складок одежды белую, похожую на личинку капсулу, вставила её в трубку и с наслаждением затянулась.
— Я на самом деле понимаю, что вы хотите сказать. — Томаш пригладил волосы на затылке. — Все мы для чего-нибудь да сгодимся. Теневой бизнес, все дела. Только вот не в текущей ситуации.
— Да ничего я не хочу сказать! — Над резным столом медленно оседало сиреневое, похожее на космическую туманность облако. — Мы же просто отдыхаем, общаемся. На планете осталось не так много литийцев, и вы для меня — уникальный собеседник. Мне и правда очень нравятся ваши обычаи, ваш народ. Мы так сильно отличаемся друг от друга, даже внешне. Для некоторых — это проблема. У меня же, напротив, это вызывает особенный интерес. Очень жаль, что не все разделяют мою позицию.
— К чему вы ведёте?
— Я — ни к чему. Но сложившаяся ситуация к чему-нибудь да приведёт. Будь я литийкой, не хотелось бы мне сейчас оказаться на Бакаре. Большинство ваших соотечественников давно улетели, но вы, наверное, не хотели бросать корабль. Я вас прекрасно понимаю и очень надеюсь на, — Айша поиграла пальцами в воздухе, нажимая на невидимые клавиши, — успех вашей апелляции. А пока вы, как несложно догадаться, отсиживаетесь в Аль-Салиме? Не самое воодушевляющее занятие. К тому же в вас литийца за милю видно, в какой бы наряд вы ни облачились. Скоро и в порту станет небезопасно.
Томаш осушил залпом бокал и прижал руку к груди, сдерживая кашель.
— Мир полон опасностей! — заявил он, подражая голосу Айши. — Но уж лучше опасности на космодроме, чем ваша самоубийственная миссия. Я ведь всё правильно угадал с её деталями?
— Да. Вы очень проницательны!
Айша улыбнулась, и кожу у неё на щёках испещрили глубокие старческие морщины. Томаш подумал, что ей, должно быть, далеко за шестьдесят — бакарийские женщины часто выглядят моложе своих лет. Возраст Айши прорывался сквозь неестественно-белую кожу, когда она хмурилась или улыбалась — точно уродливая экзема, которую пытаются скрыть под жирным слоем грима. Стоило же Айше согнать с лица человеческие эмоции, как она вновь превращалась в бездушное, лишённое возраста изваяние.
— Вы ошиблись буквально в паре незначительных деталей. Дело в том, что корабль, к которому вам предстоит пристыковаться, не имеет современной сигнатуры. Да и груз никакой забирать не придётся.
— Корабль без сигнатуры? — поднял брови Томаш. — Без груза?
— Вижу, вы заинтересовались. — Айша вновь на секунду стала похожа на древнюю старуху. — Может быть, ещё бокальчик тинктуры?
* * *
Лада ждала Томаша в коридоре. Она стояла у панорамного окна, облокотившись на резную балюстраду, и смотрела, как темнеющее вечернее небо рассекают лазерные лучи, похожие на координатную сетку в вирте. В пасмурной синеве стремительно мелькали созданные игрой света изображения — чьё-то хмурое лицо, крутящаяся, как волчок, планета, сложносочинённый герб, космолёт с ненужными крыльями. Ладу так загипнотизировало это зрелище, что она даже не услышала шагов Томаша.
Томаш положил ей руку на плечо.
— Я уж решила, ты через час будешь, не раньше.
— Извини, — сказал Томаш. — Странная манера у этой дамочки вести переговоры. Ходит вокруг да около и ищет, с какой стороны к тебе лучше подобраться, чтобы ухватить посильнее.
— И о чём вы говорили всё это время?
— Да много о чём. О тинктуре, например.
— То-то я запах чувствую. — Лада махнула рукой.
— Запах! — хмыкнул Томаш. — Это настоящий эксклюзив — аж тридцать лет выдержки. Она, видимо, хотела свой недосягаемый уровень крутизны показать. Мы такую тинктурку даже не возили обычно. Правда, теперь все кишки гудят.
— Короче, понятно. Очередная корпоративная стерва, которая переживает, что из-за кризиса ей тинктуры не хватает.
— На самом деле, — Томаш потёр затылок, — не совсем.
Призрачная планета, похожая на изъеденный червями плод, зависла над стеклянными сталагмитами небоскрёбов — как фальшивая бакарийская луна.
— Что, сегодня праздник какой-то? — спросил Томаш.
— А я откуда знаю? У них тут каждый день праздник. Там, — Лада подняла голову, — война, а тут праздник.
Они замолчали. С высоты двухсотого этажа казалось, что город затягивает полотно кипящих туч, над которым плывут призрачные корабли и планеты. Томаш подумал, что это самая наглядная демонстрация расслоения общества, которую он видел. Живущие на нижних ярусах видят лишь туман, а тех, кто забрался повыше, развлекают иллюминацией.
— Дело хоть предлагает? — спросила Лада.
Томаш вздохнул.
— Не знаю. Это зависит… — Призрачный истребитель спикировал над небоскрёбами и рассеялся в воздухе, как отголосок битвы, которая ведётся далеко в космосе. — От многого зависит. Хотела бы убраться отсюда поскорее?
— Спрашиваешь! — фыркнула Лада.
Небо полыхало огнями, как во время артобстрела.
Лада всегда считала себя человеком без родины, но больше всего ненавидела Бакар с его душными мегаполисами, низкой гравитацией и вечным смогом, из-за которого приходилось бороться с накатывающей приступами тошнотой. Сама она родилась на Литии, но в ней текла кровь двух миров. Бакариец и литийка — союз редкий и одинаково презираемый на обеих планетах. Лада нигде себе не находила места. Высокая, с атлетичным телосложением и короткими угольными волосами — она стала чужаком и на Литии, и на Бакаре.
Она была красива — но какой-то холодной, отстранённой красотой, которая, скорее, могла вдохновить написать с неё портрет, чем вызвать шевеление в штанах. Это, впрочем, не помешало Томашу подкатить к ней в первый же полёт — и получить отлуп, о котором он до сих пор вспоминал с кислой миной. Лада тогда обворожительно улыбнулась, потрепала его по небритой щеке и сказала, что мужчины её совершенно не интересуют.
— Так ты расскажешь, о чём вы договорились? — спросила Лада. — Или руку тебе сломать?
Томаш даже не был уверен, что она шутит. Он набрал побольше воздуха в грудь:
— Знаю, это покажется тебе бредом, но…
* * *
— Чего? Какой ещё корабль без сигнатуры? — Насир покрутил пальцем у виска. — Вы там перепились без меня? Адыр елдыш! Знал я, надо было с вами идти! Хоть развлёкся бы!
Он с аппетитом наворачивал квелый на вид синтостейк, кое-как втиснувшись за столик в кают-компании. Корабль Томаша создавался по литийским меркам, и крупному бакарийцу — в два с лишним метра ростом — на нём было тесновато. Когда Насир сидел за обеденным столом, то казалось, что взрослый верзила залез каким-то чудом за школьную парту.
— Корабль как корабль, — сказал Томаш. — Ты чего, опять тинктуры перебрал? Сигнатуры меньше десяти лет назад появились, а до этого…
— Не учи учёного! — проговорил, аппетитно чавкая, Насир. — Знаю я всё без тебя и так! Сигнатуры и прочий абрам кирдым!
— Насик, может, ты прервёшь на время свою трапезу? —
