Он выставляет автомат перед собой, как полено. На броне комочки земли, гильзы и распухшая синюшная кисть руки с черными ногтями. Справа ухает «Аглень», словно гигантский филин. Дымно-огненный след гранаты пролетает мимо сознания и лопается на близком склоне, как огненный гриб-дождевик под сапогом.
Оторванная кисть ощупывает пальцами броню и подтягивается ближе к стволу его оружия. Мысли исчезают, подскочивший вверх тошнотворный ком вышибает мозг под каску как бильярдный шар: свояка — в середину!
— Ложись!!!
Федор упал бы и сам. Его скрючивает у катка, а над головой по броне многотонно шаркает, грохочет, и в склон кювета неразорвавшимся снарядом вонзается крашеный конус на прямоугольном основании. На конусе овальный портрет с размытыми чертами лица и надпись: 12.07. 1997 — 25.12.20… Последние цифры не видны. Он щурится, словно прицеливаясь, словно от того, разберет он эти цифры или нет — зависит его жизнь.
В светлеющем небе возникает ревущий гул. Он нарастает и снижается.
— Очнись, придурок!..
Его тащат в кювет и дальше, к поваленному забору. Автомат волочится на ремне, скребет по асфальту прикладом. Вокруг крики, стрельба, разрывы — голову рвет вопреки физическим законам: в пустоте звуки ведь не должны распространяться. Перед глазами все пляшет и плывет под ноги, пока земля не ударяет в лицо. Горячие волны звука катятся по спине давящим катком, темнота над дорогой с чмоканьем лопается и вдруг рассветает оранжевым жаром. Струи пламени хлещут во все стороны…
Все правильно. Безопасен только пепел. Жирный пепел с запахом горелого мяса. Когда их рота выдвигалась на Сочмарово, кто-то уже знал об этом…
* * *
— …Не приближайтесь к останкам!.. Повторяю, не приближайтесь к любым останкам, фрагментам тел, как бы медленно они ни двигались! Остерегайтесь любых животных, особенно птиц! Это опасно! Если вы передвигаетесь по открытой местности, найдите автомобиль! Если такой возможности нет — находитесь в помещении. Забаррикадируйтесь! Если у вас есть рация, выходите на связь на частоте… Сборные пункты… работа над вакциной….
Волна плывет, сигнал уходит, белый шум из динамиков дорогой аудиосистемы звучит едва ли не понятнее человеческой речи: миру, каким вы его знали, пришел конец. Не важно, впрочем. Радиостанции у него нет, а все остальное он уже знает. Поэтому сейчас он и один. И сборные пункты искать не собирается. Его задача проста… хе-хе… до зубовного скрежета. Он хочет добраться домой, чтобы рассказать отцу, что боль остается.
На трассе М16 грандиозный затор из брошенных автомобилей, напоминающий кладбище динозавров: распахнутые двери, изуродованный металл. В сырых кюветах — развороченные колеи. Пробку объезжали на внедорожниках. Вот Х5-й сидит в грязи по самое брюхо, его водитель думал, что у него под задницей грязеход. Зато Федору достается обрывок передачи из прошлого мира и шикарный навигатор. Спутники еще летают. Вероятно, местами еще есть электричество…
Ему нужна машина. Пальцы сводит от напряжения, глаза слезятся от пристального всматривания, и все же он их прозевал.
Фонтанчики из дерна распускаются в кювете раньше, чем звуки выстрелов долетают до него. По Х5-му хлещет, словно плетью…
* * *
…В окне заправки картонка с большими буквами: «FUCK FUEL SAVINGS». Очень интересно. Вряд ли мертвяки малюют плакаты. Заправка выглядит пустой. За будкой заправщика стоит бензовоз. Колонки под навесом повалены. Оторванные шланги с пистолетами валяются рядом, словно дохлые змеи. Ветер гоняет газетный ком по потрескавшемуся бетону. Он думает, есть ли внутри магазинчик. Курить он не курит, но вот пожевать чего-нибудь и попить — не помешает. Ну и бензин… само собой. Навигатор подсказывает, что следующая заправка только на М5 и до нее 123 километра, а у него почти сухой бак, и канистры гремят, как пустые кастрюли. Бензин придется сливать или из бензовоза, или доставать из заправочных емкостей. Бензовоз предпочтительнее. Но Федор не двигается с места. Есть ли там топливо — неизвестно. С такими-то лозунгами. К заправке пристроен гараж с подъемными воротами. На воротах вывеска — «Шиномонтаж». Ворота закрыты. В лесополосе за заправкой — дощатый сортир, ветер качает полуоткрытую дверь, скрип сюда не доносится.
Зато становится слышен слабый жужжащий звук. Он становится громче, и из-за поворота выезжает «Крузер», заляпанный по самую крышу грязью. Федор чуть пригибается, но не более. Свою машину он загнал в лесополосу, на самом — камуфляж. Разглядеть его в пыльной траве можно, если только знать, что он тут залег. Или почуять…
Крузер замедляет ход, не доезжая заправки. Вероятно, те, что внутри, тоже читают оригинальную вывеску. Колеса выворачиваются, и машина заезжает прямо на бетон между поваленных колонок. Двигатель глохнет. Сколько людей в машине — не видно. Довольно долго ничего не происходит. Поднятая машиной пыль закручивается фонтанчиками. Наконец передние двери автомобиля открываются. Водитель — низкорослый плотный парень в кожанке, помповое ружье с пистолетной рукоятью он держит наизготовку. С ним худенькая женщина в синих джинсах и короткой курточке. Спутанные грязные волосы скрывают лицо, в опущенной руке пистолет. ПМ, похоже…
Они перебрасываются парой слов (парень на секунду поворачивается к ней, губы шевелятся), он приближается к пыльному окну, заглядывает внутрь. Потом «кожанка» трогает дверь — незаперто. Он открывает ее шире. Женщина прячется за машину, руки с пистолетом лежат на капоте, ей даже не приходится сгибать ноги в коленях. Парень скрывается внутри. Секунды тикают: тик-так, тик-так… Женщина вдруг расслабляется и тоже направляется к двери.
Внутри бахает выстрел. Женщина подпрыгивает на месте. Федор снимает автомат с предохранителя. Расстояние метров двести, для прицельной стрельбы не так чтобы очень здорово, но — нормально. Женщина кричит. Судя по тому, что она вновь нацелилась стволом в двери, ей либо не отвечают, либо то, что она слышит, ей не нравится. «Прячься, дура, прячься!» — шепчет Федор, но она бестолково топчется перед заправкой и кричит. Пистолет в руке заметно трясется.
Он тоже нервничает. Слишком долго на одном месте, на открытом воздухе. Один шальной ворон и через пять минут их будет сотня. Драный тент его «УАЗа» — неважная защита. Он отвлекается, бросая взгляд в небо, и тут же от заправки слышится выстрел помповухи. Женщину отбрасывает к машине, она сползает по колесу на землю, руки безвольно вытянулись вдоль бедер, голова свесилась на грудь. Из заправки выходит небритый мужик с ружьем ее парня в руках, на нем спортивные штаны с лампасами и линялая майка. Бросив взгляд на тело, он осматривает машину. Людей больше нет, и сам он, похоже, один. Мужик возвращается к женщине. Подбирает пистолет и забрасывает его в машину. Долго смотрит сверху вниз, потом стволом дробовика распахивает куртку у нее на груди. Присаживается на корточки, шарит там руками, потом запускает окровавленную пятерню ей в пах. Опять смотрит, подхватывает ее за ногу и волочит к двери. Затейник, однако. «FUCK FUEL SAVINGS».
Федор дает две коротких — патронов на пять, шесть, — очереди. Не попал! Мужик бросает ногу и пригибается. Следующая очередь, длинная, швыряет его о стену.
Ну вот и все! Около часа у него есть, но он все равно торопится, это всегда по-разному. И перспектива пересесть в «Крузер» подгоняет. Урча двигателем, «УАЗ» выбирается на дорожное полотно…
Впрочем, на «японце» кататься ему не светит — под радиатором лужа антифриза.
* * *
…На воротах деревенской церквушки распят священник. Кому-то этого показалось мало, и батюшке вспороли живот. Вывалившиеся внутренности свисают, словно щупальца гигантского осьминога. Глаз нет, их давно выклевали птицы, и лицо в оспинах от клювов, лоскуты кожи трепещут на ветру. В звоннице дребезжаще брякает надтреснутый колокол.
Он подходит ближе. Картина отталкивает и завораживает одновременно. Метрах в двух он останавливается, зажимая нос. В пустых глазницах священника — вся правда о его армейской жизни.
Брякает колокол.
Внутренности взметаются зловонными плетьми, оплетают ноги, тисками сдавливают кисти. Он отшатывается, но не падает, потому что осклизлая петля захлестывает шею и вдруг сжимается с неистовой силой. Безгубый рот священника открывается. Ему в лицо вылетает шелест и шорох электронных помех, и далекий усталый голос:
— …не приближайтесь к останкам! Повторяю, не приближайтесь к любым останкам, фрагментам тел, как бы медленно они ни двигались!..
В глазах темнеет…
* * *
…Федор просыпается.
Сдавленное дыхание рвется сквозь зубы свистящими выдохами. Липкая темнота наваливается на грудь. Лицо мокрое. Он ночует в придорожном ангаре ДРСУ-5, как гласит табличка на воротах. Техники в нем нет. Под вечер, он загнал «УАЗ» внутрь, предварительно сбив навесной замок с калитки. Гулкое и пустое, как бочка, помещение. Каждый шорох звучит громовым эхом. Он заперся изнутри и вырубился прямо на сиденье, словно выключили лампочку. Но поспать не удалось…
