14. Эти псевдореалии есть гипнотические шаблоны коллективной общности рода.
15. По мере их иерархического восхождения им соответствует все большая индивидуализация существования.
16. Таким образом, стихией изначального безумия слепо прокладывается тропа своего выхода из тьмы бессознательности.
17. Она проходит строго сообразно восхождению уровней закабаления всякой наличности током инерции.
18. Имеют место быть всего четыре энергетических потока разрастания вселенского сна.
19. Эти потоки равномерно протекают по ступеням образования онтологической иерархии.
20. В них последовательно кристаллизуется онтологическая активность немотивированного тока инерции.
21. Первичный поток – это минеральное царство неорганической материи.
22. Здесь энергетический ток вселенской инерции выражает себя непосредственным обнаружением правящего им изначального безумия.
23. Вторичный поток – это растительное царство органической материи.
24. Здесь образуется циркулирующий ритм диалога существования и гибели.
25. Третичный поток – это животное царство органической материи.
26. Здесь псевдореалия рода впервые обретает себе определенный онтологический статус.
27. Четверичный, финальный поток – это человеческое царство органической материи.
28. Здесь окончательно дает знать о себе принцип индивидуализации, выражаемой разумным существованием.
29. Стержневой подоплекой существования, как глобальной иллюзии, является вселенский мираж.
30. За это говорит уже то, что именно устремленность к неизбежной погибели являет собою наиболее очевидную траекторию существования.
31. Таким образом, всякого рода наличность управляема инстинктом онтологической обреченности.
32. Именно через этот инстинкт непосредственно выражает себя закабаляющая энергетика чистой инерции.
33. Низшие уровни онтологической иерархии порабощены этой энергетикой самым безвыходным образом.
34. Уже на третьем, животном уровне миража псевдореалия рода становится самодовлеющим фетишем.
35. Объяснение этому кроется в том, что инстинкт обреченности, правящий существами, является связующим моментом их объединения в коллективную общность.
36. Несмотря на это, иллюзия все же здесь выражена менее утонченным и коварным, а потому еще элементарным образом.
37. Иллюзия вообще не имеет свойства выражать себя непосредственно.
38. Неизбежностью погибели фиксируется лишь только онтологическая тщета.
39. Сама же иллюзия заключает в качестве своей глубинной природы именно абсурд.
40. Абсурд состоит уже в соблюдении какой бы то ни было серьезности в отношении фикции рода.
41. Ибо благодаря ей игнорируется включение онтологического статуса индивида в неисповедимость тотального произвола.
42. Существование вообще есть как бы гротескная усмешка погибели надо всеми существами, вовлеченными в инерцию наличного бытия.
43. Псевдореалией рода декларируется противовес этой усмешке, дающий в контрасте с нею абсурд.
44. Абсурд воплощает в себе дурную бесконечность инерции, оседающую миражом в псевдореалии рода.
45. Именно на человеческом, финальном уровне миража глобальной иллюзией приобретается наибольшая отчетливость самовыражения.
46. Гипнотическая убедительность иллюзии фиксируется здесь доминантой псевдореалии рода над индивидами в формате архетипической гегемонии.
47. Эта гегемония ознаменована не иначе как диктатом коллективного псевдосознания.
48. Коллективное псевдосознание начинается с поголовной мистифицированности иерархическим превосходством разумного существования.
49. В самом же деле, занятая этим видом существования позиция в онтологической иерархии не выражает его подлинного значения.
50. Ибо неизбежностью гибели стихия изначального безумия создает негативную основу безликого равенства друг перед другом всех воплощенных существ.
51. Таким образом, самое существование оказывается генерированным гибелью, как отражением его дефектности.
52. Диктат коллективного псевдосознания также дает знать о себе через гипнотическую убедительность архетипической аналогии.
53. Архетипическая аналогия – это призрачный фантом общности существ по критерию их видовой принадлежности.
54. Только благодаря нему псевдореалия рода обращается в непроходимый капкан архетипической тюрьмы.
55. В призрачности этого фантома как раз и состоит принципиальное основание несвободы вовлеченных в сновидение вселенского разума существ.
56. Далее, коллективное псевдосознание осуществляет свой диктат фикциями архетипического фетишизма.
57. Их фундаментом служит доминирующая над индивидами детерминистская чума наследственности.
58. В соответствии с ней выстраивается программа безусловного приоритета общего перед частным.
59. Архетипический фетишизм имеет вообще тройственное измерение.
60. Первичное измерение – это фикция генетической памяти с вытекающим из нее культом предков.
61. Здесь дает знать о себе приоритет родового прошлого.
62. Вторичное измерение – это фикция благоговения перед вечной женственностью с подспудным ей культом природы-матери.
63. Здесь дает знать о себе приоритет родового настоящего.
64. Третичное измерение – это фикция детолюбия, тесно связанная с обусловленным инстинктом размножения культом плодородия.
65. Здесь дает знать о себе приоритет родового будущего.
66. Архетипический фетишизм, вкупе с обусловившей его чумой наследственности, фиксирует над индивидами коллективистские тиски всеобщей круговой поруки.
67. Круговая порука есть не что иное, как органика матриархата.
68. Матриархат – это то, как вообще выдает себя пребывание воплощенных существ в онтологическом плену.
69. На человеческом уровне миража это пребывание находит себе освящение в тотеме рода, сооруженном коллективным псевдосознанием.
70. Трагическая основа иллюзии наиболее рельефным образом выявляет себя именно в разумном существовании.
71. Ибо разумное существование неизбывно мистифицировано на предмет своей незаменимости.
72. В самом же деле, воплощенность человечества есть только одна из бесчисленно множественных вариаций выражения принципа существования.
73. Эта воплощенность так же произвольна, как и определенность какой бы то ни было вещи.
74. В произвольности всякого рода наличия и состоит содержание миража.
75. Сам же мираж выходит из поля зрения вселенского разума.
76. Ибо все происходящее в границах его сновидения видится ему бесспорно долженствующим.
77. Человечество никоим образом не упреждено от возможности собственного изничтожения.
78. С точки зрения метафизического произвола, его, как и всякого рода наличия, могло бы просто и не быть.
79. Вместе с тем, человечество есть наиболее проблематический узел онтологии.
80. Ибо, разрубив именно его, дух наконец-таки сможет проснуться.
Одержимость
1. Неопределенность есть основание онтологической ситуации разумного существа.
2. В нем она дает знать о себе в интенсивности напряженного неведения относительно смысла той ситуации, в которую оно вовлечено.
3. Противодействующим этому неведению импульсом является инстинкт обреченности.
4. Заботой, характеризующей актуальное наличие разумного существа, гарантируется обезвреживание данного инстинкта.
5. Предоставление факту актуального наличия навевает разумному существу неотменимость чистого переживания здесь и теперь.
6. Наитие этого переживания осуществляется через гипнотизированность наличием внешнего мира.
7. Этой гипнотизированности органически подспудно видение разумным существом корреляции между собою и внешним миром.
8. Благодаря этому видению тотальная аналогия себя и мира принимает для него значение безоговорочной подлинности.
9. В актуальном переживании разумного существа эта аналогия становится предлогом для некоего соглашения с данностью внешнего мира.
10. Это соглашение осуществляется в нем неоспоримостью онтологического доверия.
11. Онтологическое доверие начинается с принятия бытийного наличия за подлинность.
12. Разумное существо полагает, что опытом принадлежащих ему органов чувств констатируется соответствие бытийной данности его некоторому предощущению.
13. Пружиной этого предощущения является инстинкт миропорядка, всегда идущий вразрез с гнездящимся в разумном существе инстинктом обреченности.
14. Благодаря ему разумное существо полагает возможным для себя обосновать в качестве самодовлеюще адекватной повседневность своего наличия.
15. Поэтому доверию к данности внешнего мира сопутствует равное ему доверие к конкретике собственного воплощения.
16. Далее, онтологическое доверие развивается в принятии разумным существом своего внутреннего мира как вполне отвечающего неумолимой данности мира внешнего.
