25. В самом же деле, каузальный диалог есть не более как проекция на движущую разумным существом эмоционально-побудительную сферу.
26. Опыт неумолимости причинно-следственных связей дается разумному существу во мнимой безальтернативности случающегося.
27. На субъективном уровне каузальный диалог отражается в соотношении мотива и результата.
28. Всякое разумное существо склонно полагать, будто бы движущее им побуждение проистекает из независимой ото внешней среды основы.
29. Правда же состоит в том, что мотивация всегда и только опосредована актуальными условиями происходящего.
30. Говоря иначе, то, что разумное существо принимает за свой внутренний мир, имеет исключительно подсобное свойство в отношении обстоятельств мира внешнего.
31. Таким образом, оно не является по-настоящему обладателем движущей им эмоционально-побудительной сферой.
32. Именно эта сфера и есть сокровенная пружина того рабства, в котором оно пребывает.
33. Разумное существо принципиально не ведает о корнях своего рабства.
34. Единственно подлинным достоянием разумного существа, как субъективного начала, является немотивированность той субстанции, из которой оно составлено.
35. Психическая организация человеческой субстанции сама по себе точно так же произвольна, как и ее физическая составляющая.
36. Более того, воплощенность любого существа непредставима без направляющей ее эмоционально-побудительной сферы.
37. Повседневное сознание, руководствующееся критериями целесообразности действия, есть наиболее верный гарант пребывания в плену тотального сна.
38. Ему безусловно противостоит перспектива реального безумия, как потенции утверждения в подлинной свободе.
39. В общем ряду онтологической иерархии нахождение разумного существа в плену космического гипноза явлено наиболее гротескным, а потому ироническим образом.
40. Относительно него рабство усугубляется нарочитым неведением об имении за собой принципиальной возможности раскрепоститься от этого самого рабства.
41. На нижестоящих уровнях вселенского миража несвобода осуществляется в бремени чистой инерции.
42. Что же касается общечеловеческого архетипа, то здесь несвобода отягощается теми фикциями, которые производятся коллективным псевдосознанием.
43. В сплошном ряду этих фикций особое место занимает гегемония стереотипов.
44. Именно стереотипическим фетишизмом образуется вторичный слой обусловленности.
45. Гегемония стереотипов утверждается тройственно.
46. Во-первых, архетип декларирует безусловный приоритет целого перед частью.
47. Это означает, что разумное существо находит для себя в фикциях коллективного псевдосознания безукоризненность повседневных ориентиров.
48. Фикции коллективного псевдосознания всегда функционируют в значении механического регламента социального общежития.
49. Регламентация социального общежития осуществляется как диктат объективности.
50. Во-вторых, архетип декларирует обязательность повиновения в режиме субординации.
51. Это означает, что приобретаемым в процессе общежития ярлыком будто бы выражается некая значимость той социальной позиции, которая занята индивидом.
52. Никакой социальный ярлык не может быть определен в терминах онтологического превосходства.
53. Параметры, согласно которым выстроена космическая ситуация, начисто исключают подлинность иерархического приоритета.
54. В-третьих, архетип декларирует необходимость общего дела.
55. Это означает, что интересы каждого индивида якобы долженствуют быть приведенными в соответствие с потребностями коллектива.
56. Функционирование коллектива механически обслуживает вовлеченность в ритм уверенного приближения к общей для всех индивидов погибели.
57. Поэтому единственным резоном к функционированию социального механизма является поголовная забота задействованных в работе коллектива существ.
58. Забота как раз и есть наиболее общее основание гегемонии стереотипов.
59. Эта гегемония сводится к ангажированию существ теми ярлыками, что отводятся им механическим функционированием коллектива.
60. Гипнотическая убедительность ярлыков, навеянных коллективом, рождается из принятия разумным существом за подлинность своего сугубо фиктивного статуса.
61. Энергетикой бунта фиктивность бытийного статуса игнорируется самым опрометчивым образом.
62. В данном случае опрометчивость состоит уже в том, что функционирование социального механизма есть лишь наиболее поверхностный слой космического гипноза.
63. Привкус радикальной свободы дается разве что через бескомпромиссное разотождествление со всякой внешней данностью.
64. Здесь открывается перспектива чистого экстаза, как энергетического заряда изначального безумия.
65. В пределах разума, вкупе с сотканной им коллективной мифологией архетипа, экстаз до последнего остается пустой, бесплодной перспективой.
66. Через фикции разума подлинный экстаз подменяется состоянием аффекта.
67. Аффектом выявляется диспропорция между ожиданием существа и ходом повседневного развития его онтологической ситуации.
Конец ознакомительного фрагмента.
