Не видно птиц…
Не видно птиц. Покорно чахнетЛес, опустевший и больной.Грибы сошли, но крепко пахнетВ оврагах сыростью грибной.
Глушь стала ниже и светлее,В кустах свалялася трава,И, под дождем осенним тлея,Чернеет тёмная листва.
А в поле ветер. День холодныйУгрюм и свеж — и целый деньСкитаюсь я в степи свободной,Вдали от сел и деревень.
И, убаюкан шагом конным,С отрадной грустью внемлю я,Как ветер звоном однотонным,Гудит-поет в стволы ружья.
1889
Седое небо надо мной…
Седое небо надо мнойИ лес раскрытый, обнаженный.Внизу, вдоль просеки лесной,Чернеет грязь в листве лимонной.
Вверху идет холодный шум,Внизу молчанье увяданья…Вся молодость моя — скитаньяДа радость одиноких дум!
1889
Как все вокруг сурово, снежно…
Как все вокруг сурово, снежно,Как этот вечер сиз и хмур!В морозной мгле краснеют окна нежноИз деревенских нищенских конур.
Ночь северная медленно и грозноВозносит косное величие свое.Как сладко мне во мгле морознойМое звериное жилье!
1889
Как дымкой даль полей закрыв на полчаса…
Как дымкой даль полей закрыв на полчаса,Прошел внезапный дождь косыми полосами —И снова глубоко синеют небесаНад освеженными лесами.
Тепло и влажный блеск. Запахли медом ржи,На солнце бархатом пшеницы отливают,И в зелени ветвей, в березах у межи,Беспечно иволги болтают.
И весел звучный лес, и ветер меж березУж веет ласково, а белые березыРоняют тихий дождь своих алмазных слезИ улыбаются сквозь слезы.
1889
…Зачем и о чем говорить?..
…Зачем и о чем говорить?Всю душу, с любовью, с мечтами,Все сердце стараться раскрыть —И чем же? — одними словами!
И хоть бы в словах-то людскихНе так уж все было избито!Значенья не сыщете в них,Значение их позабыто!
Да и кому рассказать?При искреннем даже желаньеНикто не сумеет понятьВсю силу чужого страданья!
1889
ДОННИК
Брат, в запыленных сапогах,Швырнул ко мне на подоконникЦветок, растущий на парах,Цветок засу́хи — желтый донник.
Я встал от книг и в степь пошел…Ну да, все поле — золотое,И отовсюду точки пчелПлывут в сухом вечернем зное.
Толчется сеткой мошкара,Шафранный свет над полем реет —И, значит, завтра вновь жараИ вновь сухмень. А хлеб уж зреет.
Да, зреет и грозит нуждой,Быть может, голодом… И все жеМне этот донник золотойНа миг всего, всего дороже!
В КОСТЕЛЕ
Гаснет день — и звон тяжелыйВ небеса плывет:С башни старого костелаКолокол зовет.
А в костеле — ожиданье:Сумрак, гул дверей,Напряженное молчанье,Тихий треск свечей.
В блеске их престол чернеет,Озарен темно:Высоко над ним желтеетУзкое окно.
И над всем — Христа распятье:В диадеме роз,Скорбно братские объятьяРаспростер Христос…
Тишина. И вот, незримоУнося с земли,Звонко песня серафимаРазлилась вдали.
Разлилась — и отзвучала:Заглушил, покрылГром органного хоралаПеснь небесных сил.
Вторит хор ему… Но, Боже!Отчего и в немТа же скорбь и горе то же, —Мука о земном?
Не во тьме ль венцов осталсяДень, когда с тоскойЧеловек, как раб, склонялсяНиц перед тобой
И сиял зловещей славойПред лицом людейВ блеске молнии кровавойБлеск твоих очей?
Для чего звучит во храмеСнова скорбный стон,Снова дымными огнямиЛик твой озарен?
И тебе ли мгла куренья,Холод темноты,Запах воска. Запах тленья,Мертвые цветы?
Дивен мир твой! РасцветаетОн, тобой согрет,В небесах твоих сияетСолнца вечный свет,
Гимн природы животворныйЛьется к небесам…В ней твой храм нерукотворный,Твой великий храм!
1889
Под орган душа тоскует…
Под орган душа тоскует,Плачет и поет.Торжествует, негодуетГорестно зовет:
О благий и скорбный! БудиМилостив к земле!Скудны, нищи, жалки людиИ в добре, и в зле!
О Исусе, в крестной мукеПреклонивший лик!Есть святые в сердце звуки, —Дай для них язык!
В пустом, сквозном чертоге сада…
В пустом, сквозном чертоге садаИду, шумя сухой листвой:Какая странная отрадаБылое попирать ногой!Какая сладость все, что преждеЦенил так мало, вспоминать!Какая боль и грусть — в надеждеЕще одну весну узнать!
РОДИНЕ
Они глумятся над тобою,Они, о родина, корятТебя твоею простотою,Убогим видом черных хат…
Так сын, спокойный и нахальный,Стыдится матери своей —Усталой, робкой и печальнойСредь городских его друзей,
Глядит с улыбкой состраданьяНа ту, кто сотни верст брелаИ для него, ко дню свиданья,Последний грошик берегла.
1891
В туче, солнце заступающей…
В туче, солнце заступающей,Прокатился первый гром,Ангел, радугой сияющий,Золотым взмахнул крестом —И сорвался бурей, холодом,Унося в пыли бурьян,И помчался шумно, молодо,Дымным ливнем ураган.
1891
Порыжели холмы. Зноем выжжены…
Порыжели холмы. Зноем выжжены,И так близко обрывы хребтов,Поднебесных скалистых хребтов.На стене нашей глинистой хижиныУж не пахнет венок из цветов,Из заветных засохших цветов.Море все еще в блеске теряется,Тонет в солнечной светлой пыли:Что ж так горестно парус склоняется.Белый парус в далекой дали?Ты меня позабудешь вдали.
АНГЕЛ
В вечерний час, над степью мирной,Когда закат над ней сиял,Среди небес, стезей эфирной,Вечерний ангел пролетал.
Он видел сумрак предзакатный, —Уже синел вдали восток, —И вдруг услышал он невнятныйВо ржах ребенка голосок.
Он шел, колосья собирая,Сплетал венок и пел в тиши,И были в песне звуки рая, —Невинной, неземной души.
«Благослови меньшого брата, —Сказал Господь. — БлагословиМладенца в тихий час закатаНа путь и правды и любви!»
И ангел светлою улыбкойРебенка тихо осенилИ на закат лучисто-зыбкийПоднялся в блеске нежных крыл.
И, точно крылья золотые,Заря пылала в вышине.И долго очи молодыеЗа ней следили в тишине!
1891
ТРОИЦА
Гудящий благовест к молитве призывает,На солнечных лучах над нивами звенит;Даль заливных лугов в лазури утопает,И речка на лугах сверкает и горит.
А на селе с утра идет обедня в храме:Зеленою травой усыпан весь амвон,Алтарь, сияющий и убранный цветами,Янтарным блеском свеч и солнца озарен.
И звонко хор поет, веселый и нестройный,И в окна ветерок приносит аромат…Твой нынче день настал, усталый, кроткий брат,Весенний праздник твой, и светлый и спокойный!
Ты нынче с трудовых засеянных полейПринес сюда в дары простые приношенья:Гирлянды молодых березовых ветвей,Печали тихий вздох, молитву — и смиренье.
1893
Ночь идет — и темнеет…
