— Тю-тю!
— Что же такое получается?! — горько продолжал Володька. — Выходит, никакая не кристальная честность у населения! Выходит, у нас жулики живут!!!
— Ну, это ты брось, — вскинулся Таир.
— Как же это брось, если чемодана-то нету!
Таир только руками развел — что тут скажешь: чемодан будто в воздухе растворился.
Мальчишки вновь внимательно оглядели улицу и тут заметили в дверях парикмахерской дядю Арчила. Парикмахер дядя Арчил был знаменитый человек, достопримечательность города. Ни у кого не было таких усов; он мог закладывать их за уши, но не делал этого — предпочитал, чтобы они свободно развевались на ветру. И под стать усам был огромный, круто выгнутый нос.
Представляете, сам маленький, усы — во! нос — во! в руке бритва, как шашка, сверкает, и глаза горят, горят фиолетовым огнем. Вид устрашающий. Приезжие боялись у него бриться, слабонервным людям казалось, что дядя Арчил вместе со щетиной вот-вот смахнет им голову.
Но, пожалуй, во всем городе не было человека более добродушного. Дядя Арчил знал о своей воинственной внешности и любил напускать на себя вид свирепый и опасный.
Володька и Таир пристально разглядывали парикмахера. Тот стоял, распушив знаменитые усы, курил, задумчиво пуская неправдоподобно правильные кольца дыма.
— Как же я теперь домой покажусь? Чемодан-то новенький, почти что крокодиловый…
Таир закусил губу, глаза у него подозрительно заблестели.
— Брось, — пробормотал Володька, — ну брось ты…
Он не мог глядеть, как у Таира, человека мужественного и бесстрашного, набухают глаза слезами.
— Эй! — заорал вдруг Володька. — Таир, а может, чемодан просто убрал кто-нибудь? Чтоб он не мок под дождем? Вон дядя Арчил стоит, он ведь давно уже стоит, может, он видел?
Таир сразу ожил, глаза его высохли. Володька схватил его за руку и потащил к парикмахерской.
Таир и Володька почтительно поздоровались.
— Здравствуйте, дети, — величественно ответил дядя Арчил, глядя в голубую даль Кавказских гор.
И тут Володька заглянул в глубь парикмахерской, увидел знакомый чемодан.
— Гляди, Таир, — радостно закричал он, — чемоданчик-то — вон он! Ну, спасибо, дядя Арчил! Вот спасибо. Мы его забираем.
Дядя Арчил сделал резкий выпад в сторону, загораживая Володьке вход в парикмахерскую.
— Не трогай чужой чемодан, Володька, не позорь себя, — холодно сказал он.
— Это мой чемодан, — с достоинством сказал Таир и шагнул вперед.
— Наш чемодан! — поддержал Володька.
Дядя Арчил схватился за голову и отступил за порог.
— Вай! Вай! Люди! — закричал он, и праведное возмущение исказило воинственное его лицо. — Кто видел, чтоб у таких сопливых мальчишек был такой роскошный чемодан! Таирка, лучше не трогай чужую вещь!
— Моя вещь! — закричал Таир.
— Наша! — закричал Володька.
Дядя Арчил изумленно раскрыл яростные свои глаза, схватился театральным жестом за сердце.
— Люди! — закричал он и выбежал на тротуар. — Люди! Какой позор! Дети таких приличных родителей хотят унести чужой чемодан! И это в нашем городе с такой кристальной честностью населения! И это наша смена! Люди, позор, говорю я!
На эти возмущенные крики неторопливо прибрели старики — завсегдатаи из кофейни напротив. Те самые, что приходят к ее крыльцу с восходом солнца — сухие, желтые, важные — и терпеливо ждут своей первой чашечки кофе по-турецки, успевая при этом обсудить все новости улицы, города, страны и международной политики.
Размеренной походкой подошел постовой милиционер, стал у крыльца, заложил руки за спину и стал покачиваться с пятки на носок, многозначительно глядя на Таира и Володьку. Старики печально качали головами.
Таир и Володька настолько ошалели — просто слова не вымолвить! Они переводили взгляд с торжествующего лица дяди Арчила на печально-укоризненные лица стариков, потом на бесстрастную фигуру милиционера… Просто реветь хотелось от возмущения и злости! Первым опомнился Таир.
— Наш чемодан! — закричал он. — Не имеете права!
Дядя Арчил дернул себя за ус и зловеще спросил:
— Все слышали?!
— Слышали! — прошелестели старики. — Позор! Горе их родителям. О-о! Позор.
Дядя Арчил мягко, по-кошачьи повернулся к милиционеру:
— И ты, кацо, слышал?
— Глухой я, по-твоему, да? — флегматично отозвался милиционер.
— Тогда, если ты не глухой, — почти прошептал дядя Арчил и дернул себя за знаменитый ус, — тогда веди их туда, куда их давно уже надо отвести, малолетних преступников!
И вдруг Володьку осенило. Он улыбнулся и ехидно спросил:
— Малолетних преступников, да? Значит, чужой чемодан, да?
— Чужой! — решительно ответил дядя Арчил. — Кто-то забыл на дороге. Такой, понимаешь, рассеянный человек! Задумчивый, понимаешь!
— Ах, задумчивый! — ворчливо продолжал Володька и вдруг выпалил: — А знаете, что в этом чемодане лежит?
— Этого никто не знает, — твердо ответил дядя Арчил, — никто не знает, кацо! Только хозяин. Он знает, но его нет.
Володька торжествующе взглянул на Таира, тот радостно кивнул.
— Тогда, — сказал Володька, — забирай чемодан, Таир, и пошли. Потому, что мы знаем, что там лежит. Там лежат старые газеты и еще гиря, медная такая, на ней «сорок фунтов» написано!
— Что говорит этот безумный ребенок? — закричал дядя Арчил. — Какой дурак станет класть старую гирю в такой чемодан?
К Володьке и Таиру давно уже вернулось чувство собственного достоинства.
— А вы не обзывайтесь, — холодно произнес Таир, — открывайте скорее наш чемодан!
Решительные лица мальчишек, их уверенный тон удивил всех. Дядя Арчил заколебался.
— Я не могу, — сказал он и выставил вперед ладони. Потом повернулся к милиционеру. — Ты, милиция, власть — ты открывай. Может, там брильянты лежат!!
Володька и Таир расхохотались.
— Брильянты! Изумруды! Рубины! — хохотал Таир. — Открывайте! Сейчас увидите, какие там брильянты.
Милиционер решительно протопал в парикмахерскую, вынес чемодан, положил его на крыльцо и открыл. Секунду он глядел в разверзнутую его пасть, потом вытащил щербатую гирю, показал ее всем. Старики недоуменно пожали плечами, а дядя Арчил отступил в глубь своей парикмахерской, и вид у него был такой, будто он не гирю видит, а ядовитую змею гюрзу.
— Может, я заболел? — неуверенно спросил он. — Я ничего не понимаю! Скажите мне вы, безумные дети, зачем вы засунули туда эту дурацкую гирю?
— Для весу, — буркнул Володька.
— Нет, я с ума сойду! — Дядя Арчил оглянулся на зрителей. — Вы можете сказать, почему новенький чемодан стоял один на дороге с медной гирей внутри?
— Можем, — снова буркнул Володька, — для опыта.
Мальчишки уже понимали, что добром вся эта история для них не кончится. Дядя Арчил тонко улавливал настроение окружающих его людей. Он вновь обрел уверенность.
— Ну-ка, ну-ка, — зловеще произнес он, — люди, вы понимаете что-нибудь? Для какого такого опыта?
— Для обыкновенного, — ответил Таир и опустил голову, — проверяли кристальную честность населения. Батя сказал вчера, у нас в городе хоть сундук с драгоценностями оставь — не пропадет.
Дядя Арчил просто задохнулся от возмущения.
— Нет, вы слыхали?! — яростно закричал он. — Это они нашу честность проверяли! В нашем городе. Нет, этого выдержать невозможно! Слушай, милиция, надо их вместе с чемоданом вести скорей домой, и пусть их отцы скорее, не откладывая ни на секунду, надерут им уши или еще что похуже сделают!
И повели наших голубчиков всем обществом по домам.
А что дальше было, даже говорить не хочется. Выволочка была.
Глава третья
Но жизнь шла своим чередом, и через два дня Таир и Володька помирились с дядей Арчилом. А еще через три дня произошло волнующее событие: дядя Арчил выиграл по денежно-вещевой лотерее охотничье ружье. Этот факт настолько потряс его воображение, что он стал даже чуточку заикаться.
Со своей новенькой двустволкой дядя Арчил не расставался ни днем, ни ночью. Отправляясь на работу, он вешал ружье на плечо и шел такой гордый, будто только что освободил город от страшного льва-людоеда. В парикмахерской он ставил ружье в угол и брил очередного клиента. Время от времени он оставлял это занятие, брал ружье и заглядывал в стволы — не запылилось ли?
А если у человека завелось охотничье ружье, его рано или поздно потянет на охоту.
И дядя Арчил твердо решил пойти и застрелить насмерть очень дикого кабана.
О том, что об этом его решении тотчас же узнал весь город, говорить нечего.
Дядя Арчил, брея, размахивал бритвой и объяснял всем желающим, как он это сделает.
Он не будет, как некоторые горе-охотники, прятаться в засаде! Нет!
Он пойдет страшному кабану навстречу, твердо посмотрит в очень дикие глаза и выстрелит прямо в кабанье сердце! Эти свои кровожадные речи он развивал перед всяким человеком, который хотел его слушать.
