Выхожу из лифта и иду, иду, наконец-то нахожу эту лестницу. Зачем его так далеко положили.
Из как оказалось шестой палаты выбегает девушка со звонящим телефоном в руке.
Это его девушка? И почему она так спешила его оставить, ведь сейчас ему очень нужна поддержка.
Да, ладно сами разберутся.
Выдыхаю и открываю дверь в палату номер шесть.
Глава 3
Руслан.
Никогда не думал, что боль может быть настолько сильной и всепоглощающей. Я очень боялся операции.
Когда она началась я пытался следовать указаниям Петра Семёновича, но расслабляться, совсем не выходило.
Ощущения, когда в твоём нутре ковыряются те ещё. Но когда меня за руку взяла девушка врач, я ничего не видел кроме её глаз. Её лицо скрывала маска, но её карие глаза, большие выразительные и добрые я не забуду никогда.
Она отвлекала меня в самые болезненные моменты, говорила мне, как дышать, чтобы было легче. В какой-то момент она прикоснулась ко мне щекой, и я вдохнул её еле уловимый цветочный аромат, очень приятный. От её прикосновения стало очень тепло и приятно где-то в груди, но потом последовала очень сильная боль, словно в мою поясницу, вогнали штырь и вертят им в разные стороны. Я только услышал её «кричи» и не смог сдержаться, кричал, пока не сел мой голос. Она не отпускала, и я благодарен ей за это. Она словно делила со мною часть боли, что сводила с ума.
Я не сразу понял, когда всё закончилось…
Она сказала «молодец» и отстранилась, а я понял, что всё ещё держу её за руку и не могу, не хочу отпускать. Со мною давно такого не было. Её маленькая тёплая ладошка тонула в моей. Я понял, что туплю и заставил себя разжать ладонь.
Она исчезла из поля зрения, а меня начало окатывать волнами то холода, то жара. Тело не слушалось и стало ватным, в голове шумело, и я прикрыл глаза.
Меня переложили на каталку. От каждого движения простреливало позвоночник, аж искры из глаз сыпались. Стало очень холодно.
Где-то вдалеке мне показалось, что слышу знакомый голос Лины. Может меня просто глючит.
Меня привозят в палату и перекладывают на кровать. Кладут на спину.
Вскрикиваю от боли, не сдержавшись.
Меня поворачивают на бок и укрывают простынёй. Блин ну хотя бы одеялом укрыли бы. Не могу пошевелиться и согреться тоже.
— Руслан — слышу Лину и разлепляю веки.
От холода трясёт аж. Наверное с Димкой пришла.
Лина такая растерянная смотрит на меня.
— Что с тобой? — её голос дрогнул.
Не могу пошевелиться, мне кажется, если рот открою, оттуда кроме стона ничего членораздельного сказать не выйдет.
— Кто вы? И что тут делаете? — узнаю голос Петра Семёновича за спиной, но от неожиданности вздрагиваю, что отдаётся по всему позвоночнику, блин.
— Я знакомая. Что с ним? — поражается Лина.
Я бы объяснил, но нет сил, разговаривать сейчас.
— Знакомая. Должна знать! — отвечает в своей манере Пётр Семёнович.
Он вообще редко с кем церемонится, наверное с нами так и надо иначе на ноги не встанем.
— Всё, Руслан — ощущаю его прикосновение к плечу и хочу повернуть голову, но боль простреливает, не могу. — Ты молодец, потерпи ещё немного. Это того стоило.
Надеюсь… Теперь буду ходить без проблем, только пережить надо этот период боли, только и всего.
— Знакомая? — Спрашивает Пётр Семёнович, хитро прищуриваясь.
Киваю, опять забывшись.
— Понятно. Пойдём, поговорим, знакомая.
Пётр Семёнович уводит Лину. Только не ругайте её за незнание. Ведь это не её проблемы и она вообще случайная знакомая, которой почему-то не всё равно на меня как всем остальным.
Обидно, что отец даже не увидел того момента когда я встал на ноги, хотя о чём я ведь он пожалел тогда, что меня откачали…
Слышу, в палату кто-то заходит. Перед глазами возникает Лина, она присела около кровати.
— Держись — тихонько касается моих пальцев — пальцами шевелишь без боли? — растерянно спрашивает.
Что ей наплёл Пётр Семёнович.
Не могу не улыбнуться её растерянности.
— Хорошо — сжимает мои пальцы.
Её ладошка такая тёплая, не хочу отпускать, хочу ещё немного погреться и сжимаю маленькие пальчики. Они похоже на ту, что помогала мне сегодня пережить всё это, но не те…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Немного клонит в сон, и прикрываю глаза.
— Тебе, наверное надо поспать после всего — говорит Лина тихо и я соглашаюсь с ней, правда молча.
Ощущаю едва заметные прикосновения к голове, она тихо поглаживает. Поглаживает? Ко мне никто не прикасался так давно, наверное из-за этого мозг поплыл и начал расслабляться, что- ли, а я проваливаться куда-то где нет боли, где тепло и хорошо и Ник, улыбающийся сидит на зелёной лужайке. Как давно я его не видел…
Слышу резкую трель и открываю глаза, вздрагиваю от неожиданности и позвоночник простреливает такой болью, аж слёзы наворачиваются, пытаюсь немного выдохнуть, как учила меня та девушка в операционной.
— Прости, мне пора, держись — протараторила Лина и поддерживающе сжала мои пальцы.
Я что уснул, а она всё это время была здесь? Её телефон разрывается трелью.
— Спасибо — язык наконец-то поддался, и мне удалось хоть что-то сказать. Отпускаю её тёплую ладонь, и она выскакивает из палаты.
Странно что-то давно забытое и похороненное на дне души, вдруг даёт о себе знать. Отчего-то особенно остро сейчас ощущаю своё одиночество. У меня никого нет, ни друзей ни родных, ни девушки. До этого момента меня всё устраивало, но сейчас, отчего-то хочется, чтобы кто-то был рядом, взял тебя за руку и не отпускал. Кто-то родной.
Ой что-то я стал сентиментальным слишком. Выдыхаю и прикрываю глаза, опять становиться холодно очень, прижимаю руки к груди они тёплые вроде бы, странно, что со мною вообще…
Глава 4
Марина.
В палате Руслан лежит один. Он отвёрнут от входа, лежит на боку и укрыт почему-то простынёй, а не одеялом. Его трясёт всего. Он замёрз? Обхожу его и присаживаюсь перед ним, чтобы он не поворачивал голову ко мне. Он внимательно смотрит на меня. У него очень красивые голубые глаза, очень яркие и такие светлые с небольшими вкраплениями. В них можно утонуть.
Кладу лёд на тумбочку рядом с кроватью.
— Ну как ты? — спрашиваю.
— Холодно — сказал тихо.
А я лёд хотела приложить. Странно почему его не укрыли ведь ему сейчас шевелиться практически нельзя.
— Подожди, сейчас — я поднялась и беру одеяло.
Укрываю его по плечи, и наклоняюсь, тихонько подтыкаю одеяло под спину. Ему бы барьер какой-то сделать, ведь нельзя поворачиваться пока.
Он прижимает руки к груди и прикрывает глаза.
У него случайно не температура поднимается?
Прикладываю ладонь к его лбу, и он распахивает глаза, смотрит на меня с удивлением.
Лоб, слава Богу — не горячий.
— Температуры вроде бы нет — говорю ему — сейчас согреешься.
Он внимательно смотрит на меня, а я не могу оторвать взгляд от его невероятных голубых глаз. Так приплыли, включай мозг Марина.
Надо сделать ему барьер, пытаюсь немного отвлечься от него и обхожу его.
— Спасибо — тихо говорит и чуть касается моей руки, его пальцы просто ледяные.
Останавливаюсь и беру его за руку.
— Ты так замёрз — присаживаюсь перед ним и беру его вторую руку.
— Сейчас немного теплее стало — говорит, немного заикаясь, так как его всё ещё потрясывает.
Присаживаюсь около кровати и начинаю растирать его пальцы, чтобы быстрее согрелись.
Он очень удивлённо смотрит на меня. У него очень красивые руки, длинные пальцы, ладони не мягкие, даже чуть грубоватые, словно он работает ими всё время.
Его пальцы стали намного теплее.
— Вот так уже лучше — отпускаю его руки, понимая, что увлеклась этим растиранием, но он так внимательно смотрел на меня, словно сомневался в чём-то.
— Спасибо — сказал немного хрипло.
Наверное, в горле пересохло.
— Ты пить не хочешь? — решила уточнить.
