– Николаша, беги ко мне! Смотри, что я принес. Держи, – и он бросил мяч прибежавшему на его зов мальчику.
Мяч попал ребенку по голове и отскочил. Иван опять поймал мяч и, положив на пол, слегка ударил ногой. Это понравилось Коле, и большую часть вечера он футболил.
– Вы ужинали?
– Только Петя, а мы с мамой ждали тебя.
– Ну, идем. Мама! – позвал он.
Кухня, где они ужинали, была небольшой, но уютной, с газовой плитой в углу, на которой стояло большое пустое ведро.
– Воду отключили?
– Да, профилактические работы. Я же говорила, надо поставить в ванной электрический нагреватель. Колю надо купать.
Вошла мама.
– Нина Петровна, садитесь.
– Как ты, мама? Как сердце?
– Ничего, сынок, хорошо. Как у тебя дела?
– Сегодня был совет, будут рекомендовать меня на должность декана факультета.
– Отец бы гордился тобой. Он так хотел учиться. Какой ты счастливый, Ваня! И всё сам!
– Да, это правда. Все сам. Я действительно счастливый человек. Давайте есть.
– Он, кажется, бредит.
– Вытрите ему лицо влажной салфеткой. Иван, как у нас дела? Иван, вы слышите меня?
– Да, я, кажется, заснул. Я еще живой?
– Очень даже живой. Вы что-то там бормотали.
– Как вы думаете, может, мир на самом деле только иллюзия… или массовая галлюцинация?
– Ну уж нет, с этим я не согласен. Тут на прошлой неделе нам пришлось пришивать половой член одному шоферу-дальнобойщику. Его жена приревновала, и когда он, пьяный, прилег, кухонным ножом ему это и устроила. Так, думаете, для него это была иллюзия? А для нее, этой несчастной женщины? Она же его добро и принесла в носовом платке.
– И что, пришили?
– Пришили, еще как пришили. Тут где-то есть середина. Между судьбой и тем, что человек сам с собой сотворяет. Вон Алексей дежурил месяц назад, когда привезли мужчину с половиной черепа. Бедолага демонтировал трубу теплотрассы, вернее, ее кусок. Так умудрился сесть именно на ту сторону, которую отвинчивал, то есть пилил сук, на который сел. Естественно, упал головой вниз с трехметровой высоты, а под ним стояло корыто для цемента. Он и наткнулся головой на его край.
– Да вы сам философ, доктор.
– Станешь с вами философом. В прошлом году привезли восемь детишек. Все из одной группы. Тяжелейшее отравление, мышьяком, кажется. Оказалось, в группе решили потравить мышей или крыс и поставили приманку. Эти твари наелись ее и полезли в кастрюли пить, а там молоко, на утро приготовленное. На завтрак. Утром няньки пришли, видят в кастрюле крысу. Выбросили. Молоко прокипятили и детям дали. Только одного удалось спасти.
– Неужели такое бывает?
– Бывает и такое. Вот вы сидите в своем академическом мире и рассуждаете о сущности бытия, а оно, это бытие, здесь, везде. В деталях, в ситуациях. Не знаю, как вы, а я верю в Бога и знаю, что у Него есть великий замысел, который нам неведом. И это правильно.
– Да, да, вы верно говорите. Есть Он, есть. Надо только попытаться Его почувствовать.
– Давление повысилось.
– Ладно, Иван, давайте спокойнее. Расслабьтесь. Все будет хорошо. Продолжаем.
При костнопластической трепанации фрезевые отверстия наносят на расстоянии 6–7 см между ними ручным коловоротом Дуайена или с помощью специальной машины с режущим сверлом. Ложечкой со дна фрезевого отверстия удаляют свободные или относительно свободные обломки внутренней костной пластинки. Затем проводят между костью и твердой мозговой оболочкой узкий эластичный металлический проводник с проволочной пилой. Если проводник не выводится во второе отверстие, его можно приподнять с помощью узкого элеватора. Последний пропил выполняется не до конца, чтобы получилась ножка из надкостницы и мышцы. В случае необходимости можно удалить кусачками кость по нижнему краю трепанации. Элеватором приподнимают костный лоскут, отделяют возможные сращения его с твердой оболочкой, затем лоскут откидывается. Черепная коробка вскрыта.
Был вечер. Ваня задерживался на работе. Его мама смотрела в своей комнате телевизор. Маша гладила белье в гостиной. Коля играл с мячом. На кухонной плите закипала вода в ведре, пора было купать ребенка. А тот в это время ударил мяч ногой так, что он попал прямо в ведро с водой.
Коля был мальчик самостоятельный и ходил уже в подготовительную группу детского сада. Он не стал обращаться ни к кому, а взял табурет, поставил его поближе к плите и встал на него коленями. Затем он попытался дотянуться до мяча, но у него это не получилось, и он потянул за край ведра. Знаете, такое машинальное движение приблизить объект. Полное кипятка ведро полностью опрокинулось на мальчика. Все произошло так быстро, что Коля даже не успел закричать.
Это все не произвело значительного шума.
Кипящая вода в ведре. Кипящая вода на ребенке. Ребенок, почти мгновенно задохнувшийся в болевом шоке. И наконец, обваренное детское тело, соскользнувшее с водой на пол. Ужас так сильно раскрыл глаза ребенка, что они застыли навсегда. Только тело еще несколько секунд конвульсивно дергалось.
Маша, услышав шум на кухне, быстро побежала туда.
Наверное, она успела увидеть своего сына, лежащего в трусиках и маечке рядом с плитой. Его красное, обваренное тельце. А может быть, ей повезло, и она не увидела ничего этого, потому что поскользнулась на мокром полу и, виском ударившись об острый угол мойки, мгновенно скончалась.
Согласитесь, какое это счастье: не видеть, как умер твой ребенок. Или увидеть, но сразу умереть.
Нина Петровна, услышав странные звуки, забыла о том, что минуту назад намеревалась принять таблетку нитроглицерина и уменьшить боли в сердце, с трудом поднялась с дивана, запахнула на груди махровый халат и пошла на кухню.
Напряжение так быстро возросло, что, подойдя к двери, она уже интуитивно держала руку у сердца, пытаясь унять сердцебиение.
Вот она увидела все. И маленькое скрюченное тельце с искаженным лицом, и любимую Машу, лицо которой было залито кровью. Но это было последнее, что она увидела в этой жизни.
Нина Петровна тихо опустилась на пол и, прислонившись к стене, продолжая держаться за сердце, умерла.
Минут через десять домой вернулся Иван.
Для вскрытия твердой мозговой оболочки ее поверхностный слой приподнимают концом скальпеля, захватывают глазным хирургическим пинцетом, надсекают, подводят мозговой шпатель и по нему далее рассекают оболочку головного мозга. При отсутствии шпателя в отверстие вводят тупоконечные ножницы и продолжают дальнейшее рассечение с их помощью. При продвижении ножниц вперед бранши с некоторым усилием приподнимают оболочку вверх, что предотвращает повреждение коры мозга.
– Как вы, Иван, живы?
– Это я у вас должен спросить!
– Живы, живы, раз еще шутки понимаете. Аварию помните? Как вас нашли, помните?
– Нет. Почти ничего. Какие-то отрывки. Ничего связного.
– Ничего. Картина восстановится. Сознание – удивительная вещь. Из любых обрывков складывает общую картинку, и почти всегда логичную. Вы замечали?
– Да, и не раз. Как там у меня дела?
– А вот это я у вас должен спросить. Как у вас дела? Как вы себя чувствуете?
– Вроде нормально. И все-таки скажите мне, что там у меня? Что-то серьезное?
– А как вы думаете? Если мы к вам в голову залезли, серьезно это или нет?
– Конечно.
– Вы же попали как-то сюда? Значит, было плохо. Но сейчас лучше. Вы лучше стали говорить. Значит, все будет хорошо. Бог за вас.
– Я что-то не пойму, вы обо мне говорите или о Боге?
– А разве это не то же самое?
– Доктор, вас как зовут? Не Игнатий Лойола? Нам с вами надо было местами поменяться. Все хирурги такие философы, или только в провинциальных больницах?
– Какой я философ! Я обычный слесарь. Или удаляю, или пришиваю. Иногда прочищаю. Вот и вся философия. Это вы, романтики, всё приукрашиваете, а я как постою каждый день пять-шесть часов в операционной, так кроме бутылки пива перед телевизором и думать ни о чем не хочу.
– Так вы мне скажете, в конце концов, что там у меня?
– Пожалуйста. Был сильный удар. Образовалась гематома. Поскольку она создавала компрессию на участки мозга, ее необходимо было срочно удалить. Что мы и сделали. Теперь осталось все это заштопать, и вы свободны. Ну, будем заканчивать.
По окончании операции необходимо восстановить целостность черепной коробки и мягких покровов черепа и в первую очередь обеспечить герметичность субарахноидального пространства во избежание ликвореи и вторичного менингита. До закрытия твердой мозговой оболочки надо убедиться в тщательности гемостаза при исходном артериальном давлении. Если после основного этапа оперативного вмешательства возникают показания к декомпрессии, лоскуты твердой мозговой оболочки свободно укладывают на мозг без наложения швов, дефект оболочки покрывают фибриновой пленкой, костный лоскут удаляют, и герметичность субарахноидального пространства восстанавливают путем тщательного зашивания подапоневротической клетчатки, мышцы, надкостницы. Ушивают их обычно в один слой частыми узловыми или непрерывными шелковыми швами, затем швы накладывают на кожу вместе с galea aponeurotica. Если ее нельзя зашить из-за выпячивания мозга, проводят массивную дегидратацию мозга, люмбальную пункцию, выполняют пластику дефектов черепа.
