органов власти и их укрепления функции военно-революционных комитетов сужались и часто переплетались с функциями Советов. Московский и районные военно-революционные комитеты, таким образом, утрачивали свой универсальный характер. Поэтому 12 ноября общее собрание военно-революционных комитетов Москвы приняло решение об их роспуске{12}. 14 ноября Московский ВРК собрался на свое последнее заседание[7], и руководство политической и хозяйственной жизнью города перешло в руки Московского Совета рабочих и солдатских депутатов, образованного в тот же день в результате слияния существовавших отдельно Совета рабочих депутатов и Совета солдатских депутатов. В состав его исполкома вошли 63 большевика, 13 левых эсеров, 10 меньшевиков и 4 объединенца{13}. В президиуме также возобладали большевики, среди которых были Г. А. Усиевич, Е. М. Ярославский, П. Г. Смидович, С. Я. Будзыпский. Возглавил исполком Моссовета рекомендованный на этот пост МК партии большевиков М. Н. Покровский.
Одновременно в ряде районных Советов Москвы после перевыборов подавляющее большинство мест получили большевики, а депутаты от соглашательских партий лишились своих мандатов.
Всероссийская чрезвычайная комиссия
в Москве
В ноябре 1917 г. фракция большевиков исполкома Моссовета поручила своим представителям разработать схему особого органа по пресечению действий врагов революции.
Временно органом по борьбе с контрреволюцией являлся Военно-политический отдел при штабе Московского военного округа (МВО), созданный в ноябре 1917 г. Президиум Моссовета в качестве одного из делегатов направил в него М. И. Рогова.
Пресечением происков внутренних врагов, кроме Военно-политического отдела при штабе МВО, занимались главный штаб Красной гвардии, Комиссариат по гражданской части, Чрезвычайная следственная комиссия. Причем не только при главном штабе Красной гвардии имелся политический отдел, но и при районных красногвардейских штабах. Так, 19 января 1918 г. политический отдел был создан при штабе Красной гвардии Замоскворецкого района.
Главный штаб Красной гвардии взял на себя, помимо всего прочего, обязанность конфисковать скрытые запасы оружия и организовал для этого соответствующую комиссию.
В феврале 1918 г. Президиум Моссовета рассмотрел проект образования единого органа по борьбе с контрреволюцией. Проект приняли за основу, но решили все-таки самостоятельный орган по борьбе с контрреволюцией не создавать, а организовать специальный отдел при Московском комиссариате юстиции (МКЮ), предложив комиссариату дать свое заключение по данному вопросу.
Находясь при каком-либо ведомстве, подобный орган, безусловно, утратил бы боевую направленность своей деятельности да и функции его оказались бы ограниченными (тем более при Комиссариате юстиции во главе с левым эсером Шрейдером). По требованию МК партии большевиков это решение вскоре было пересмотрено.
4 марта 1918 г. Президиум Моссовета объединил все комиссии и отделы, занимавшиеся борьбой с врагами Советской власти в городе, в единый орган при Президиуме. Во «временный ответственный коллектив» Комиссии по борьбе с контрреволюцией назначались большевики С. Я. Будзынский, Д. И. Курский и др.{14}
В марте 1918 г., когда столицей республики стала Москва, туда переехала ВЧК[8]. Естественно, возник вопрос о слиянии Комиссии по борьбе с контрреволюцией и ВЧК, так как было целесообразнее сосредоточить борьбу с врагами Советской власти в одних руках.
21 марта 1918 г. Совет Народных Комиссаров (СНК) г. Москвы и Московской области предварительно рассмотрел этот вопрос[9]. 22 марта по докладу Ф. Э. Дзержинского он принял соответствующее постановление. Причем ВЧК несла теперь ответственность за борьбу с контрреволюцией в Москве и области перед СНК г. Москвы и Московской области.
Надо сказать, что и районные Советы города стали организовывать районные чрезвычайные комиссии. 25 февраля общее собрание Рогожского Совета постановило создать в районе чрезвычайную комиссию из пяти человек (Прямиков, Свободин, Емельянов, Бобков и Алексеев). Рогожская ЧК обратилась к районным Советам Москвы с призывом последовать ее примеру.
Значительную роль в формировании и налаживании работы районных чрезвычайных комиссий сыграли МК партии большевиков, райкомы и ВЧК. 22 марта 1918 г. ВЧК опубликовала постановление, в котором предложила всем Советам на местах без промедления организовать чрезвычайные комиссии, определив их обязанности и права в борьбе с контрреволюцией и спекуляцией, злоупотреблениями по должности и посредством печати. Затем ВЧК просила райсоветы Москвы прислать 23 марта на инструктивное совещание своих представителей для обсуждения вопросов организации при районных Советах чрезвычайных комиссий, а также для согласования действий комиссий и ВЧК.
МК и райкомы партии большевиков держали в поле зрения всю работу по созданию районных чрезвычайных комиссий, по решению вопросов, связанных с их структурой и функциями.
В августе Городской райком РКП (б) принял решение об учреждении районной чрезвычайной комиссии{15}. В Пресненском, Сущевско-Марьинском и других районах Москвы такие комиссии уже существовали.
Работу чрезвычайных комиссий контролировал МК РКП (б), по его инициативе впоследствии были организованы специальные контрольные комиссии.
Районные чрезвычайные комиссии, известив население о начале своей деятельности, просили всех сознательных граждан оказывать им помощь и сообщали адреса и телефоны для справок.
Придавая первостепенное значение соблюдению законности, ВЧК подготовила специальную инструкцию о производстве обысков и арестов, подчеркнув, что каждый чекист должен строго выполнять изложенные в ней требования. Кроме того, ВЧК опубликовала обращение к населению города, в котором просила заинтересованных лиц не пользоваться услугами различных ходатаев, а обращаться лично в комиссию, где они скорее получат ответ.
Чистоту своих рядов ВЧК свято охраняла. Один из оперативных комиссаров, присвоивший при обыске вещи стоимостью несколько рублей, был приговорен к 15 годам тюрьмы; комиссар и машинистка, связанные с анархистами и пытавшиеся взорвать здание ВЧК, понесли еще более тяжкое наказание. Провокатор, левый эсер К. Штримпфлер, который в ВЧК работал под фамилией Владимирова, был расстрелян.
Противники Советской власти без устали кричали о «зверствах» ВЧК, распространяли различные ложные слухи и старались оклеветать ее действия. Враги стремились подорвать доверие к органу диктатуры пролетариата. «Преднамеренной, грубой ложью, — подчеркивалось в докладе на торжественном собрании, посвященном 100-летию Ф. Э. Дзержинского, — являлась их попытка представить революционные преобразования, а также защиту этих преобразований как некое сплошное разрушение и насилие. Подобные выдумки и клевета были рассчитаны на психологию обывателя. Они были нацелены также на то, чтобы сбить с толку общественность в зарубежных странах, вызвать у нее недоверие к социалистическому строю»{16}.
ВЧК вынуждена была предупредить, что к лицам, уличенным в подобной клевете, будут применены суровые меры.
12 мая 1918 г. в советской печати появилось сообщение о пресечении провокаций в общественных местах. За день до этого чекисты арестовали несколько человек, призывавших толпу к бунту против Советской власти.
Именем ВЧК иногда пользовались темные личности в своих корыстных целях. Они при случае, где могли, требовали для себя незаконные льготы и привилегии. Комиссия рекомендовала задерживать их и передавать ей. Она широко разъясняла населению Москвы, что чекисты не пользуются никакими привилегиями.
В конце мая 1918 г. положение в столице продолжало оставаться тяжелым: были раскрыты связи московских заговорщиков
