— Понимаешь, компаньеро. — Капитан приподнялся на локте. — Он мальчишка совсем, Маскота. Недавно в батальоне. И в первом же бою убил сомосовца.
Маскота, сменившись с караула, молча подошел к костру, возле которого дремали солдаты. Мне не спалось, и я взял на себя роль «кочегара» — сидел на куске брезента и подбрасывал в огонь хворост.
Я узнал Маурисио, хотя он раздался в плечах, повзрослел, над верхней губой темнел пушок. Поначалу разговор не задался: Маскота отвечал вяло, как бы нехотя.
— Ничего, Маурисио, понятно. Первый бой... — повторил я слова капитана.
— Компаньеро, тебе приходилось стрелять в человека?
— Нет.
— А сколько тебе лет?
— За тридцать...
— А мне шестнадцать, и я уже убил...
Он замолчал, глядя на огонь.
— Но ведь так нужно, — сказал он, не отрывая взгляда от огня. — И будет нужно, пока они лезут к нам. Значит, стрелял я по справедливости, правда?
— Правда, Маурисио...
Молодежный батальон
Резервные батальоны формировались в те дни на фабриках и в университетских аудиториях, в учреждениях и госхозах. Десять батальонов в первые месяцы 1983 года сформировала «Сандинистская молодежь 19 июля». Они так и назывались — молодежные. Студенты, школьники старших классов, рабочие, шоферы, крестьяне.
Резервный батальон 30-62 создавался в Манагуа. Самому старшему из его бойцов было двадцать два года, самому младшему — пятнадцать...
«Контрас» пришли из Гондураса. Несколько группировок, в совершенстве постигшие науку убийства в тренировочных лагерях под руководством американских инструкторов. Больше тысячи головорезов, готовых на все, вооруженных автоматами, минометами и пулеметами. Кровавый след тянулся за ними по никарагуанской земле. Их потрепали в боях, им перекрыли все пути отхода. Тогда «контрас» сбились в стаю и пришли сюда, в горы, что раскинулись на многие десятки километров в департаментах Матагальпа и Хинотега....В горах третий день лил дождь. В окопах — по щиколотку воды. Размыло тропы, пропитался влагой лес. Третий день отряд ополченцев — два взвода из батальона 30-62 — сидел в двух охотничьих хижинах на перевале.
Провожая отряд, командир батальона, армейский лейтенант, ткнул пальцем в карту и сказал: «Надо оседлать этот перевал. Банда может попытаться прорваться именно там. С перевала ни шагу. Если появятся «контрас», задержите, сколько сможете. Мы подойдем, выручим...»
Комиссаром отряда был Освальдо Мансанарес. Единственный член СФНО в батальоне, участник борьбы против диктатуры с 1976 года, он мечтал стать офицером народной армии, а пока учился в вечерней школе для взрослых.
Командир отряда, Карлос Лакайо, восемнадцатилетний студент медицинского училища и санитар одного из столичных госпиталей, писал своим друзьям в Манагуа: «...Хочу сказать вам, ребята, что настоящим революционером, революционером на деле, а не на словах, быть очень трудно. Нужно пройти через многие испытания, чтобы иметь право называть себя этим словом. Я очень рад, что здесь, в горах, в нелегких условиях борьбы с бандами прохожу одну из таких проверок. Надеюсь с честью выдержать ее. С революционным приветом. Карлос».
Их было пятьдесят — парней, оседлавших перевал.
Дождь прекратился ночью. С вершин сразу пахнуло холодом. Армандо Монтеррей сидел, привалившись спиной к огромному камню на вершине холма. Ледяной ветер пронизывал до костей, забирался под мокрую рубашку. Армандо, поднес часы к глазам: 3.15, до смены еще долго — 45 минут. Он представил себе, как сдаст пост сменщику, как придет и выпьет горячего кофе...
Едва слышный шорох оборвал раздумье. Армандо вгляделся в ночь: ему показалось, что темнота сгустилась и колыхнулась навстречу.
— Стой, кто идет? — крикнул он, вскочив на ноги. В ответ — автоматная очередь и взрыв гранаты...
Авангард банды численностью 150 человек, вооруженный минометами и гранатометами, по планам главарей, именно в этом месте должен был прорвать кольцо.
Бенито Санчес по прозвищу Локо 1 не торопился. Ночь. Неизвестность. Весь немалый военный опыт Санчеса — сначала сержанта национальной гвардии, потом главаря группировки в двести стволов — говорил, что опасности нет. Сандинисты вряд ли могут серьезно противостоять его банде... Ведь, судя по всему, у них только ручные пулеметы...
1 «Loco» — сумасшедший.
...Минометный обстрел сменялся пулеметным. Затем опять вступали минометы. Совсем рассвело. Яркое солнце поднялось над горами. Первых раненых устроили в хижине, но бандиты пристрелялись и к этой цели. Мины рвались все чаще, все ближе. Под огнем раненых перенесли в более безопасное место.
Первая атака сомосовцев захлебнулась. За ней последовали вторая, третья, четвертая...
Братья Габриэль и Альберто Мадригаль сражались в одном окопе, в центре позиции. «Братишка, — вдруг проговорил старший Альберто, взглянув на брата, — ведь у тебя сегодня день рождения! Семнадцать!» Они только что отбили очередную атаку. Габриэль вытер рукой пороховую гарь с лица и улыбнулся. «Ребята!, — крикнул Альберто, высунувшись из окопа, — у Габриэля сегодня день рождения!» — «Поздравляем! — донеслось в ответ. — Вечером отпразднуем!»
Через десять минут в окопе, где были братья, разорвалась мина.
...На четвертом часу боя замолчал правый фланг обороны. Туда, подхватив ручной пулемет, бросился Карлос. Он поспел вовремя — бандиты были в полусотне метров от линии окопов.
Меткие очереди заставили врагов откатиться, оставив несколько неподвижных тел в голубоватой форме. Командир отправил двух бойцов в хижину за боеприпасами. Карлос дождался их возвращения и побежал, низко прижимаясь к земле, держа наготове пулемет. Выстрела вражеского снайпера никто не слышал. Карлос упал. Команду принял Освальдо.
Патроны кончались. Ребята вставляли в автоматические винтовки последние обоймы. Сомосовцы усилили атаки. В ход пошли ножи и гранаты. «Сдавайтесь, сукины дети!» — орали «контрас», поливая окопы свинцом.
«Держаться!» — неслось по цепи. «Держаться!» — шептал Освальдо, сползая по влажной стене окопа.
«Держаться!» — кричал, выскакивая навстречу сомосовцам, Альберто Талавера — огромный, сильный. Ударом приклада карабина он размозжил череп одному бандиту, всадил штык в другого. И упал сам, перерезанный очередью. В контратаку поднялись все ополченцы. Сомосовцы опять побежали.
В 9.30 утра Локо скомандовал отход. Он уже не ждал перелома в ходе боя. Понял, что здесь их не пропустят. Пусть сам майор Федерико Гомес, шеф, ходит на сандинистов в штыковые атаки. С него, Локо, довольно. Не сумасшедший же он, на самом деле!..
Ребята видели, как бандиты скрылись в зарослях.
Из пятидесяти бойцов отряда двадцать погибли в бою. Те, кто выжил, продолжают воевать с «контрас» на севере и юге Никарагуа.
В. Орлов, наш спец. корр. Фото автора
Михаил Белят
За синей далью — океан
Направлять в Норвежское море самолет только для визуальной разведки — расточительство, — категорично заявил Степин, окидывая взглядом присутствовавших на совещании товарищей. — Это потеря времени и средств. Ил-18 ДОРР — уникальная летающая лаборатория. Поэтому для отладки и проверки всех ее научно-исследовательских комплексов необходимы полеты, в которых проводился бы максимум исследований...
Заместитель директора Полярного института морского рыбного хозяйства и океанографии (ПИМРО) был прав, и желающих возразить на совещании не нашлось. Дело в том, что новый четырехмоторный турбовинтовой самолет Ил-18 ДОРР являлся первым океаническим разведчиком рыбы, подобного которому не было не только у нас в стране, но и за рубежом. В Мурманск самолет прилетел для завершения испытаний. Их планировалось провести в близких к работе производственных условиях. Первый полет должен был состояться уже на следующий день. Предполагалось, что он отправится в Норвежское море, за нулевой меридиан, к вулканическому острову Ян-Майен. Неподалеку от него мурманские рыбаки собирались в скором времени начать лов путассу. И руководители разведки промыслового флота решили убедиться: находится ли в том районе эта рыба, какой плотности ее косяки и сколько судов туда следует направить.
Ил-18 ДОРР заправили горючим, но он так и не улетел. Вначале помешала непогода. Холодный порывистый ветер гнал с Баренцева моря на материк эшелоны низких рваных облаков. Временами моросил по-осеннему мелкий дождь. Тут-то я и узнал, что хитрая рыбка путассу предпочитает гулять косяками у поверхности океана лишь в сумеречные часы и полет надо было спланировать так, чтобы оказаться в Норвежском море под вечер. Это усложняло дело, вылет переносился со дня на день.
В этот момент как раз и возвратился из командировки заместитель директора ПИНРО Сте-пин...
