Стрела попала точно в сердце.
– Господи…к чёрту!
Их губы сошлись в прекрасном, на мой ангельский взгляд, тёплом поцелуе. Он обнял её крепко-крепко, а она, в свою очередь запустила свои пальцы ему в волосы. Я почувствовал удовлетворение от своей работы. Три стрелы ?! Это ж надо! Девушки…
– Когда ты вошла в мою жизнь, я не смог больше вздохнуть. – Низким тембром, тихо-тихо, почти шёпотом, сказал он, смахивая слёзы с её искрящихся от радости глаз.
– Я люблю тебя. – Выдохнула она.
Побочный эффект. Слишком много слёз и слюней. Но почему-то сейчас смотреть на них было приятно, и на моём лице скользнула искренняя улыбка. С неба посыпался мелкий снежок.
Я, гордый собой, взмыл на самую верхушку крыши, где лежал мой рюкзачок. Я достал из кармана брюк пакетик с красным порошком, который, предварительно высыпав себе на ладонь, развеял по ветру. Штукой с подобным составом я смазывал наконечники стрел. Теперь всех, поражённых моими снарядами, ждёт небольшой бонус ночью. Специальный подарок от «развратного» ангела Лонлизефеля. Я достал из рюкзачка портативную колонку, ещё одно полезное изобретение людей и поставил рядом с собой. «Когда ты вошла в мою жизнь, я не смог больше вздохнуть…» Да это же песня! Включив музыку, я нащупал в рюкзачке то, что очень хорошо подчёркивало подобные вечера. Помнишь, дорогой читатель, как я говорил про «…всё в одном флаконе»? Так вот, точнее сказать в бутылке. Красное вино. В нём и философия всего, и тяга к искусству, и вдохновение. Я налил вино в бокал и вдохнул его терпкий аромат. Великолепно. В Раю очень сложно добыть хотя бы бутылочку вина, как, впрочем, любого алкоголя, но здесь, на Земле, я подружился с некоторыми людьми, которые за «пожертвования» предоставят целый ящик. «Кагор» – Церковное. Батюшка Александр, храни тебя Господь! Я развалился на красной крыше театра, утопая в снегу. Снежный ангел. Ха! Я распластал свои крылья, переложил бокал в левую руку, а правой достал и подкурил сигарету. Не лучший пример для подражания маленьким ангелочкам. Но…чёрт возьми…как же красиво синеватый дымок тает в ночном небе. Интересно…каково это? Каково…любить как человек?
Снежок, пушистыми пёрышками падал на землю, проходя сквозь тёплые лучики фонарей. На фоне играла «When you came into my life» группы «Scorpions».
Вторник
1
Наступил вторник. Снова та же музыка, та же вода и тот же голос Метатрона, воодушевляющий на битву со злом. Всё тоже самое. За одним исключением. Всё утро меня не покидала вчерашняя навязчивая мысль. Что значит любить? Что чувствуют люди, когда любят? Забавно, казалось бы Купидон должен знать об этом всё. Но я не знал и очень сильно хотел изучить этот вопрос подробней, впервые за несколько тысячелетий.
Спустившись в кофейню к дяде Славе, я задал ему прямой вопрос. Он удивлённо посмотрел на меня.
– Фель, ты что? Ты же, чёрт подери, ангел?! Прости.
– Ничего. Так вот, дядя Слава, что чувствует человек, когда влюбляется?
– Нууу…когда влюбляется ясно что. Немыслимое притяжение и желание утопать в объятьях любимой, а вот когда любит… это сложнее.
– В каком смысле? Разве это не одно и то же? – Недоумевающе спросил я, потягивая кофе.
– Эннн нет, мой друг Лонлизефель. Когда человек любит на протяжении долгого времени …это … да знаешь, не объяснить словами. Это так же неуловимо, как скажем…пердёж на ветру.
– Мерзко?
– Да нет, ангел, наоборот. Ты чувствуешь лёгкость и не замечаешь вони, то бишь не замечаешь наличия пердежа…Чёрт … в общем тебе хорошо, но это настолько становится частью твоей жизни, проникая внутрь тебя, что ты не всегда придаёшь значения этому прекрасному чувству.
– То есть просто привязанность?
– Говоришь как баба из женских пабликов. Нет! Это гораздо сильнее привязанности. Привязанность можно разорвать, а любовь оставляет шрам.
– Как…пердёж оставляет вонь?
– Ха! А ты быстро учишься, ангел. Да, вроде того.
– А ты когда-нибудь любил?
– Ну а как же. И сейчас люблю. Жёнушку свою ненаглядную. Она меня дурака терпит, не знаю почему. Я же вона какой косячный, малахольный, небритый и жирком заплывший. Ан нет, она всё равно меня то котиком, то ещё какой живностью называет. Глупо, но мило. Я ей в ответ стишки вот пишу вечерами. Хочешь почитаю?
– Ну давай.
Бариста сделал важный вид и с грохотом в голосе начал читать.
– И тонкая шея твоя
Оказалась в руках у меня.
И упругая грудь твоя
Оказалась в руках у меня.
И вся ты теперь у меня
Навеки, Зайка моя.
– Это…талантливо. – Иронично проронил я сквозь больную улыбку.
– Да брось. Нескладно и некрасиво. Тяга-то к прекрасному у меня есть, а вот таланта, Фель, недостаёт. Но она умиляется.
– Потому что любит?
– Получается, что да. Точно любит. Не любила бы – давно ушла. Я всего лишь старый бариста, но что-то она во мне увидела.
– Спасибо, дядя Слав, до завтра.
Слова дяди Славы заставили меня задать себе вопрос: Что если всё это время, я давал людям лишь чувство влюблённости? Что если я нарисовал себя в голове идеальный образ любви, неподходящий человеческой душе? Если это действительно так, то я нарушил, по сути, все свои должностные обязанности разом, что могло караться штрафом в размере изгнания в Ад.
2
Поднявшись на крышу театра, я принялся высматривать потенциальных клиентов и, как ни странно, не увидел никого. Чёрт! Пришлось шлёпнуть себя по губам. Парк перекрыт, ведь его будут украшать ко Дню Святого Валентина. Совсем забыл. Видимо сегодня, кроме волосатых мужиков, я никого в парке не найду.
Ты, дорогой читатель, вероятно, спросишь: Лонлизефель, а почему бы тебе просто не полететь в другой район города? Ты же, мать его, долбанный ангел! Да, мой любопытный друг, в этом ты прав, и я действительно могу взять и одним махом оказаться, скажем в бане, или кафешке. Господи прости, даже в церкви! Но я всегда считал, что любовь должна возникать в каком-то особенном, если можно, утончённом месте. Но вот сегодня…Немыслимо! День, посвящённый любви, мешает Купидону эту самую любовь творить! Отчаявшись, я сел на край крыши и прикинул, как мне с пользой провести остаток сего дня. На часах девять утра.
Прошатавшись по крыше два бесполезных часа, я, неожиданно для себя, заметил возле входа в театр девушку. Она была одета в яркую одежду, вызывавшую ассоциацию со сбежавшей радугой, а её фиолетовую голову венчали кошачьи ушки. В тот момент я ощутил диссонанс, ведь несмотря на выразительный яркий образ, она заливалась слезами. Быть может она специально плакала, чтобы её красное лицо сочеталось с одним из носков, торчавшем из-под лёгкого кроссовка? Я решил это выяснить.
– Девушка, ваши слёзы вызывают у меня, скажем прямо, поганое ощущение того, что в них виноват я, ибо не могу ничем помочь. – Я понятия не имел как завязать разговор с девушкой. Да ещё плачущей. Да
