Умел бы я морщить веки, сморщил бы. С одной стороны хорошо, что он отвечает, а с другой слишком быстро это все. Нельзя во вторник человеку вообще не доверять, а в среду уже запасную связку ключей ему на хранение оставить. Ладно, буду начеку.
– Дубль у тебя? Который я тебе дал?
– В чеплаке.
– Хорошо, – сказал он. – Но лучше положи в карман. В этот. Он специально для дублей. И учти, что дубль тройной. Третью часть я отдал внутренникам. Если почувствуешь мертвецов, особенно развитых, сразу сообщай.
Сразу сообщать… то есть…
– Вы им рассказали? – спросил я ровно. Даже удалось обиды в голос не добавить.
– Нет. Они знают только то, что на тебя не нападают. Но мы не можем жечь время на то, чтобы замаскировать другие твои умения.
На секунду возникло желание спросить: рассказал ли он внутренникам о своей чувствительности, но я его поборол. Логика в словах «индейца» была. Раз уж мне, по сути, давали шанс доказать, что никакой я не марагаз и не Мертвый Король, я должен был приложить все усилия. Еще ведь и заплатить обещали. Моя чувствительность сильнее – значит, мне и сообщать об опасности. Устраивать же сломанный телефон просто глупо.
– Я понял, как сделать, – в голову и вправду пришла мысль. – Я пойду немного впереди остальных. Мечей на сто-двести. Меня будет видно. Если появятся мертвецы, на меня они не нападут. Если же я их почувствую – то скажу, что увидел их. Я же ближе остальных.
С минуту Бандар молча на меня смотрел, потом еще раз «кивнул» глазами:
– Сделаем, как ты говоришь. Но на время привалов ты должен возвращаться ко всем.
– Зачем?
– Если будешь всегда один, тебе не начнут доверять.
Это… была глубокая мысль.
– Эм… Хорошо.
Перед тем, как отойти, Бандар снял рюкзак и вытащил из него катастр. Такого же зеленого цвета, как и лечилки, которые я видел у бандитов, только этот состоял из трех крупных призм, спаянных друг с другом в треугольник. В разрезе амулет выглядел бы, как земной знак радиации.
– Часть твоей платы. Большое Лечение.
– Спасибо… А как он…
– Приложить к телу и вдавить управляющий камень.
Снова надев рюкзак, «индеец» зашагал в сторону внутренников. Ко мне же вернулся Чирик. Его приближение я ощутил без всякого мертвозрения – по восхитительному запаху жаренной курицы. Здесь так пахло приготовленное на огне мясо куйкуна.
– Вот скажи, марагаз, – спросил он, не переставая обгладывать косточку. – Рралов держала говорит, что он грап, так?
– Так.
– И грап только он, других он не знает.
– Вроде… – не помню, чтобы Бандар прямо так говорил, но, кажется, это имелось ввиду.
– Если только он грап, то откуда он это знает?
Выбросив обглоданную косточку, Чирик преспокойно пошагал куда-то дальше, оставив меня… обдумывать это.
Спустя минут пять я твердо вознамерился отомстить ему, спросив о том, что было раньше куйкун или яйцо. Пусть помучается, человек дождя херов.
Глава 2
Лес Дикого. В воспоминаниях Альбины рассказы о нем занимали отдельное место. Группа двигалась со скоростью тупоруков. Иле ничего не мешало идти держа перед глазами раскрытый дневник Третьей Волшебницы:
«…за каждой тенью, казалось, таился чей-то голодный взгляд. Не знавших ничего кроме борьбы существ Леса не страшила даже мощь истинной магии. Я высохла сотню раз и столько же раз нашла в себе новые силы и новое желание жить. Оказалось, что они всегда были со мной. В точности так, как и говорил номме Летрон. Только на Диком я поняла, что не такие уж Тайвзы и сумасшедшие. Если бы не все то время, что я сожгла под присмотром учителя в зале упражнений императорского дома, Сайнесс очень быстро лишился бы свой Волшебницы. Только испробовав на прочность, испытав все возможные и невозможные способы, чтобы убить, Лес, наконец, перестал считать нас добычей и открылся по-настоящему. И это того стоило. Мы своими глазами видели Большое Гнездо айолов и охотились с ними на Короля Тупоруков! Мы добрались до Пустого Острова, где говорил с нами древний… Мы слышали пение Алой Птицы…
Я до конца жизни запомню ту бесконечную ночь, компенсор второго схождения… Рад и Катисто, встретившись в пике возвышения сияли так ярко, что заполнили собой, казалось, все небо. Если бы я могла, если б я только могла, я бы осталась в том моте, в том листе, в том шаре… навсегда…»
Один из отрывков, который Ила перечитывала бесчисленное число раз. Она запомнила его сразу, но водя пальцами по страницам, принцесса будто начинала понимать не только смысл слов, но чувствовать саму Альбину. То о чем она думала, о чем мечтала в тот момент, когда вела стил своей тонкой рукой.
В дневниках Альбина подробно описывала свое второе путешествие на Дикий. То самое, во время которого она одолела Главное Древо и раздобыла для Сайнесса магоэлемент с тридцатью четырьмя ядрами. И если начинала она сухо, то постепенно в этих строках появлялось все больше настоящего чувства. Будто Волшебница в какой-то момент… перестала скрывать их от самой себя. Тот отрывок, что Ила сейчас перечитывала, был из последнего дневника Альбины. С победы над Главным Древом к тому моменту успело сгореть почти два полных круга.
– Ты думаешь, что она писала про него, так ведь? – спросила Луиза. – Про Кенора Сутра?
Девушка сидела на спине неспешно переставляющего ноги тупорука. На Илу она смотрела с участием.
– Я не знаю, – ответила принцесса, перевернув страницу.
– Нигде об этом прямо не написано, – заметила Диана.
– Он потом стал Мертвым Королем, – добавила Луиза. – Была причина скрывать.
– Но ведь тогда она не знала, что он им станет!
– Может быть знала?
Ила все же закрыла дневник. Они обсуждали эти строки много раз, и вряд ли моглидодуматься до чего-то нового. Принцесса просто проверяла теорию о том, что на Диком дневник может как-то измениться.
– Терикан, ты уточнил, сколько до Хамртума?
Если судить по карте, то около ста, ста десяти линий. Сейчас они шли, наверное, две-три линии за шар. Если идти шаров по десять за оборот, то оборотов за пять можно дойти. Но это по прямой. У них вряд ли так получится.
– Туркха сказал: семь оборотов, – ответил внутренник, подойдя ближе. Сделав несколько шагов молча, добавил еще. – Левша с Хартом будут смотреть за Чирисором. По очереди – никто не заметит.
– Хорошо.
Защитник не хотел допускать к походу Биксана Чирисора. Он оказался одним из тех искателей, что не прошли проверку Глазом Жуда. Сразу троих или четверых забраковали за то, что они назвали ненастоящие имена. Чирик же – так его звали все в фактории – не так, как нужно ответил на начальные вопросы. В тесте не существовало правильных или неправильных ответов. Каждый из четырех вариантов ответов – честные и нечестные «да» и «нет» – добавлял от ноля до двух баллов. Итоговый счет определял результат.
0–2 баллов – Глаз Жуда сработает безошибочно.
3–5 баллов – маленький шанс обмануть Глаз Жуда, если допрашиваемый проходил обучение.
6–«9’» баллов – Глаз Жуда не сработает.
Более «9’» баллов – допрашиваемый сломанный.
Ила всегда набирала в этом тесте от пяти до семи баллов, в зависимости от того, кто давал ответы. Понятно, что произносила их сама принцесса, но она пробовала дублировать ответы «друзей». Разумнее всех, с пятью баллами, как и всегда оказалась Диана.
Большинство людей получали ноль баллов или один балл. Биксан Чирисор набрал девять. Другими словами, он был в одном шаге от сумасшествия. Его тут же проверили на Помутнение и Личину, но оказалось, что он никем не притворяется. Ила велела Харту расспросить местных. О Чирисоре говорили, что волосы у него всегда росли больше внутрь головы, чем наружу, но прямо сломанным его не считали. Вряд ли бы сломанный выжил, регулярно отправляясь в Поиск, а он приехал на Синюю Скалу много кругов назад.
В итоге Ила приняла решение допустить его до похода. Они как-то были связаны с Кирилом, с этим тоже стоило разобраться.
Еще одним неожиданным…
