Песочного цвета кожаный плащ с высоким воротником был слегка потёртым, как будто его хозяин прошёл десятки дорог и сотню ночей провёл у костра под открытым небом. Из-под плаща выглядывал элегантный костюм, тёмно-серый, словно старые угли. Видавшие виды ботинки со стальными носами добавляли нотку агрессивности. О, этот человек сможет постоять за себя – и никогда не позволит обидеть слабого!
Варя также отметила синюю косынку на шее прекрасного незнакомца, серёжку в правом ухе и тонкий шрам, спускающийся от левой скулы к подбородку. Каждая из деталей давала сто очков к привлекательности. Всё вместе – разило наповал.
Слишком хорошо, чтобы быть правдой.
«Хватит пялиться на него!» – мысленно приказала себе Варя. – «Не надейся! Гей или женат! Или и то, и другое»
– Ой, а что, мы в депо? – спросила она, привставая и оглядываясь.
Она уже поняла, что в вагоне пусто, но нужно же было как-нибудь отвлечься от невероятного красавца!
Встав, Варя осознала, что поезд мчит с невозможной скоростью, но движется совершенно бесшумно. В окнах вагона – лишь серая пустота.
– А… что? – Варя покосилась в сторону косынки. – Где это мы?..
– Какая разница? – спросил незнакомец. – Не надо бояться. Всё хорошо!
Эти слова усадили её обратно на вагонный диван.
Какая разница, что происходит? Варя услышала его голос – и перестала беспокоиться.
Внешность – штука переменчивая, а вот голос действительно важен! Если он мягкий и бархатистый, как мурлыканье вальяжного чёрного кота с острыми коготками, то сопротивляться бессмысленно. Идеальные парни существуют для того, чтобы в них влюбляться, иначе зачем нужна красота?
Варя мысленно подсчитала: на вид двадцать – двадцать три. Может быть, старше, но не намного. Не студент или на последнем курсе.
Она бы всё отдала, чтобы узнать, куда он едет и откуда!
Под длинными ресницами пронзительные синие глаза. Густые брови цвета кофе с молоком. Идеально прямой нос. Высокие скулы…
Потом она вспомнила про свои жалкие пятнадцать и чуть не расплакалась: ещё же год ждать! Кто захочет связываться с малолеткой, с которой нельзя встречаться по-нормальному?
Ведь малолетка же, как не наряжайся!
Поставь их двоих рядом – обхохочешься! Элегантный рыцарь и готик-лолита с претензией на стильность.
Не пара.
Никогда!
Варя прокляла себя, вспомнив утренние сборы «в школу». Она час проторчала перед зеркалом в прихожей. Прихорашивалась и всё смотрела в сторону дядиной комнаты. Ждала, когда выйдет. Но дверь была закрыта.
Наряд Вари был продуман до мелочей: чулки, высокие ботинки, полкило цепочек на шее, браслеты, юбка-шотландка с заниженной талией. Косметики не жалела.
Хотелось, чтобы вдруг позвонил телефон. Дядя бы вышел, поднял трубку – и увидел бы Варю во всём блеске и великолепии. И если не тупой, он бы понял, что так в школу не наряжаются! Может быть, до него дошло бы, что в пятнадцать лет неприлично так выглядеть, что она похожа на «не-пойми-кого», как мама говорила…
Уму непостижимо, как это произошло, но вскоре Варя сидела рядом с очаровательным незнакомцем и выкладывала ему свои тайны, всхлипывая и шмыгая носом.
– Он не вышел! Даже когда я сказала «До свидания!» – ничего не ответил! Потому что ему всё равно!
– Он спал. Он не слышал.
– Я знаю, что он спал! – фыркнула Варя. – Но он мог бы встать и проводить!
– И ты бы обвинила его в том, что он следит за тобой! – проницательно заметил незнакомец и усмехнулся, но необидно, без издёвки.
Он понимала её лучше, чем кто-либо, и от этого нравился всё сильнее.
– Может быть, – согласилась Варя, немного подумав. – Но он всё равно. Ему плевать на меня! А у меня же никого нет, кроме него!
– А где твоя мама?
– Умерла, – ответила Варя.
– Прости! – виновато воскликнул он.
– Да ладно, – вздохнула она. – Зачем извиняться?
– Наверное, тебе неприятно вспоминать об этом?
Она покачала головой.
Не хотелось врать, притворяясь бедной сироткой.
– А папа? – продолжал расспрашивать заботливый незнакомец.
Варя сдвинула густые брови.
– Не знаю! Мне дядя был за папу, а потом он меня бросил!
– Как – бросил?
– Уехал, когда мне пять исполнилось! Я десять лет его ждала!
– Но он же вернулся?
– Вернулся! Ну и что? Слишком поздно!
– Почему поздно?
– Потому что теперь всё по-другому! Я ему теперь не нужна!
– Неправда. Он тебя любит!
– Меня никто не любит! Я никому не нужна!
В конце концов, она разревелась, как маленькая.
– Возьми, – незнакомец протянул ей платок.
Платок.
Белый. Чистый. Шёлковый! С монограммой!!
Варя вытаращилась на своего утешителя, как будто он не тряпочку с вышивкой достал, а жар-птицу из-за пазухи.
– Мне не жалко. Вытрись!
Она высморкалась с трубным звуком. Покраснела, а потом, когда были вытерты слёзы и расплывшаяся тушь, убрала платок в сумочку, вместе с зеркалом.
Ангел в песочном плаще сделал такое лицо, что сразу стало понятно: кражу он заметил, но весьма одобряет такой поступок.
– Спасибо! – Варя одарила его долгим пронзительным взглядом – и получила в ответ ласковую улыбку, от которой её сердце превратилось в трепещущую бабочку.
Чтобы скрыть смущение и предательский румянец, Варя отвернулась – и увидела, что двери открываются.
– Ой, моя! – воскликнула она – и сама не заметила, как очутилась на платформе станции «Краснопресненская».
Поезд тут же тронулся, увозя самого красивого мужчину, которого она только видела. В реальной жизни, а не в кино и не в мечтах. Во плоти, рядом.
Рассказать кому – не поверят!
* * * 00:05 * * *
– Ничего не хочешь рассказать?
Таким «приветствием» её встретили вечером. Прямо на пороге. И разуться не дали! Варя начала разматывать шарф с шеи, а дядя тут как тут – навис весь из себя мрачный.
– В смысле? – она напустила на себя пренебрежительный вид, но в глаза старалась не смотреть.
– В школе. Как успехи?
– А чё, интересно? Ну, физичка вызвала к доске, и…
Договорить не получилось – дядя с такой силой вдарил кулаком по дверце шкафа в прихожей, что задрожал весь дом. И люстра закачалась.
Когда отзвенело эхо и перестало гудеть в ушах, Варя скосила глаза в сторону шкафа, ожидая увидеть вмятину. Вмятина была, и не маленькая. Лак покрылся трещинами, как будто ударили кувалдой.
– Не ври мне.
Голос, по контрасту с жестом, был спокойным, даже с ленцой.
– А я не вру, – упрямо и уже чисто из вредности ответила Варя.
– Тебя из лицея отчисляют, – сообщил он и ушёл к себе.
На кухне, судя по гремевшим крышкам, хозяйничала Злата. Идти туда расхотелось: пристанет же опять! Будет изображать заботливого миротворца и зудеть на тему «давайте жить дружно!»
Варя разулась, отыскала под тумбочкой тапочки и, отринув искушающие кухонные ароматы, решительно ушла к себе. Не раздеваясь, упала ничком на не убранную с утра постель.
От голода в животе бурчало: она так и не пообедала. После разговора с прекрасным незнакомцем остаток дня пролетел за секунду. Когда Варя выходила из метро, наступил вечер, но какая разница, куда делось время? Очнулась она у квартирной двери. Всё думала о Его глазах, вспоминала необыкновенный голос и то, как приятно от него пахло: полевыми цветами и морем.
…А какие ароматы доносились с кухни! Жареная курочка! Пирог с грибами! Что-то пряное и сочное! И запахи становились всё сильнее. Они обрушивались на неё, манили. «Можно и Злату потерпеть, лишь бы этот не явился», – подумала Варя.
Перевернулась на постели. Села. Заметила, что дверь открыта – понятно, почему усилились вкусные запахи!
На пороге стоял хмурый дядя.
А ведь ясно было сказано: без стука не входить!
– Ну, чего тебе? – мрачно поинтересовалась Варя. – Дался тебе этот лицей! Переведусь куда-нибудь.
– Давай сразу в колонию для несовершеннолетних! – мрачно пошутил дядя.
Он сдвинул брови так, что на лбу возникли две глубокие морщины-колеи, а глаза у него горели пуще прежнего – ни дать ни взять, два синих лазера!
Продолжая сидеть на постели, Варя демонстративно расстегнула широкий ремень, придерживающий юбку.
– Мне надо переодеться, – сообщила она.
Дядя пожал плечами.
Колеи на лбу стали глубже.
– Я с твоей классной поговорил. А ты у нас мошенница… – пробормотал он, заходя в комнату.
– Мне можно переодеться? – разозлилась Варя.
– Всё можно! Как ты справки достала?
– Да как два пальца! – фыркнула она, услышав ожидаемый вопрос. – В метро все вагоны заклеены объявлениями. «Дипломы», «аттестаты», «медицинские разрешения для работы». Справка для школы для них… Эй, не трогай!
Последняя фраза относилась к дяде, который присел корточки, притянул к себе её сумочку, вывернул наизнанку – и вывалил на пол содержимое.
