«Дорогая Коробка, - начала я свое письмо. -Ты, наверное, чувствуешь, что сейчас со мной происходит? Произошли большие перемены в моей жизни. Сегодня я в последний раз ходила в школу. Все так радовались, словно их освободили из тюрьмы или что-то в этом роде. Я радовалась вместе со всеми, хотя я, наверное, в отличие от моих друзей, чувствовала и нечто другое - какое-то волнение, что ли.
Эйприл говорила о трудностях, которые у нас будут в колледже из-за того, что времени на переход из одной классной комнаты в другую будет очень мало. Но не этого я боюсь. Я все думаю, а вдруг мой шкафчик для вещей будет находиться слишком высоко, и я не смогу дотянуться до него из коляски? Вдруг моя классная комната окажется на втором этаже, а в колледже нет лифта? А что, если я не смогу пользоваться там ванной? И я просто умру, если окажется, что зеркала в колледже висят слишком высоко для меня. Представить только: все девочки будут прихорашиваться перед зеркалом, а я буду сидеть рядом, как последняя замарашка».
Я дважды щелкнула кнопкой на ручке. Только со своей Коробкой я могла быть такой откровенной, как сейчас.
«И чем больше я уговариваю себя не бояться будущего, тем больше я боюсь его. Я даже не могу поделиться своими страхами с Мэнди.
А теперь - до свидания!
Дарси».
Я заложила ручку за ухо и немного изменила свое положение в коляске. Мои ноги, слабые и безжизненные, перемещались вместе с моим телом. Но они не так уж плохо смотрелись - мои ноги. Я была в бриджах и теннисных ботинках. А вчера на мне были спортивные брюки и кроссовки. А как-то мама надела на меня модные рейтузы в комплекте с длинной рубашкой. Я даже покрасила ногти на ногах. Но, несмотря ни на что, факт оставался фактом - я не могла пошевелить даже пальцем на ногах. Я их просто не чувствовала.
Я медленно просматривала содержимое Коробки. Там лежало письмо, которое я написала в прошлом году, после того как в нашем классе организовали кружок танцев. Мне пришлось тогда сидеть поодаль от ребят и менять пластинки на проигрывателе, наблюдая, как все остальные беззаботно танцуют. В тот день я не смогла скрыть свое состояние даже за смешными репликами.
В тот день я все-все рассказала своей Коробке. Я хорошо помню, что я чувствовала тогда, когда писала это письмо: меня душили слезы. Но это не было отчаянием. Что-то спасло меня тогда. И тут я с удивлением прочитала приписку, сделанную мною в конце этого письма: «Не оставлю тебя и не покину тебя... Я с вами во все дни до скончания века».
Я вспомнила, что это были строчки из Библии, которые мне прочитала Моника. Как хорошо, что моя старшая сестра делится со мной таким сокровенным, как любимые стихи из Библии. Это только кажется, что Моника - легкомысленная девчонка, помешанная на мальчиках. На самом деле она серьезная, а душа ее богата. Эти слова Иисуса о том, что Он не оставит меня, я помнила не один месяц. Но все это было в прошлом году. Перечитывая их заново, я почувствовала легкие укоры совести: я не была так близка к Богу, как следовало бы.
Я отставила Коробку в сторону. Мне уже мало было писать письма-исповеди, мне хотелось поговорить с кем-нибудь о своем самом-самом сокровенном. И я подумала о Мэнди.
Я опустила ноги и быстро поехала к кладовке. Там, помимо трех пар ботинок, пустой банки из-под кока-колы и пыли, лежал Робби, мой старый плюшевый кролик. Я бережно подняла его, стряхнула с него пыль и стала его рассматривать. Он потерял один глаз, и на животе у него было большое пятно от пролитой кока-колы. Выглядел он довольно жалко от долгого лежания в углу кладовки.
Я еще раз стряхнула пыль с Робби. Когда-то он много значил для меня. Но я скорее умру на плахе, чем признаюсь в этом кому-нибудь, вроде Эйприл. В то же время я не против, чтобы о Робби узнали Чип или Мэнди. А Мэнди и сама однажды призналась мне, когда мы с ней говорили о Боге, что для нее гораздо легче общаться с Иисусом, если в этот момент она разговаривает с какой-то конкретной вещью, пусть это будет даже подушка.
Я посмотрела с нежностью на милую одноглазую мордашку Робби и решила последовать примеру Мэнди. Молитва! Слово само по себе ассоциировалось у меня с Робби.
Когда я лежала в больнице, я обычно крепко прижимала к себе Робби, мысленно обращаясь в это время к Богу. Мне было приятно думать, что Робби как будто тоже слышит меня, слышит то, что я говорю. Став старше и убедившись, что Бог и так слышит меня, независимо от того, держу я в руках плюшевого зверька или нет, я забросила своего кролика. Но позднее, как я уже сказала, я перестала ощущать свою близость к Богу.
Я глубоко вздохнула и начала молиться, но чувствовала, что слова мои неискренни.
«Это неправда!» - вдруг вырвалось у меня. Я даже съежилась от страха, ожидая, что после этих слов меня поразит молния.
«Я никого не знаю в колледже. Конечно, я смогу там видеться с Эйприл или спорить с Чипом. Но... Многие мои знакомые ребята из школы думают, что у меня все в порядке, потому что я всегда шучу, рассказывая им о своей коляске. Но Ты знаешь, чего мне стоило с самого второго класса заставить их забыть о том, что у меня парализованы ноги. Неужели мне придется начать все сначала из-за того, что мои новые знакомые из колледжа будут думать, будто мои мозги тоже парализованы, как и ноги?»
Я с облегчением вздохнула. Наконец-то я сумела сказать правду, почему мне так плохо.
«Аминь!» - закончила я свой разговор с Богом.
Я повернула голову в сторону Робби и прислушалась к тишине. Должно быть, я ждала, что услышу громовой голос с небес, который успокоит меня и скажет, что все будет хорошо. Но единственный звук, который доносился до меня, был голос диктора, вещающий что-то с экрана телевизора в гостиной.
Я снова подъехала к кровати и положила Робби на свою подушку. Несмотря на то, что он остался в моем далеком детстве вместе с куклой Барби и комиксами, я почувствовала острую необходимость, чтобы он вернулся ко мне хотя бы на одну ночь. И в эту ночь, лежа в постели, я обнимала его так же, как и когда-то в детстве.
3
На следующий день, в первый день наших летних школьных каникул, ко мне прибежала Мэнди, прихватив с собой свою коллекцию марок. Я выбралась из коляски и опустилась на плетеный коврик на полу моей спальни. Мне нравилось разговаривать с друзьями так, чтобы наши глаза были на одном уровне, особенно, когда мы просто болтали о пустяках. Мы с Мэнди разложили марки по странам и цветам. Какое-то время мы просто молчали.
Я всегда считала Мэнди своей лучшей подругой. Возможно, в какой-то степени это было связано с тем, что мы были знакомы с пеленок. Потом мы познакомились с Эйприл, но с ней я никогда не была так близка. Мы с Мэнди были родственные души. Обе любили читать, собирать марки, рисовать лошадей, говорить все, что мы думаем, и даже частенько сплетничать о мальчишках.
Кроме того, я уважаю Мэнди. У нее хватает смелости спорить с Эйприл и даже делать ей замечания, я же этого не могу. Обычно я стараюсь отшутиться, пряча свои настоящие чувства под маской смеха.
Я не скажу, что я боюсь Эйприл, хотя она и верховодит в классе. Но я не хочу ссориться с ней из опасения, что она может настроить ребят против меня. Должно быть, я все же слегка побаиваюсь ее. Но у меня и так хватает проблем из-за моей коляски, так что зачем мне лишние сложности в жизни?
Мэнди первой нарушила благостное молчание:
- Я думаю, что в этом году в семейном лагере будет что-то необыкновенное!
Я подцепила марку пинцетом и аккуратно положила ее в альбом:
- Надеюсь!
Мэнди подняла голову, отбросила назад косички и, подперев руками подбородок, спросила меня:
- Что с тобой? Надеюсь, ничего не случилось? Разумеется, кроме того, что мы окончили школу?
- Конечно, нет, - ответила я, надеясь, что на этом тема исчерпана, и потянулась к следующей марке.
Мэнди, однако, продолжала:
- Сдается мне, что ты что-то скрываешь от меня.
Да, от настоящих друзей ничего не утаишь. Так же, как и мама, настоящие друзья всегда чувствуют, если с тобой что-то неладно. И если они настоящие друзья, они не оставят тебя наедине с твоими печалями.
Я лежала на боку и, орудуя пинцетом, заполняла марками пустующий ряд в альбоме.
- Вспомни, как хорошо нам было когда-то вдвоем. В первом классе... до аварии!
- Да, - вздохнула Мэнди. - Мы были грозой Виллоубрука. Помнишь, как мы состязались с девчонками из второго и третьего классов?
Разве могла я забыть это? Это были одни из тех сладких и смешных воспоминаний, которые навсегда остаются в памяти.
- Мы обошли их всех! - засмеялась Мэнди. - Дарси! Ты была самой быстрой девчонкой на свете.
Мы снова замолчали. Авария, после которой у меня отнялись ноги, произошла буквально через месяц после этого.
