В Екатеринбурге
Вечер грустен и без песен вышел как обряд:Светел, нем и свят — как крест на рясе.Я бельмом в глазу ночного фонаряПоторчу и двинусь восвояси.
По памяти, повдоль неонных знаков —Под пестрой их водой мой путь такодинаков —На те же улицы гребу, на те же переулки.Я в Екатеринбу…В Екатеринбу…В Екатеринбурге.
Увязался, не отгонишь, пес-мотив простой,Громыхает цепь стихотворений.Первая же встречная мне девочка, постой,Грех не наломать тебе сирени!
Года мои — в горсти изломанные ветки.Сирень, меня прости, я только что из клетки.Кричи, закусывай губу, ведь я приписанв урки!Ах, в Екатеринбу…В Екатеринбу…В Екатеринбурге.
И погост, и дом казенный, и церковныйзвон —Вот они, бок о бок неизменно.Вечный Плен с Трезвоном Вечным сменитВечный Сон —Прав Есенин: все мы в мире тленны.
Пока же мы не тлен, и наша жизнь не ретро,Мы — ветры перемен, пусть корчатся от ветраУ пьедесталов на горбу державные придурки.Ах, в Екатеринбу…В Екатеринбу…В Екатеринбурге.
1988 год
В солнечном порту
В солнечном порту, где все глаза раскосы,Где седлает солнце мачты словно кол,Где, дурной травой шпигуя папиросы,Подмигнет тельняшечник мне, пропит и гол.
В солнечном порту изогнута лекаломГод назад, и два, и нынче точно так,Дама на углу стоит, как и стояла, —Вспыхивает-гаснет «Мальборо» — маяк.
Весел я, но мне не ощупать порт,Здесь не я один хочу ее обнять.Выберусь и — прочь. Закачаюсь, горд —На сто пальм березу мне не променять.
Хриплы голоса. Гудки из моря хриплы.Льет на плечи бронзу солнечный черпак.Небо хочет птиц, но к глазам прилиплиБронзовые чайки, севшие в кабак.
Якорь тяжко спит. Меня не ждут на трапе.Поднял паруса я бы всей душой.Белый и смешной в азиатской шляпе,Брошусь на песок теплый, но чужой.1994 год
Весы
Мир — весы. Мы все на них положены.Нет покоя чашам ни на миг.Каждому есть противоположное,Если равновесие на них.
Кренятся весы, и умолкают бравые,С левой чаши — глянь — прыгаютна правую.Кренятся весы, и иссякают смелые,С правой чаши — глянь — прыгаютна левую.
Скачет мир — вселенская экспрессия,Под весами — Вечный Океан.Входят континенты в равновесие —Разновес больших и малых стран.
Кренятся весы. Поштучно и оравамиС левой чаши — глянь — прыгаютна правую.Кренятся весы, сам черт с ПречистойДевоюС правой чаши — глянь — прыгаютна левую.
Вверх и вниз кидает, дурью мает их,Дарит то падение, то взлет.Что — весы? Такой же в сути маятник —Если остановится — умрет.Кренятся весы. Гонимые потравами,С левой чаши — глянь — прыгаютна правую.Кренятся весы. А я-то что же делаю?Правой чашей сыт. И сыт по горло левою.1986 год
Влюбился, девушка, в тебя
Плыл по ветру теплый вечерИ за горизонтом гас.Ты попалась мне навстречуВ первый раз.
Твоя улыбка певчей птицейРастаяла в ночи,И замелькали встречных лица:Ищи ее, ищи.
Помнил я, за ней шагая,Все черты ее лица,Но вела меня другаяУлица.
И полетело время свистом,Как камень из пращи,Аэропорт гудел и пристань:— Ищи ее, ищи!..
Город в суете извечнойВряд ли встречу принесет.Кто я ей? Обычный встречный,Вот и все.
Меняет мир свои одежды,Но в огоньке свечиЖивет всегда тепло надежды.Ищи ее, ищи.
Я влюбился, девушка, в тебя.2008 год
Во дворе
Во дворе, где радиола на конце иглы держалаНить мотива и луны лимонный диск,Пробивал гитарой-соло какофонию кварталаТакт за тактом ливерпульский гитарист.
А потом игла чихала, открывалась дверьбалкона,Дом полночный пестрой шторой делал вдох…В послезвучье возникала темноглазая икона,И отскакивали пальцы от ладов.
И шептал полночный идол в огорошенноенебоТо ли имя, то ли рифму, то ли бред.И казалось мне, обронит: «Милый мой, сейчася выйду,Мне родительское слово не запрет».
Мирно спал киоск с газетой, где объявленбыл крамолойЭтот парень, что с пластинки хрипло пел.Но парили над запретом эта девочка и соло,И над ними — звезды, белые, как мел.………………………………….
А вчера на углу, там где очередь кольцом,Мы столкнулись с ней к лицу лицом.— Я узнал вас по ногам и духам.Не узнали и подумали вы: хам!Вот ведь время лица как подправило —Ни на ощупь не узнать, ни на глаз.И разговор у нас по правилам:Хвастайтесь, я радуюсь за вас!
…Толстый, глупый и довольный, вот он,Как павлин, как майский мотылек,Щурится со свадебного фото —Ваш уже законный кошелек.
А фото мне не нравится, но я совсемне злюсьЗа то, что на картин очке не я вас приласкал.Но в складках платья вашего спит дорогаягрусть.И в кольцах изумрудных — зеленая тоска.
А вчера на углу без запиночки и в лобОценили вы мне свой гардероб.И что на скрипочках у вас детвора —То ли дело! — А что я вам пел — мура.
Вот ведь слово — как назло застрялов горле —Не пропеть, не выговорить враз.И разговор у нас по форме:Хвастайтесь, я радуюсь за вас!
…Звоном, хрустом и шуршаньем полныйСнимочек — не взять, не упрекнуть:Катят вас брильянтовые волныЗолотому берегу на грудь.А остальное мелочи. И я гляжу вдогон —Всего тебе хорошего, пей сладко и до дна.А все-таки та девочка выходит на балкон,И в платье ее грошевом спит медная струна.1990 год
«Волны сдвинулись с такта…»
Волны сдвинулись с такта,И рассыпался в клочья прибой.Вы, как белая яхтаС белокруглой вихлявой кормой,
Протаранили ночьюВсе, что встало на вашем пути,И якорь бросили прочноДо утра у меня на груди.
И глядел исподлобьяНа меня солнцедиска колосс,Как взрываю я хлопьяЗолотых несусальных волос.
И, забывши про иней,Холодящий рассудок виска,Ниже всех ватерлинийОпускается сладко рука.
Я в войне с целым миром,Я собой над войсками — верховныйИсточаюсь, как миром,Золотыми слезами стихов.
Я — поэзии дьякон,Причитая, у моря бродил.Вы здесь бросили якорь.Так пришлось — у меня на груди.2005 год
Воробьи
Проститутки на Тверской, как воробьи,Жмутся с холода к шныряющим авто.Подобрал бы кто, уж тут не до любви —Под дождем стоять, распахивать пальто.
Поиграл бы кто хоть в теплые слова(Ну, какие, к черту, «бабочки» в мороз!).Где же ездишь ты, богатая братва, —Глазки синие, как медный купорос?
Где бы выловить, чтоб — денег три мешка?Поделили, всем хватило бы расцвесть.А что возьмешь с приезжего лошка —На помаду да на пару раз поесть.
И столичная презлая суетаНе поверит ни слезам и ни словцу.Время — за полночь. Ну, где ж вы, блатата?Привезли бы, что-ль, богатую овцу.
Синим пламенем гори она, дыми,Папиросочка кайфовая в горсти.На Тверскую со студенческой скамьи —Мать узнает, зарыдает, не простит.
И красива, и собой не лимита,И с артистами могла бы покутить…Может, просто улица не та?На Лубянскую пора переходить.
Что за осень — на асфальте ни листка,От неона ночи светлые, как дни.Вот и розочки голландские с лоткаТоже маются — приезжие они.
Тоже ввалятся сегодня в чей-то дом.(Ну какие, к черту, жрицы от любви!)Принцы… Ротшильды… Но это все потом.А сегодня — на Тверской. Как воробьи.1997 год
Воспоминание
