Маэстро
Посвящается А.Я. Якулову
Я дома у МаэстроПью чай и дую сгоряча.И рухну ниц на кресло,Когда смычок сорвется от плеча.И скрипка, за три векаНе раскричавшая души,Луне поднимет векоИ тишину растормошит.
Я дома у МаэстроИз трубки пробую табак.Молчит, не скрипнет кресло,И кольца дыма вязнут на губах.Смычок все чаще, чаще,То плача, то смеясь, то злясь…Маэстро — настоящий.И настоящий князь.
Я дома у МаэстроГоняю водку над столом.Я с ним, как в ходе крестном,За скрипкой этой лезу напролом.Склоняюсь над гитарой,Смычком его крещен.Маэстро ведь не старый,Мы поживем еще!
Я в полночь по столицеУйду, сжимая воротник,Чтоб в тишину ввалиться,Как в бухту после шторма бриг.Простимся на улыбках,Он в гости снова позовет.И горько мне, что скрипкаЕго переживет.1998 год
Милосердная сестра
Милосердная сестра,Излечи нас, иже спятим.Словом Веры и ДобраПоднеси нам крест с распятьем.
Дай нам Слово. Слово — бог.У казенной койки нашейНе заглушит стук сапогТихой поступи монашьей.
Да отвадит боль от ранЖест послушницы всесильной,Чья душа — уже есть Храм,Лучший Храм на всей России.
И раскаянья искра,Может, вспыхнет в нас, как пламя.Милосердная сестра,Дай нам Веру. Веруй с нами.1989 год
Монашенка
Постригалась тихо, без апломба,Без благословения в миру.С корочками вузова дипломаИз полнометражки — в конуру.
— Монастырский хлеб, опомнись,пресен!..— Чур! Сутана — вечно! Не фата!..Постригалась натрезво. Без песен.Грешная все это суета.
Скорбное, без лейбл, сукно сутаныТерто пересудами до дыр.Приведись удариться в путаны —Словом не обмолвился бы мир!
Ксения, послушница теперь уж,Грех земной поклонами отвесь.Поступай, как знаешь, если веришь.Впрочем, смысл жизни в том и есть.
Бог тебе, монашенка, указка.С легкой, значит, все Его руки.Мы — другие, мы не верим всказки —Гордые без веры дураки.
Мы дерзаем, бьемся и воюемЧто-то в этом мире изменить:То в огонь свечи истошно дуем,То истошно силимся звонить.С левого колена да на право —Нам не до камней монастыря!От роду безбожная орава.В теменище. Без поводыря.
Ксения… Послушница всего лишь.Безфамильна — имя в мире — тлен.Может, часть и нашего отмолишь?Если так, дай Бог тебе колен.1986 год
Монета
Брошу, брошу я монету —Вдруг да выпадет «орел», —Полетаю с ним по свету,Где ногами не добрел.
Полетаю, полетаю,Ворочуся из степейИ, конечно, напугаюВаших белых голубей.
Белых-белых, слава богу,Что никто не изловил,Что живут через дорогуОт любви.
Если выпадет мне «решка» —Я не стану вешать нос.Сяду я в тюрьму, конечно —Понарошку, не всерьез.
Поворчу и поругаю —Мол, судьбина — хоть убей!И, конечно, напугаюВаших белых голубей.
Белых-белых, слава богу,Что никто не изловил,Что живут через дорогуОт любви.
Брошу, брошу я монету,Будто по ветру перо.Ну а вдруг монета этаДа и встанет на ребро?
Значит, будет жизнь другая,Без полетов и скорбей,Значит, я не распугаюВаших белых голубей.
Белых-белых, слава богу,Что никто не изловил,Что живут через дорогуОт любви.
Я вчера монету бросилИз открытого окнаИ заждался на вопросе:Чем вернется мне она?
Из небес она мигает:Мол, терпения испей.И летает, и пугаетВаших белых голубей.2007 год
Мы с тобой увидимся не скоро
Мы с тобой увидимся не скоро.Может так случится — никогда.Дни твои бегут, дай бог им, в гору,А мои — под гору, вот беда.
Прожит день — он крестиком на стенке.Час еще — прогулка во дворе.Я живу, где все вокруг — оттенки.Ты — в большом цветном календаре.
Все мое богатство — папиросы.Все мое имущество — тетрадь.И допросы, долгие допросы.Я б соврал, да нечего соврать.
И так жаль, что мне уже не 20.Если б так — от счастья бы завыл.Я умел, ты помнишь, улыбаться,А теперь, вот, начисто забыл.
От того и маюсь, видно, лишку,То ругаясь грубо, то грозя.Я одной тебе скажу, малышка:Я б поплакал, да ведь тут нельзя.
Где ты, поезд, пролетевший мимо —По холодным рельсам не догнать?Я не называл тебя любимой,А теперь, вот, начал называть.
И когда за полночь мне не спится,И мечтаю, ручку теребя,Сотни строк, как бешеные спицы,Водят хоровод вокруг тебя.
На душе свербит сверчок запечный —Зря бедняга силится заснуть.И к тебе отсюда только Млечный,Самый долгий и неясный путь.1984 год
На Восточной улице
На Восточной улицеНа карнизах узкихСизари красуютсяВ темно-серых блузках.
Тень ложится под ноги,Я шагаю дальше,Где клаксоны-окрикиГорло рвут до фальши.
Не спешу, как было, яДва квартала выше,Где такие милыеТри окна под крышей,
Где ронять мне выпалоВздох обиды тяжкий,Там сирень рассыпалаБелые кудряшки.
А еще два тополяВ побрякушках лунныхМне листвой так хлопалиЗа лихие струны!
И в лады потертыеВдавленное словоВетер мне развертывалВ переборы снова.
В песни да припевочки,Словно ленты в косы,Темноглазой девочкеЗолотоволосой.
Буйствовал, досадовал,Тенью — мимо окон,Да к щеке прикладывалНепослушный локон.
Лет-то сколько минуло:Посчитать — потеха!Вроде как сединамиПотрясти приехал.
Да разве все упомнится —Не прочтешь, как книжку:Память — девка-скромница,Слов у ней не лишку.
А быть может, блудницаИзменила напрочь?Посредине улицы,Оступившись — навзничь.1984 год
На могиле А.Я. Якулова
Друг мой старый,Друг великий,Вот и встретились,Как встарь.Твой стакан опятьНе выпит,И читаю,Как тропарь:
«Дом твой нынчеНе могила —Не могила, а тюрьма.Выходи давай,Друг милый,Выпьем водочки.Эх, ма!..»2008 год
На палубе горланят в караоке
На палубе горланят в караокеКуплеты, от которых — лезть в петлю.Но терпит ночь. И океан глубокий,И я, на удивление, терплю.
Так ветрено в душе. И парус белый,Как платье на красавице, трещит.Она вино вбирает неумело,И взгляд ее, как камень из пращи.
Циклоп большой, светящийся на глади —Корабль под зуботычинами волн,Сосватает нас с нею, на ночь глядя,Под корабельных склянок перезвон.
И братия, галдящая у стоек,Нарядна, показушна и хмельна,Сойдется в мненье: дамочка-то стоит,Испить ее и залпом, и до дна.
А я, ныряя в синих глаз глубины,Рассказ нехитрый слышу наперед,Что дома ее встретит нелюбимый,Что он не тот. А я, конечно, — тот.
И в небе, сплошь утыканном свечами,Задувши только грешную свою,Я как корабль прозябший на причалеЕй мачтами скрипучими спою.
О том, что мы в толпе так одиноки,Что в жизни все подобны кораблю…А палуба сгорланит в караокеКуплеты, от которых — лезть в петлю.1999 год
На прощанье
