следы в трудах Секста. Впрочем, мы все равно будем использовать термины «скептицизм» и «пирронизм», чтобы почтить, по примеру Секста, тот образ жизни, который наиболее полно и убедительно олицетворял собой и проповедовал Пиррон.
Давайте же внимательнее прислушаемся к рекомендациям врача по имени Секст. Именно эти рекомендации должны помочь нам справляться с такими явлениями, как «смутные» вещи (лекция II), растерянность и тревога, которые они порождают (лекция III), практическая повседневная жизнь (лекция IV), полезная профессиональная деятельность (лекции V и VI) и сосуществование с другими людьми (лекция VII).
II
«Смутные» вещи
С чего мы взяли, что наше чувственное восприятие раскрывает суть вещей правильнее, чем восприятие другого человека или животного? Зачем мы сводим суть вещей к качествам, которые улавливают наши органы чувств? Кто решил, что суждения пожилого человека более обоснованны, чем суждения молодого? Или что определяющей характеристикой коралла является мягкость, при том что он затвердевает на воздухе? Откуда наша уверенность в том, что вино полезно, несмотря на вред, который способны нанести печени всего несколько бокалов? Отчего мы называем звук тихим, даже если в воде он становится громким? И наконец, почему мы игнорируем тот факт, что все в мире относительно, в том числе частота и редкость происходящих событий, а также законы, верования и обычаи общества, в котором мы живем?
Эти вопросы отсылают нас к первым десяти мыслительным схемам, с помощью которых, согласно Сексту, мы можем проявлять скепсис, обнаруживая и формулируя противоположные качества «вещей, которые предстают одинаково убедительными как для чувств, так и для рассудка». Впоследствии Секст предложит вторую совокупность мыслительных схем, направленных на то, чтобы доказать, насколько трудно установить, соответствует ли один из множества вариантов восприятия вещи ее истинной природе. Всю совокупность этих мыслительных схем он назовет «тропами», или способами воздержания от суждения. Первая часть тропов восходит к «древним» скептикам. Из других источников нам известно, что первая систематизация скепсиса была представлена Энесидемом Кносским, который «вернул в Александрии моду» на мысль Пиррона в I в. до н. э. По этой причине первые тропы Секста обычно называют «тропами Энесидема», хотя часть содержащихся в них соображений, вероятно, имеет более древнее происхождение.
Порядок перечисления тропов Энесидема–Секста кажется несколько случайным, но в общих чертах их можно разделить на три группы в зависимости от того, относятся ли они к субъекту восприятия, к его объекту или к тому и другому одновременно. На первый взгляд они кажутся несколько наивными и устаревшими, однако на самом деле в них сформулированы основные закономерности, которые до сих пор остаются стимулами не только мыслительной деятельности обыкновенных людей, но и философии и науки. По этой причине стоит подробнее остановиться на наиболее интересных из множества вопросов, поставленных Секстом и не теряющих актуальности по сей день.
Первый троп Секста гласит, что одни и те же вещи не оказывают одинаковое воздействие на разные виды живых существ, включая человека, из-за разницы их происхождения и строения органов чувств. Например, утверждает Секст, у разных видов глаза обладают разной кривизной и, как «зеркала, имеющие разное устройство»[3], по-разному отражают вещи. Так почему же то, что мы видим, должно обязательно соответствовать истинной природе вещей? То же самое относится и к остальным органам чувств, и тот факт, что каждый вид по-разному воспринимает природу вещей, сегодня подтверждается и сравнительной психологией, и когнитивной этологией. Например, цикута, продолжает Секст, является ядом для человека, но при этом от нее «жиреют перепелки»[4]: можно ли сделать вывод, что цикута вредна сама по себе? Если привести более современный пример, то парацетамол, который мы в том числе даем детям, токсичен для животных: так является ли он лекарством сам по себе? Это вовсе не праздный вопрос, поскольку он напрямую связан с проблемой пользы и этичности проведения фармакологических экспериментов на животных: возможно, подвергать животных мучениям с риском для жизни не только аморально, но во многих случаях и бессмысленно.
Рассуждая о втором тропе, Секст подчеркивает, что у людей бывает разное физическое строение, а это означает, что мы по-разному реагируем на одни и те же вещи. Кто-то, к примеру, лучше переваривает мясо, а кто-то – рыбу. Так можно ли сказать, что рыба по самой своей природе усваивается легче, чем мясо? И действительно, самые продвинутые врачи-диетологи сегодня не назначают одни и те же продукты всем без разбора, поскольку те не могут быть одинаково полезны для всех. В лучшем случае определенные продукты подходят большинству людей со схожими физическими характеристиками, но этого недостаточно, чтобы считать их абсолютно здоровыми или полезными, поскольку всегда могут быть существенные исключения.
Описывая третий троп, Секст отмечает, что наши органы чувств по-разному реагируют на вещи: яблоко сладкое на вкус, желтое, зеленое или красное на вид и ароматное, если говорить о запахе. Так как же мы можем знать наверняка, обладает ли оно только этими качествами, или же оно обладает только одним, которое по-разному проявляется для различных органов чувств, или же оно обладает бо́льшим количеством качеств, чем те, что мы воспринимаем, а часть из них мы просто неспособны воспринять? Подобными вопросами, вероятно, продолжают задаваться современные физики, поскольку новые технологии позволяют им прямо или косвенно наблюдать поведение атомов, электронов, частиц, волн, квантов, бозонов и т. д.
Говоря о четвертом тропе, Секст выходит за рамки основного физического строения человека и рассматривает различные обстоятельства, или, скорее, условия, которые влияют на его восприятие в зависимости от того, здоров он или болен, молод или стар, зол или добр, беден или богат, пьян или трезв, смел или труслив, печален или весел и т. д. Отправной точкой всегда остается физиология человека: та же вода, которая больному человеку кажется кипятком, для человека в хорошей форме не является горячей; одна и та же температура воздуха представляется низкой пожилым людям и умеренной тем, кто находится в расцвете сил; одна и та же еда, которая вызывает отвращение у сытых, может быть привлекательной для тех, кто очень голоден. Однако, как и многие современные психологи, Секст рассматривает с «натуралистической» точки зрения не только физический уровень, но и эмоциональный, психологический и даже ментальный, поскольку он также заявляет, что люди с решительным характером воспринимают вещи не так, как те, кто обладает более робкой натурой, и то же самое верно для тех, кто расстроен, обеспокоен или страдает от чего-то, по сравнению с теми, кто спокоен. Это относится ко всем нашим качествам, о которых мы иногда забываем и которые заставляют рисковать и совершать большие ошибки, а также влияют на нас при принятии решений.
Пятый троп Секста переносит фокус внимания с субъектов восприятия на объекты и исследует различные условия, в которых находятся объекты, в частности расстояние до субъекта, местоположение объекта и его расположение по отношению к субъекту. Так, наблюдение за объектом издалека дает иные результаты, чем наблюдение вблизи, потому что, отмечает Секст, чем больше расстояние, отделяющее субъект восприятия от объекта, тем сильнее изменчивость восприятия. Так, один и тот же корабль издалека выглядит маленьким и статичным, а вблизи оказывается большим и движущимся; а вроде бы круглая при взгляде с дальней дистанции башня на расстоянии в несколько метров превращается в четырехугольную. На первый взгляд эти примеры кажутся не слишком значимыми, но если задуматься о наблюдении объектов через микроскоп (или телескоп) разной кратности, то можно задаться вопросом, на каком расстоянии мы видим истинную природу наблюдаемых объектов. На самом деле все наблюдения истинны, но они необязательно показывают истинную природу вещей. Что касается местоположения объекта, то одно и то же весло кажется преломленным в воде и прямым на суше, а одно и то же пламя – тусклым на солнце и ярким в темноте. И наконец, под расположением объекта Секст имеет в виду, в частности, наклон: одна и та же картина, отклоненная назад, кажется гладкой, а наклоненная вперед – имеющей углубления и выступы. А «шеи голубей кажутся различного цвета в зависимости от различных наклонов»[5]. Сегодня причину этих явлений объясняют нам перспектива и оптика, но это не меняет
