бы выпил стакан вина с Максом, если бы не одна закавыка.
Свет горел не в мастерской портного.
Свет горел где-то дальше, он шел из подвала жилого дома. На мгновение Дженеро растерялся. Если это не Макс…
Дженеро прибавил шагу. Заученным движением он снял перчатку с правой руки и вынул из кобуры револьвер. Дома вокруг спали. Единственный огонек пронизывал тьму. Дженеро осторожно приблизился к лестнице, ведущей в подвал, и остановился перед цепью, которая загораживала вход.
Дверь темнела под козырьком кирпичного крыльца, подвальное окно шло вровень с дверью. Окно было залеплено грязью, но свет все же тревожно пробивался сквозь нее. Дженеро осторожно переступил через цепь и начал спускаться по ступеням.
Мусорные баки, выставленные на ночь в узкий проулок, источали вонь в морозный декабрьский воздух. Дженеро оглянулся по сторонам и тихо подошел к двери.
Постоял прислушиваясь. Из подвала не доносилось ни звука. Держа револьвер наготове в правой руке, левой повернул ручку.
К его удивлению, дверь открылась.
Дженеро неожиданно отпрянул. Его прошиб пот. Уши по- прежнему мерзли, но пот выступил на лице. Он долго прислушивался к шуму собственного дыхания, вслушивался в звуки спящего города, пытался услышать хоть что-нибудь и, наконец, вошел в подвальную комнату.
Свет шел от лампочки, висевшей без абажура на толстом проводе. Лампочка висела совершенно неподвижно. Она не раскачивалась, совсем не шевелилась, словно висела не на проводе, а на железной палке. На полу под лампочкой стояла оранжевая корзина, в ней валялись четыре бутылочных колпачка. Дженеро вынул из кармана фонарь и провел лучом по комнате. Одна стена густо оклеена фривольными картинками. Противоположная стена была голой. В дальнем углу комнаты под зарешеченным окном стояла кровать.
Дженеро повел лучом чуть влево и, испугавшись, отвел фонарик. Револьвер 38-го калибра задрожал в его руке.
На кровати сидел мальчишка.
Лицо его было синим. Он сидел, наклонившись вперед. Наклон тела был очень странным, и, когда первый испуг прошел, Дженеро удивился, почему мальчишка не падает с кровати. Здесь-то он и увидел веревку.
Один конец веревки был привязан к оконной решетке. Другой обматывал шею мальчишки. Мальчишка наклонился вперед так, будто собирался вскочить на ноги. Глаза и рот его были открыты, — и, казалось, что где-то глубоко внутри у него еще теплится жизнь. Только цвет лица и положение рук говорили, что он мертв. Синева была неестественной, а руки висели вдоль тела, как плети, ладонями наружу. В нескольких дюймах от него валялся пустой шприц.
Отчасти испуганный, отчасти ошеломленный увиденным, Дженеро осторожно сделал шаг вперед и, направив луч фонаря на мертвеца, вгляделся в лицо мальчишки. Чтобы доказать себе, что он совсем не испугался, Дженеро смотрел в мертвые глаза чуть дольше, чем это требовалось для дела.
Потом он поспешно вышел из подвала и, дрожа, направился к ближайшей телефонной будке.
ГЛАВА II
Весть по округе разнеслась задолго до прибытия Клинга и Кареллы.
Смерть молча овладела ночною тьмой и убила сон, в окнах появился свет, люди высовывались в холодный зимний воздух, глазели на собравшихся внизу пятерых полицейских, у которых был какой-то виноватый вид. Некоторые жители, накинув пальто на пижамы, вышли на улицу и переговаривались приглушенными голосами. Из-за угла вынырнул седан «Меркьюри», который отличался от обычного только антенной, торчавшей в центре крыши. Хотя на машине был номер медицинского управления, двое мужчин, вышедших из нее, были не врачами, а сыщиками.
Карелла быстро подошел к ближайшему полицейскому. Высокий, в коричневом костюме из плотной ткани и черном плаще, Карелла, несмотря на холод, был без шляпы. Короткая прическа и раскованная мощная походка делали его похожим на бейсболиста. Кожа туго обтягивала мышцы и высокие скулы, в его облике было что-то восточное.
— Кто звонил? — спросил он у полицейского.
— Дик, — ответил тот.
— Где он?
— Внизу со жмуриком.
— Пошли, Берт, — бросил Карелла, и Клинг молча последовал за ним.
Патрульные полицейские смотрели на Клинга с притворным равнодушием и плохо скрываемой завистью: двадцатичетырехлетний мальчишка, новоиспеченный детектив, слишком быстро поднявшийся по служебной лестнице. И не поднявшийся, а взбежавший, а еще точнее — взлетевший. Клинг раскрыл одно убийство, полицейские решили, что ему просто повезло, но комиссар полиции расценил это как «необычайную проницательность и целеустремленность», и, поскольку мнение комиссара весомее мнения простых полицейских, неотесанный патрульный в одночасье стал детективом третьего класса.
Вот почему полицейские вяло улыбались Клингу, пока он вслед за Кареллой перелезал через цепь; зеленоватый оттенок их лиц никак не был связан с холодной погодой.
— Что это с ним? — прошептал один из полицейских. — Он что, больше не здоровается с нами?
Если Клинг и услышал его, то не подал виду. Он спустился за Кареллой в подвальную комнату. Дик Дженеро стоял под лампочкой, кусая губы.
— Привет, Дик, — сказал Карелла.
— Привет, Стив. Привет, Берт. — Дженеро нервничал.
— Привет, — откликнулся Клинг.
— Когда ты обнаружил его? — спросил Карелла.
— Всего за несколько минут до того, как позвонил. Он там. — Дженеро даже не повернул головы в сторону трупа.
— Ты здесь что-нибудь трогал?
— Упаси боже!
— Хорошо. С ним никого тут не было?
— Никого… никого. Стив, ты не против, если я поднимусь и глотну немного свежего воздуха? Слишком уж здесь… душно.
— Подожди минутку, — сказал Карелла. — Свет горел?
— Что? Ах да. Горел. — Дженеро помедлил. — Это как раз и привлекло мое внимание. Я подумал, может, грабитель. А нашел вот его. — Дженеро метнул взгляд на труп, сидящий на кровати.
Карелла подошел к мертвому мальчишке.
— Сколько ему? — спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Пятнадцать, шестнадцать?
Никто не ответил.
— Похоже… похоже, он повесился? — спросил Дженеро. Он упорно избегал смотреть на мальчишку.
— Похоже, — сказал Карелла. Он не замечал, что качает головой и мучительно морщится. Карелла вздохнул и повернулся к Клингу. — Надо подождать парней из отдела по расследованию убийств. Они вой поднимут, если мы здесь хоть что-нибудь тронем. Который час, Берт?
Клинг взглянул на часы.
— Два часа одиннадцать минут, — сказал он. — Будешь вести протокол, Дик?
— Конечно, — ответил Дженеро. Он вынул из заднего кармана черный блокнот и стал писать. Карелла следил за ним.
— Пошли глотнем свежего воздуха, — предложил он.
Большинство самоубийц и не подозревают, сколько возни с ними.
Они вскрывают вены, травятся газом, стреляются, разбивают себе голову, выпрыгивают из ближайшего окна, глотают цианистый калий или — как, видимо, случилось с мальчишкой на кровати — вешаются. И никто не задумывается, сколько же хлопот с ними у блюстителей порядка.
Дело в том, что самоубийство сначала расследуется в точности как убийство… А при убийстве необходимо
