полно у входа, на тротуаре.
— Ясное дело, ведь клиент всегда прав и должен получить то, что ему нужно. Но в моем заведении ты ни одного из этих грязных ублюдков не видел и не увидишь.
— Когда ее можно ждать?
— Раньше двух она здесь не появляется. А может и вообще не прийти. Ты же знаешь этих наркоманов, Стив. Шустрят, шустрят, все время шустрят. Богом клянусь, что президенту «Дженерал моторе» не приходится проявлять столько выдумки, сколько ее требуется обыкновенному наркоману.
Карелла взглянул на часы. Было 12.27.
— Я еще приду, — сказал он. — А пока мне надо где-то перекусить.
— Ты меня обижаешь, — огорчился Терри.
— Обижаю?
— Ты что, моей вывески не читал? «Бар и гриль». Вон там, в глубине, стол для горячих обедов. Лучшая еда в городе.
— Не шутишь?
— Сегодня у меня arroz con polio[10]. Наше фирменное блюдо. Нанял маленькую пуэрториканочку, которая его и готовит. — Терри ухмыльнулся. — Днем она готовит, а ночью любовь крутит, но arroz con polio у нее райского вкуса.
— И как девочка?
Ухмылка Терри стала еще шире.
— Не знаю, пробовал только дневные блюда.
— Ладно, — сказал Карелла, — неси. Не ты первый меня пытаешься отравить.
В тот день Мария Эрнандес пришла в «Эль Сентро» только в три часа дня. Какой-нибудь простак из приличного района, отправившийся на поиски романтических приключений, мог принять ее за невинную старшеклассницу. Хотя принято считать, что все проститутки одеваются в обтягивающие шелковые платья с разрезом до пупа, это не так. Большинство проституток, промышляющих на территории 87-го участка, одевалось лучше и моднее честных женщин. Они были хорошо вышколены, часто вежливы и обходительны, так что многие девчонки в округе принимали шлюх за сливки местного общества. Коричневая бумага почтовой бандероли скрывает от глаз ее содержимое; так было и с благопристойной личиной этих девиц: только познакомившись с ними поближе, можно узнать, что там на самом деле.
Карелла не был знаком с Марией Эрнандес. Когда она вошла, он оторвал взгляд от своего бокала и увидел хрупкую черноволосую и темноглазую девушку в зеленом плаще и скромных туфлях. Плащ был расстегнут, — под ним виднелись белый свитер и черная юбка.
— Вот она, — сказал Терри. Карелла кивнул.
Мария села на высокий табурет у дальнего конца стойки. Поздоровалась с Терри, окинула взглядом Кареллу, оценивая его как возможного клиента, и уставилась через витринное стекло на улицу. Карелла подошел к ней.
— Мисс Эрнандес? — спросил он.
Мария повернулась на табурете.
— Да, — сказала она застенчиво. — Меня зовут Мария.
.— Я из полиции, — сообщил Карелла сразу, чтобы она не тратила лишних усилий.
— Я не знаю, почему мой брат наложил на себя руки. — Откликнулась она совсем другим тоном, уже без всякой застенчивости. — Еще вопросы есть?
— Есть. Давай пойдем за тот столик.
— Мне и здесь нравится.
— А мне нет. Либо там, либо в полицейском участке. Выбирай.
— Только давай побыстрей.
— Постараюсь.
Мария слезла с табурета. Они прошли в отгороженное от зала помещение. Девушка сняла плащ и села напротив Кареллы.
— Я слушаю, — сказала она.
— Сколько времени ты уже на игле?
— Какое отношение это имеет к моему брату?
— Так сколько?
— Около трех лет.
— Зачем ты его втянула в это?
— Он сам попросил.
— Не верю. -
— К чему мне врать? Один раз он пришел в ванную, когда я занималась этим. Вдохнуть небольшую дозу — дело нехитрое, но настоящего кайфа не дает. Он хотел знать, что я делаю, и я дала ему понюхать.
— А потом?
— Ему понравилось. Он захотел еще. Дальше ты сам знаешь.
— Не знаю. Расскажи.
— Через пару недель он сел на иглу. Больше мне нечего сказать.
— Когда ты начала торговать собой?
— Эй, слушай… — возмутилась Мария.
— Я могу это выяснить и без тебя.
— Вскоре после того, как привыкла к героину. Сам понимаешь, на это нужны деньги.
— Еще бы. У кого ты получала товар?
— Брось, не считай меня за дурочку.
— У кого брал наркотики твой брат?
Мария молчала.
— Твой брат умер, хоть это ты знаешь? — сказал Карелла грубо.
— Знаю, — ответила Мария. — И что прикажешь мне делать? Если этот маленький глупыш лишил себя жизни…
— Может, он не сам лишил себя жизни.
Мария удивленно заморгала.
— Не сам? — повторила она осторожно.
— Вот именно. Кто давал ему наркотики?
— Какая теперь разница?
— Есть разница, и, возможно, немалая.
— Я все равно не знаю. — Она немного помолчала. — Слушай, оставь меня в покое. Знаю я вас, держиморд.
— Знаешь?
— Еще как. Ты хочешь получить все бесплатно. Надеешься запугать меня, и тогда…
— Я хочу получить только сведения о твоем брате.
— Держи карман шире.
— Держу, — сказал Карелла.
Мария, нахмурившись, смотрела на него.
— Я знаю полицейских, которые… — начала она.
— Я знаю проституток, которые заражали клиентов сифилисом, — произнес Карелла решительно.
— Слушай, какое ты имеешь право…
— Тогда не виляй, — перебил он. — Мне нужны сведения.
— А я все равно ничего не знаю, — ответила Мария.
— Ты сказала, что приучила его к наркотикам.
— Сказала.
— Хорошо, тогда ты, наверное, связала его со сбытчиком, когда он сел на иглу. С кем?
— Ни с кем я его не связывала. Он всегда сам все решал.
— Мария…
— Что ты хочешь от меня? — неожиданно взорвалась она. — Я ничего не зиаю о брате. Даже о его смерти я узнала случайно от постороннего. Я уже около года не была дома, откуда мне знать, кто снабжал его наркотиками? А может, он сам кого-то снабжал.
— Он был сбытчиком?
— Ничего я не знаю. Я в последнее время вообще его не видела. Если бы встретила его сейчас на улице, то не узнала бы. Вот сколько я знаю о собственном брате.
— Ты врешь, — сказал Карелла.
— Зачем мне врать? Кого выгораживать? Он повесился, поэтому…
— Я уже говорил тебе, что, возможно, он и не повесился.
— Ты стараешься раздуть большое дело из смерти паршивого наркомана, — сказала Мария. — Зачем так убиваться? — Ее глаза мгновенно затуманились. — Поверь мне, это даже хорошо, что он умер.
— Хорошо? — переспросил Карелла. Над столом повисла тишина. — Ты что-то скрываешь, Мария. Что?
— Ничего.
— Ты что-то знаешь. Что?
— Ничего.
Их взгляды встретились. Карелла испытующе смотрел ей в глаза. Он знал, что выражает ее взгляд, знал он и то, что она ему больше ничего не скажет. Не глаза, а два темных колодца.
— Ладно, — сказал Карелла.
Судебно-медицинский эксперт не любил новых людей. Так уж он был воспитан. Он ненавидел новые лица и не имел обыкновения сообщать секреты незнакомцам. А секретом — он владел немалым, но Берт Клинг был явный чужак. Изучая его лицо, эксперт медленно перебирал в
