В другое время я бы засмеялся, но сейчас в нашествии репортеров, когда оно касалось Дональда, не было ничего смешного. Полиция, естественно, по мере сил старалась избавиться от посторонних, как тот полицейский, который не пускал меня в дом, приняв за лазутчика прессы.
Дональд тяжело опустился на табуретку и сник, упираясь локтями в стол.
- Чарльз, - слабым голосом проговорил он, - тебе не трудно подогреть суп, я бы немного поел.
- Сейчас, - удивился и обрадовался я. До сих пор Дональд отказывался от еды, потому что даже мысль о пище вызывала у него тошноту.
Фрост насторожился, словно приготовился к атаке, как если бы получил нужный сигнал. И я понял, что он сидел и выжидал подходящего момента. Но инспектор не спешил и молча смотрел, как я открыл банку с супом, вылил в кастрюльку, долил водой, добавил немного коньяку и разогрел на медленном огне. Дональд выпил две чашки супа и съел тоненький ломоть черного хлеба. Только тогда инспектор вежливо попросил меня оставить их вдвоем и приступил к делу, которое Дональд потом назвал «глубоким копанием».
Через три часа, когда стало темнеть, инспектор ушел. Я наблюдал за его отъездом с веранды на втором этаже. Едва он и его помощник, констебль в штатском, появились на пороге парадной двери, им загородил дорогу молодой человек с дыбом стоявшими волосами и микрофоном в руке. И прежде чем они сумели обойти его и добежать до машины, в сад с громкими криками ворвались репортеры. Они мчались прямо по траве, отпихивая друг друга.
Я методически обошел весь дом, задергивая шторы, проверяя запоры на окнах и закрывая на засов все двери.
- Что ты делаешь? - Дональд выглядел смертельно усталым.
- Поднимаю мосты.
- О-о.
Несмотря на долгий разговор с инспектором, он вроде бы чуть успокоился и лучше владел собой. Когда я закончил укреплять дверь из кухни в сад, он сказал:
- Полиция требует список украденных вещей. Ты поможешь мне составить его?
- Конечно.
- И у нас будет какое-то занятие…
- Правильно.
- Мы делали опись антикварных вещей, но список лежал в том столе, который унесли из холла.
- Чертовски неподходящее место для такого документа, - заметил я.
- Примерно то же самое сказал он. Инспектор Фрост.
- А твоя страховая компания? Там есть список всех вещей?
- Только самых ценных. Картин и драгоценностей Реджины. - Он вздохнул. - Все остальное обозначено просто как «домашнее имущество».
Мы начали со столовой. Дональд поднимал перевернутые ящики и, вставляя их в буфет и комоды, вспоминал, что в них лежало, а я записывал под его диктовку. У него было очень много столового серебра, принадлежавшего семье и по традиции переходившего от поколения к поколению. Дональд с его страстью к антикварным вещам прежде наслаждался возможностью пользоваться старинным серебром, но удовольствие от владения, по-моему, исчезло вместе с вещами. Вместо того чтобы возмущаться утратой, он совершенно безучастно перечислял украденные предметы, и к тому времени, когда мы закончили опись пропавшего серебра, ему явно все надоело.
Посмотрев на ряды пустых полок, где раньше стояла прекрасная коллекция фарфора XIX века, он устало отвернулся.
- Какое это имеет значение? - вяло пробормотал он. - Мне абсолютно все равно…
- Может быть, перепишем пропавшие картины?
Он равнодушно обвел взглядом пустые стены. Можно было безошибочно угадать места, где висели картины, потому что там остались более светлые прямоугольники.
В столовой Дональд и Реджина поместили работы главным образом современных британских художников. Дональду не нравился авангардный стиль в живописи, он говорил, что эти картины «хотят спрыгнуть со стены и устроить скандал».
- Ты, наверно, их лучше помнишь, чем я. Перепиши сам.
- Но я могу что-то пропустить.
- У нас есть что-нибудь выпить?
- Только бренди для готовки.
- Тогда мы выпьем вина.
- Какого вина?
- Из погреба. - Он вздрогнул и вытаращил глаза. - Боже мой, я забыл про погреб.
- А я никогда и не знал, что у тебя есть погреб.
Дональд кивнул:
- Из-за погреба я и купил этот дом. Прекрасно увлажненный подвал с постоянной температурой, необходимой для длительного хранения. Там поместилось маленькое состояние - клареты и портвейны.
Грабители побывали и в погребе. Три ряда полок с пустыми гнездами для бутылок высились от пола до потолка. На деревянном столе одиноко торчала картонная коробка, в каких перевозят бутылки с вином.
- Ох, не может быть… - Дональда трясло с головы до ног. - Значит, так, да?
Я открыл картонную коробку и увидел ряды горлышек с красивыми пробками.
- Это они оставили нам, - заметил я. - В спешке.
- Возможно, и с целью. - Дональд скривил губы в подобие улыбки. - Это австралийское вино. Мы привезли его с собой.
- Лучше, чем ничего, - пренебрежительно бросил я, достал бутылку и стал читать этикетку.
- Лучше, чем многие из тех, какие ты знаешь. Некоторые австралийские вина великолепны.
Я перенес коробку в кухню и плюхнул на стол. Лестница из погреба вела в кладовку рядом с кухней, где стояла стиральная машина и другие хозяйственные вещи. Мне и в голову не приходило, что там есть лестница в погреб: я никогда не обращал внимания на белую дверь, считая, что это всего лишь еще один шкаф. А теперь, задумчиво разглядывая не бросавшиеся в глаза белые филенки, я удивлялся, как грабители вообще заметили ее в стене.
- Думаешь, грабители знали, что вход в погреб здесь? - спросил я. Дональд пожал плечами. - Я бы никогда не догадался.
- Ты не грабитель.
Дональд нашел штопор, открыл бутылку и налил темно-красную жидкость в два кухонных стакана. Я попробовал, и правда, чудесное вино, легко понять даже с моим непритязательным вкусом. «Виннс Кунаварра Каберне Совиньон». Название такое же приятное, как и вкус вина. Дональд рассеянно выпил свой стакан, будто это была вода. Стекло несколько раз клацнуло о зубы. Во многих его движениях еще чувствовалась неуверенность, словно он не помнил, как делал это раньше. И я понимал причину. Он все время думал о Реджине, и эти мысли буквально парализовали его.
Прежний Дональд был уверенным в себе человеком, способным управлять и даже расширить полученный по наследству бизнес средней руки. Лицо упрямца с резкими чертами смягчали янтарные глаза, всегда готовые к улыбке, и он считал лучшей тратой денег приобретение предметов антиквариата и хорошую стрижку в дорогой парикмахерской.
Новый Дональд, придавленный несчастьем, каждый шаг делал будто первый раз в жизни, он пытался вести себя прилично, но словно забыл, что это значит.
Мы провели вечер в кухне, обмениваясь редкими фразами, наскребли какую-то еду и съели ее, сделали уборку, поставив на место сброшенные с полок банки и коробки. Дональд казался полностью поглощенным работой, но половину банок поставил вверх ногами.
Три раза за вечер кто-то звонил в парадную дверь, но не тем кодовым звонком, о каком мы договорились с полицией. Телефонная трубка лежала рядом с аппаратом, поэтому телефон молчал. Дональд отклонил предложения друзей переселиться к ним, видимо, его приводила в ужас перспектива разговаривать с кем-нибудь, кроме меня и инспектора Фроста.
- Почему они не уезжают?! - в отчаянии воскликнул он после третьей попытки репортеров прорваться в дверь.
- Они не уедут, пока не увидят тебя, - объяснил я и подумал: «Пока не выжмут из тебя все до капли и не выплюнут косточки».
- Я просто не могу, - устало покачал он головой.
Дом походил на осажденную крепость.
Ближе к полуночи мы поднялись наверх, чтобы лечь в постель, но я понимал, что вряд ли Дональд уснет, скорее и эту ночь он проведет, как предыдущую, не сомкнув глаз. Полицейский врач оставил снотворное, но Дональд не стал принимать таблетки. Я попытался уговорить его, но так же безрезультатно, как и вчера.
- Нет, Чарльз, у меня такое чувство, что если я приму таблетку, то брошу ее одну. С… спрячусь. Думать только о себе, а не о… о том, как ужасно было для нее умирать, когда рядом нет того, кто… Я любил ее.
Он хотел предложить Реджине такое своеобразное утешение, как собственная боль. Я покачал головой, но таблеток ему больше не предлагал.
- Ты не возражаешь, - застенчиво начал он, - если сегодня я останусь на ночь один?
- Конечно, нет.
- Мы сделаем тебе постель в какой-нибудь другой комнате.
- Прекрасно.
Он открыл шкаф с бельем и растерянно показал на стопки простыней.
- Ты сумеешь?
- Естественно.
Дональд повернулся и будто стукнулся о светлый прямоугольник на пустой стене.
- Они взяли Маннингса, - сказал он.
- Какого Маннингса?
- Мы купили в Австралии. Я повесил его здесь всего неделю назад… хотел, чтобы ты увидел. Это одна из причин, почему я просил тебя приехать.
- Мне очень жаль, - сказал я. Какие-то совсем не подходящие слова.
- Все, - безнадежно вздохнул он, - все ушло.
