— Сейчас — 17-е мая 1964 года, а зовут тебя — Янчик Нахамчук, — захихикала Тоня и впилась своими губами в меня словно рыба ремора в тело огромной акулы.
* * *
Профессий много, но
Прекрасней всех — кино.
Кто в этот мир попал —
Навеки счастлив стал.
Фильм, фильм, фильм!
Напевал я про себя, возвращаясь в 5 утра из общежития «Ленфильма», которое находилось по адресу улица Мира дом 1 корпус 9 в свою комнату на Малую Посадскую улицу дом 4 «А». Из того, что поведала мне начинающая актриса Тоня, выходило, что я — завидный жених. Так как имею свою жилплощадь, которая мне осталась от покойных родителей. Кстати, моя мама работала в цехе реквизита, поэтому после службы в армии меня и взяли в ассистенты режиссёра с испытательным сроком. А ещё я — красивый, талантливый и смешной. В общем, со слов любвеобильной барышни меня ожидало большое будущее, но лишь в том случае, если я не будут так пить и терять память, как на вечеринке.
«Легко сказать — не терять память», — думал я, вышагивая по пустынной улице и насвистывая мелодию песенки про кино, которое волшебный сон. Вопрос — как я оказался в другом времени, всё ещё висел на повестке дня. Что я помнил про 1964 год? Вроде бы в этот год запустили корабль «Восход» и открыли нефтепровод «Дружба». И, конечно же, совсем скоро, уже в октябре, снимут Никиту Хрущёва и посадят на его место Леонида Брежнева. Близок конец «оттепели» и приход так называемого «застоя».
— Плевать, — сплюнул я в урну, остановившись на пустынном перекрёстке. — Что «оттепель», что «застой» — те же яйца, только вид с боку. Ничего, я пережил перестройку, дефолт, развод, инфаркт, как-то устроился в эру обнуления ВВП, и теперь здесь и сейчас выкручусь. Мы, российские пенсионеры, самые приспособляемые люди на планете Земля, и где только наша не пропадала. Главное никому не трепать языком, что я гость из будущего, а то сразу же упекут в дурдом. Вот куда точно не тянет, так это в психбольницу. Я хочу снимать кино, гулять с красивыми барышнями и жить на полную катушку, а дальше видно будет, дальше жизнь сама покажет и рассудит.
Глава 2
Первый рабочий день на киностудии «Ленфильм» начался для меня, как для упёртого поборника здорового образа жизни, с зарядки и физкультуры. Целый час я носился по четырём этажам, подгоняя техников, рабочих, осветителей, костюмеров, искал дополнительного гримёра, чтобы к кинопробам привести в порядок лица всех трёх актёров, которые задействованы в кадре. Сгонял в другое здание в мебельный цех, чтобы выдали для съёмок медицинскую кушетку и медицинскую ширму. Кстати эти предметы пришлось притащить на себе. И лишь где-то к часам одиннадцати я, найдя укромное местечко в огромном съёмочном павильоне №1, засел читать сценарий сегодняшней сцены.
«И так, что же у нас тут такое, — пробубнил я про себя. — Главный герой по фамилии Зайчик приходи к доктору жаловаться на то, что все кругом орут и ругаются. Помню я этот эпизод в фильме. Скучно, девушки, очень скучно».
— Привет, — вдруг послышалось над головой.
Я оторвал глаза от бумаг и обомлел, так как никогда в жизни не видел Леонида Быкова живьём в натуральную величину. Рост знаменитого актёра и режиссёра был низенький, нос длинненький, волосы кучерявые, глаза умные и пронзительные.
— Напомни ещё раз, как тебя зовут? А то мне в дирекции сунули кого-то на помощь, я ещё не до конца разобрался кого, — сказал Леонид Фёдорович.
— Здрасте, — кивнул я, — зовут Ян, можно просто товарищ Нахамчук или ещё проще Ян Игоревич.
— Давно на киностудии работаешь? — насмешливо спросил меня Быков.
«Здесь первый день, а так, меня киношными рельсами, тележкой, кинокамерой и кучей осветительных приборов не напугать», — подумалось мне, но я решил с первой секунды знакомства в бутылку не лезть, поэтому ответил расплывчато:
— Всю сознательную жизнь или стажёр с испытательным сроком, как вас больше устроит?
— Чувство юмора устраивает, — улыбнулся режиссёр. — Что читаешь?
— Сценарий, — буркнул я, — вот решил ознакомиться с сегодняшней кинопробой.
— Запомни, ассистент режиссёра сценарий должен знать назубок.
— Зарублю это на своём распрекрасном носу! — выпалил я, вскочив с табуретки и вытянувшись в струночку.
— Кхе, н-да, это ты сейчас хорошо сказал, — снова заулыбался Леонид Фёдорович. — Сработаемся, ха-ха. Объяви всем получасовую готовность, и начинаем работать.
— Считайте, что уже сделано, — кивнул я.
После чего Быков ещё раз осмотрел приготовленную «выгородку», то есть воссозданный в павильоне кабинет доктора с соответствующей мебелью, поцокал языком и пошагал в гримёрку. Я же снова углубился в сценарий. Однако почитать диалоги главных героев мне не дал ещё один странный человек, который, по всей видимости, знал меня чуть ли не с пелёнок.
— Пил? — резко прошипел 30-летний невысокий мужчина с характерной внешностью потомков Моисея.
— Никак нет! — снова пришлось изобразить бравого служаку. — Помогал техникам протирать контакты. Случайно надышался парами спирта!
— Аха, скажи ещё несчастный случай на производстве, — захихикал мужчина. — Я твоей покойной матери, что обещал? Забыл?
«Как можно забыть то, чего никогда не знал?» — усмехнулся я про себя и тут же, скорчив скорбное лицо промямлил:
— Этого я никогда не забуду. Вы обещали сделать из меня достойного строителя коммунизма и развитого социализма! — рявкнул я в конце.
— Клоун! — хмыкнул «благодетель». — Ладно, иди, работай. Стой! Завтра вечером встретишь из Москвы актёра Сергея Николаевича Филиппова. Отвезёшь его домой и делай что хочешь, но на следующий день мы с ним должны записать кинопробу. Лёня, конечно, пробы снимать не любит, но порядок есть порядок. Тем более дирекция желает весь процесс контролировать от и до.
— Ясно, — выдохнул я, соскочив с неудобной темы. — Кто музыку платит, тот и девушку танцует.
— Хорошо сказано, — засмеялся мужчина. — Что читаешь?
— Детектив Агаты Кристи «Смертельное убийство под светом софитов», — я показал сценарий сегодняшней съёмки.
— Если завтра актёр Филиппов будет не в форме, то я тебя сам под этими софитами закопаю.
«Кажись этот надоедливый мужик — директор кинокартины Иосиф Шурухт, — догадался я, вспомнив, кем были подписаны бумаги для мебельного цеха. — Ничего, день другой и меня скоро здесь все будут считать своим в доску парнем».
— Хорошо, — хохотнул я, — убивайте, но с одним условием — похороны и некролог в центральной прессе за ваш счёт: «Сгорел на работе под софитами раб божий Ян Нахамчук, царствие ему небесное, аминь».
— Клоун, — растеряно пробормотал Шурухт и, ещё немного покряхтев, не зная, чем возразить, пошёл по своим делам.
«Чёрт, а вот сейчас для страны победившего атеизма был перебор», — подумал я и решил перебраться в другой конец огромного павильона, чтобы меня никто никуда не послал и дал нормально почитать сценарий. Поэтому, захватив с собой табуретку, я потопал мимо техников и операторов, которые всё ещё на площадке выставляли осветительные приборы. Однако и здесь меня перехватили. Ко мне обратился, сидящий на тележке около кинокамеры, Сергей Иванов, 60-летний лысоватый мужчина, лауреат Сталинской премии и один из самых опытных операторов «Ленфильма»:
— Эй, парень, как тебя?
Сергей Васильевич оператором был первоклассным, профессионалом с большой буквы. Кстати, несколько лет назад он снял «Ссору в Лукашах», где как раз и играл простого деревенского парня наш Леонид Быков. «Но если я сейчас дам слабину, то вся киногруппа на мне будет ездить, словно на верблюде», — подумал я и, набравшись наглости, съязвил:
— Обращайтесь ко мне по-простому — господин итальянский кинорежиссер Федерико Феллини.
— Ха-ха-ха! — дружно загоготали осветители и ассистенты главного оператора.
— Если ты — Феллини, то я — Жан Габен. Ха-ха, — парировал Иванов. — Слышь, Феллини, слетай-ка в кафе за пивом, пока мы здесь свет ставим.
