и есть бывший хахаль Богдановой, который научил ее так умело орудовать языком. Достойная партия до меня, но никак не после меня.
Тушите свет, потому что это финиш. Финиш нашего с ней нахождения на расстояние. Сейчас пойду и притащу за рыжие патлы сюда, посажу эту бестию рядом и заставлю смотреть только на меня. Потому что она моя, пусть и не со мной. Я не давал ей разрешения прикасаться к другому, брать его за руку и тем более уходить с ним куда-то.
— Ром, тормозни. У нас игра через пару минут, — стопорил меня брат, уловив мой взгляд и мое состояние.
— Значит, я не выйду на поле. Ставь другого, — отчеканил я, направляясь за парочкой, которая через мгновение на себе испытает все грани моего бешенства.
Далеко ходить не пришлось. Голубки сидели на подоконнике около спортзала. Точнее, он сидел, а Богданова стояла между его расставленных в стороны ног. Близко… Непозволительно близко…
А моем внутреннем состоянии лучше не говорить, как впрочем и об внешнем. Землетрясение, извержение вулкана, цунами… Какие там есть еще природные катаклизмы? Только так, помасштабнее, чтобы ффигачило раз и море крови… Я сейчас по-другому не смогу… Разнесу всё… Камня на камне не оставлю…
— Ветров? Ты так спешишь поздороваться со мной? — сдалека заметив меня, пролепетал Зорин.
Богданова быстро повернулась и, выставив вперед руку, выкрикнула:
— Не подходи. Стой на месте, Ветров.
— Отойди от него, Бельчонок, или я за себя не отвечаю.
Зараза сделала шаг только не в мою сторону, а в сторону ушлёпка, упершись ему в грудь спиной. Перед глазами заплясали чёрные пятна, а руки на автомате уже дёргали девчонку на себя. На лету перехватил за талию и впечатал со всей дури в себя.
— Если не хочешь покупать цветы на могилку, то лучше держись от парней подальше, — прорычал ей в губы.
— Ветров, отпусти Катю и возможно мы даже поговорим спокойно, — сосунок сжимал мою руку выше локтя.
— Пусти! — активизировалась моя маленькая, барахтаться начала, ручками толкать в грудь. А я кайфовал, как обдолбыш. Как же я всё-таки скучал по ней, по ее запаху вишни, по волосам, по этим холодным ладошкам, которые всё сильнее и сильнее лупили меня. — Пусти меня!
А потом удар ногой по щиколотке. А когда я из-за боли и неожиданности ослабил хватку — локтем в живот. Вот же зараза бешеная. Не смертельно, конечно, но больно ощутимо.
— Кать, ну ты же девочка. Чего сразу драться… — давясь со смеха, выдал смертник, пряча Богданову за спину. — А почему не коронное по яйцам?
— Высоковата. Коленом не дотянусь…
— Логично, — и двое прыснули со смеха.
Дальше по сценарию планировалось много крови, сломанный нос, несколько выбитых зубов и Богданова в моей кровати, просящая о пощаде. Но нарисовались тренер с Демьяном, которые утащили меня в зал.
— Дикарка, ты идешь? — спросил Дёма.
— Нет. Мы уезжаем.
Это грёбаное «мы» не давало мне покоя целые сутки, пока я не выловил своего рыжеволосого Тайсона перед ее тренировкой по волейболу на следующий день.
Глава 3
Катя
— Привет, Бельчонок? — Ветров стоял в коридоре, подпирая стену.
— Привет!
Разговаривать не было никакого желания, поэтому я лишь ускорила шаг, чтобы поскорее скрыться в женской раздевалке. Я понимала, что нам придется когда-то поговорить. Мне даже самой это было необходимо. Но не сейчас. Я еще не готова. Слишком свежи картинки того дня. Слишком глубоки раны, которым нужно время, чтобы хотя бы затянуться. Я слишком эмоционально уязвима. И вообще это всё слишком для меня. Мне пока нужно одиночество комнаты в общежитии, подушка для слёз и танцы для снятия напряжения.
— Как дела? — Ветров перегородил мне дорогу.
— Всё хорошо, Рома, — я подняла глаза и перевела взгляд на его лицо. Я и так запуталась, а этот парень путал меня еще больше. Вышвырнул меня из своей жизни, а теперь нагло лез в мою. — Я опаздываю. Пропусти.
— У тебя серьёзно всё хорошо? — он смотрел так, что внутри всё сжалось. Это был тот самый взгляд, который грел меня раньше. Взгляд, в котором читалась любовь, забота, любование. — Ром, что ты хочешь услышать? Что мне плохо? Или что мне больно? Или что я скучаю? Что?
На последних словах я толкнула его в грудь. От обиды. От жалости к себе. Потому что мне действительно было плохо. Очень плохо и очень больно. А еще я безумно скучала. Скучала до такой степени, что жалела о том, что у меня нет ни одной его вещи, ни одного подарка, который он подарил мне, чтобы обнимать их и плакать. А потом успокаиваться и прятать под подушку до следующего раза. Пока снова не накроет волной такой силы, что хочется исчезнуть, лишь бы не быть без него.
— Ром, а тебе плохо без меня? Ты скучаешь по мне?
Он молчал. А я всё больше и больше тонула в себе. В осознании того, что я не смогу без него, что он нужен мне, чтобы дышать, чтобы жить. Я готова простить всё, только чтобы всё было как прежде. Чтобы мы были вместе. Чтобы мы любили друг друга.
— Ром, поцелуй меня… — это был отчаянный крик о помощи.
Не дожидаясь от него какой-то реакция, я поцеловала его.
И он мне ответил! Ответил не сразу, но ответил!
Он целовал меня!
И эти несколько секунд я была счастлива.
А потом моё сердце окончательно разбилось. Та часть его, где еще оставалась надежда, разлетелась на такие мелкие осколки, что их просто не соберешь, не говоря об том, чтобы склеить. Он добил меня, доломал. Знаете, как с машинкой, которая сама уже не ездит, потому что какой-то механизм сломался, но ее еще можно толкать самому и продолжать играть. Только этому мальчику было мало. Он решил еще пару раз запустить эту машинку об стену, чтобы всё — игрушка была непригодна ни для чего, кроме мусорки.
— Чего ты хотела добиться этим поцелуем? — орал Ветров, оттолкнув меня от себя. — Ты думала, что я вернусь к тебе или признаюсь в чувствах? Богданова, очнись. Между нами ничего не было. Если ты забыла, что мы банально притворялись. Но эта игра мне наскучила. Да и ты тоже. Особенно когда влюбилась и предложила себя мне. Только мне не нужна твоя любовь. Да и не только твоя. Меня никогда не интересовала любовь. Меня интересовал секс. Но ты оказалась слишком пресной даже для этого. Я пожалел тебя, отказав в сексе. Не хотел портить товар для другого…
Тук-тук-тук… А
