Музыка В.Одоевского и М. Глинки на 4 голоса.
Напечатан в СПб 15 декабря 1836 г. в лист. Опубликован в сб.: «Пушкин в романсах и песнях его современников» Музгиз, 1936
7. Канон Глинке и Кавосу
Пыль столбом, суфлёр в заминке,В декорациях – хаос:Продолжает дело ГлинкиВ муках творческих Кавос.
С примадонной опус ГлинкиРепетирует Кавос:В бледных щёчках – ни кровинки,В теле – дрожь, заложен нос…
Патриот – всегда новинка,В каждом подвиге – вопрос…Viva, Русь и Viva, Глинка,Viva, Глинка и Кавос!
Марш Шопена
Этих звуков мост разъёмный,Мост подъёмный, мост ценнойГорькой скорби неуёмнойИ печали неземной.
Мост нестойкий, ломкий, зыбкийСлабым следом на песке.Дальним отблеском улыбки.Нервной жилкой на виске.
Ниоткуда мост летящий.Мост, зовущий в никуда —Знак прощания щемящийСквозь прозрачные года.
Бабье лето
(А. Скрябин)
Дуэтом осени и летаВновь растревожена душа:Незримый хореограф цвета,Ведёт программу не спеша
Сентябрь – извечный Скрябин года,Мешая музыку и цвет;Мазками звучными природаПрощальный лету шлёт привет.
И слышится – цветные звукиПо лету бабьему плывутПредощущением разлуки,Предожиданьем зимних смут.
Сентябрь… Этюдник с нотным станомЛучом нежарким озарён.В прихожей осени усталоМольберт к пюпитру прислонён.
Скульптор
(А. Добровольский)
Светлой памяти Александра Анатольевича Добровольского
1. Смерть
Заглянула ненароком,Разрешенья не спросив,И исчезла, в одинокомСердце пламя загасив.
Как вошла и как исчезла —То ли в фортку, то ли в дверь.По себе оставив безднуНад созвездьями потерь.
Невозвратно после градаТак пустеет майский сад;И соцветиям не надоРваться в памяти назад.
2. Граница
Перевёрнута страница,За которой – чистый лист;Не страница, а – границаИ позёмки тонкий свист:
Заметает, затмеваетПамять лет не тормоша.Как но ватману гуляетЧёрный след карандаша.
Затушёвывает гладкоБезразличная рука:Словно каменная кладка —Без просветов, на века.
В поле чёрного квадрата —Жизни вечность и итог. Из подъезда на МаратаДо бессмертия – виток.
3. Романтик и воин
Ударами сердца резец направляя на мрамор,О Вечности думал недолгий свой век,быстротечный,Из нас изгоняя незримых Иуду и Хама —Романтик и воин в бессовестный век,бессердечный.
И формы искал неизбывным чутьёмследопыта,В горниле борьбы совершенствуя опытстратегаИ в преодолении пут Интернета и БытаСтремясь не нарушить гармонию Мира и Эго.
За временем чувство решительноне поспевало.Всю жизнь норовя времена обогнатьна закрошках,И не различались закаты над гладью канала.Как крохи краюхи, черствевшие в мраморныхкрошках.
Чем ближе к Творцу – тем трудней ивзыскательней вера,Чем круче вираж – тем остаток дороги короче,Но Храм Человека – не купол над папертью —сфера.Где орт человеческий – компас Вселенскихобочин.
И он приходил в этот яростный мир не затем ли —Грядущих времён и времён проносящихся таборСвести воедино, как сходятся грозы и земли.Ударами сердца резец направляя на мрамор?!.
4.He многим удавалосьВ скульптуре воплотить,Как сердце разрывалосьВ стремлении любить.
Твоё разбито сердце,Но дело рук твоих —Не крест для иноверца.Не песня для глухих.
Другими языкамиВладеющий – глядит,И тучи над векамиРедеют впереди.
Над глыбами твоимиНабатом бьют сердца.Запоминая имяСоздателя-творца.
Фальконе
Мне снилось: на коне —Сам Фальконе,С повадками и голосом Петра,Перед гвардейцами гарцуя,Кричит бессчётное «Ура!..»И флаг Андреевский, так веселотанцуя. Стремится ветром к вздыбленной реке.Но древко крепко держится в руке.
Шипящий змей к сырой землепридавлен.И много раз союз пера и кистиславленУже хрипящим голосом Петра —Так деспотизма кисти и пераВсходил росток взамен петли итопора…К ростральному плечу по-детскиприпадая.Плыла – ещё во сне – Россия молодая.
Адмирал Колчак
Не судите: выбор сделан…Надо мною литияВ светлый полдень в храме беломНовой строчкой бытия.
Мне прощаются от БогаЗаблужденья и грехи.Адмирала слишком строгоНе судите, моряки.
Я эсминцы и вагоныКак колоды тасовал,Но – чисты мои погоныИ в бою не пасовал.
В поле брани твёрдый пахарь.Верил я в свою страну.Потому-то острый якорьОбратил я в борону.
Кто бы знал, что Русь святая.Словно в шорах дикий конь.Понесётся, всё сметая.На губительный огонь.
Где он был, её Хранитель —Или застил взоры чад —Повелитель и правительОбезверившихся чад?
Кто там белый… Кто там красный.Искривлённый в злобе рот…Этой жизни миг прекрасныйБрошен костью у ворот.
Не судите… Льдиной белойСам себе казался я —Сердце камнем онемелоВ смертной схватке россиян.
Не судите… Выбор сделан…За порогом – глухота…В подвенечном платье беломТа Россия – да не та.
В ожиданье светлой долиБесконечно ей брестиПолем вьюги, морем крови…Не суди. Страна… Прости…
Родные лица
(А. Доливо-Добровольский)
А. В. Доливо-Добровольскому
Ещё мы здесь… Сквозь стёкла старых рамПривычной жизни проникают звукиНачала дня арпеджио и гамм —Все эти лязги, скрежеты и стуки.
Мы здесь… Но те – глядят с высоких стен,С портретов охраняя дух жилища —В борьбе мировоззренческих системОни ушли, а мы всё так же ищем
Прямой Ответ на Основной Вопрос,Нам жизни нет без этого ответа —Двадцатый век, как видно, не дорос,А двадцать первый – как тоннель без света;
Но, чуть заметен, в нём мерцает светИ наша жизнь его мерцаньем длится:Из прошлого немеркнущий Завет —С высоких стен взыскующие лица.
Фридрих Ницше
Перешагнуть через бессонницу Ницше —в Байрейте и Ницце —без грамма хлорала,Тенью былинки себя ощутив на мгновенье —пылинкой былинкив звуковороте куда-то летящего из ниоткудааккорда хорала —То ли со свадьбы летящего, то ли на чьи-торождение или поминки.
Духу бесполому в поле электромагнитном,цветов не взрастившем.Только и встретятся – глыбы камней,пролетающих группой и розно.Кем-то запущенных, словно часы на камине,и время забывшем.Но на события в доме взирающимиз-за портьеры и тайно, и грозно.
Вольному – воля, но вольное слово Пророка —невольник пророчеств —Камнем с горы, вызывая лавину в долинусознанья, устои сметая;Грохот и пыль – это там, далеко, за вершинамиДуха полярной страны одиночеств:Здесь, на вершине, в сиянье лучей, – тишинанеземная, святая.
Пленнику мысли свобода – иллюзия храмахлорала, упругий ошейникИ поводок остроиглого нерво-лучаослепляющей вспышки немого прозренья.Приступы боли за признаки жизни – над безднойдуховной – порой принимает отшельник.Тело и душу в себе отличая, о третьем —тая подозренья.
Звёзды познания – сквозь полынью ноосферыи дыры озонного слоя…Сердце изранив о край полыньи, обжигаямежзвёздностью бронхи —К Сверхчеловеку, прорыв искупая ценоюрассудка, разбитого у аналоя…Тенью былого – поблекшей, остывшей, ждатьокончания жизни, стоя в сторонке.
Дом Культуры
Современная культура —Ноги в цыпках, грош в руке…Обнаженная натураНа нещадном сквозняке…
Этот Дом бойцом глядится —Хоть с морщинистым лицом,Он сдаваться не стремится,Тянет ногу молодцом.
Только что за наважденье:Лишь кончается овраг —Перед Домом загражденье.Словно где-то рядом враг.
Или вновь сороковыеК нам вернулись без преградИ порядки боевыеПроверяет Ленинград…
Слева – глыбы жилмассива.Справа – отблески Невы…А смотрелись бы красивоУ ДК литые львы!
Всё настойчивее грозы,Тонет будущность во мгле…Всё усиленнее дозыНа губительной игле.
Кто тебя, Культура, спросит:– Как ты дальше будешь жить.Чем сегодняшние россыЗавтра будут дорожить?
Встрепенулся Дом понурый.Распахнул широко дверь:– Смутна будущность Культуры,Ты в Культуру просто верь.
Посмотри на мой фундамент —Третий век ему, поди,А конца ему регламентНе наметил впереди.
И сегодня эти стеныПомнят славные года.Лишь под слоем мутной пеныИх не видно иногда:
В Доме Шишкин с АйвазовскимС обсужденьем новых темИ Бортнянский с Березовским(Разумеется, не с тем),
Разрывается СленушкинКирпичами и стихомИ ему посланье ПушкинМчит в Рыбацкое верхом…
Здесь в беседе поколенийВозрождается союзНовых творческих ВеленийПод эгидой древних муз:
Слышать в гуле резолюций,В марше абревиатурНе культуру революций —Революцию культур.
Чтоб Культура отвратилаОт себя слепой ударИ напалма, и тротила,И скинхедовский угар…
P.S. (Охота)
