Конечно, сотрудникам секретных служб во все времена запрещалось вступать в тесные контакты друг с другом. Особенно это правило относится к нам, палачам, как к сотрудникам самой секретной организации из всех существующих в наше время, однако эта девушка стоила того, чтобы нарушить это святое для всех нас правило. Да и вообще, как мне кажется, не такое уж это и преступление – просто поговорить с девушкой, тем более когда она такая красавица.
Вопрос о ее самочувствии показался мне глупым, и я решил отложить знакомство до того момента, когда операция закончится, а все материалы по ней будут направлены в архив. Однако в толчее, поднявшейся буквально через несколько минут после убийства, – рабочие с ближайшего завода, которые всегда уезжали с этой остановки после конца смены в 16.00, врачи и санитары «Скорой помощи», которых прилетело целых две, поскольку кто-то уведомил их о том, для кого они вызваны, полиция, поднятая по той же причине, и целая толпа зевак, приветствовавшая редкостное развлечение, – я уже спустя несколько секунд совсем потерял ее из виду. Воюя с полицейским, который, составляя протокол, уже в третий раз заставлял меня пересказать все ту же историю «шел, шел, упал», я начисто забыл об этой прекрасной девушке, равно как и о мыслях, возникших у меня при взгляде на нее. Однако ненадолго. Пусть сотрудникам нашей организации запрещено поддерживать какие-либо тесные связи друг с другом, кроме служебных, пусть за нарушение этого правила любому палачу грозит строгое наказание, я все равно хотел познакомиться с этой девушкой, чего бы мне это ни стоило. А уж если я решил что-нибудь сделать, то я это сделаю. Именно за эту маниакальную настойчивость меня и ценит мой шеф, потому что я всегда добиваюсь успеха, даже в самых безнадежных ситуациях. И теперь я решил во что бы то ни стало познакомиться с этой девушкой. Однако решение данного вопроса пока что пришлось отложить на потом.
ГЛАВА 2
Любой человек, который становится убийцей, должен обладать совершенно некорректным образом мышления и по-настоящему искаженными принципами.
Томас де Куинси. «Убийство как одно из изящных искусств»
– Ну что ж, прекрасно сработано, – сказал мне сэр Найджел, глава британского бюро палачей, которого все его сотрудники за глаза называли Лысым Дьяволом. Он был невысок, узкоплеч, сутулился, имел порядочную лысину, окруженную коротко постриженными седыми волосами, и совершенно обычное лицо, мимо которого можно сто раз пройти и не обратить внимания. Типичный пожилой лысоватый англичанин немного за пятьдесят. Единственное, что отличало его от всех остальных пожилых лысоватых англичан, так это глаза. Холодные голубые глаза, похожие на два сапфира, вделанных в лицо восковой куклы из музея мадам Тюссо, или на два прозрачных кусочка льда на морском песке. Глаза, которые могли пронзить, загипнотизировать, заморозить насмерть, уничтожить любого собеседника своим взглядом. Глаза, никогда не лгущие окна души, сверкавшие, словно сквозь прорези в красном клобуке средневекового палача, сквозь лицо обычного, ничем не примечательного пожилого мужчины.
Я улыбнулся своим мыслям и вытянул ноги. Как всегда после сложной операции, я пребывал в прекрасном настроении. Все-таки приятно чувствовать, что в очередной раз верой и правдой послужил человечеству, спасая миллионы и миллиарды людей от гибели, выполнив свою задачу. Еще одна игра закончилась в мою пользу. Еще одно очко в мою пользу.
Но не только эти чувства заставляли меня блаженно улыбаться. Романтика абсолютной тайны и безграничной власти над окружающим миром и живущими в нем людьми, которой было пропитано это здание от фундамента до крыши, окутывала меня каждый раз, когда я приезжал в контору, овладевая всеми моими мыслями, проникая в каждую клеточку моего тела, опьяняя, словно коллекционный коньяк.
– Все чисто, никаких следов, – продолжал сэр Найджел.
– Да, не часто такие операции проходят столь гладко, – с улыбкой согласился я, и это действительно было правдой. Операции, в которых задействовано много людей, опасны тем, что их трудно скоординировать. – Даже не верится, что все так хорошо закончилось. Можно со спокойной совестью отправлять это дельце в архив.
– И идти за премией, – усмехнулся сэр Найджел в тон мне.
– Почему бы и нет? – спросил я. – Заработал – получи, что причитается, а нет – иди работай. А я сегодня свое заработал. Меньше чем на трехдневный отпуск я не согласен.
– Американцы сильно нам помогли. Ты же знаешь, у нас сейчас как раз начинается очередная волна, и если бы не помощь сотрудников американского бюро, мы своими силами вряд ли провели бы столь гладко эту операцию, – благодушно сказал мой шеф. Вообще-то он терпеть не мог американцев, однако в таком настроении он мог поделиться лаврами с кем угодно. – Но ты свое получишь, можешь быть спокоен.
Я поудобнее устроился в кресле и с усмешкой подумал, что любой профессионал-киллер, наверное, упал бы в обморок от организации нашей работы, если бы ему довелось оказаться в этом кабинете. Настоящий профессиональный наемный убийца никогда не только не видит своего заказчика, но даже не слышит его голос. Профессиональный киллер никогда не видит даже посредника, общаясь с ним только по защищенному от прослушивания телефону или через блокированную от проникновения посторонних компьютерную сеть, чтобы в случае поимки киллера нельзя было установить ни личность заказчика, ни личность посредника. Но наша контора действовала настолько тайно, что никто, кроме ее сотрудников класса 0 и класса А, не должен был даже подозревать о существовании такой организации. Ни одно слово не должно было просочиться сквозь стены этого здания наружу. Попавшийся в руки правоохранительных органов палач был бы освобожден, если он ценный сотрудник, или убит, – что случалось гораздо чаще, – раньше, чем попал бы на первый допрос. К тому же наша контора со своими обширными и разветвленными связями имела возможность планировать свои мероприятия таким образом, что из нескольких десятков тысяч проведенных за двадцать лет операций было провалено всего лишь четыре. Мы были намертво отрезаны от всего остального мира невидимой стеной. Ни одно слово не должно было просочиться за ее пределы, но зато внутри ее мы могли спокойно обсуждать свои проблемы. Только потому и мог я, палач, только что вернувшийся с операции, спокойно сидеть и разговаривать со своим заказчиком, то есть с сэром Найджелом.
– Да, у них там, в американском бюро, хорошие сотрудники, особенно эта девчонка, – сказал я, вспоминая оставшееся в недалеком прошлом задание.
– Какая девчонка? – Глаза сэра Найджела вонзились в меня не хуже стальной рапиры. Благодушие шефа как рукой сняло. Не меньше, чем глаза, от простых смертных его отличают эта постоянная тигриная готовность к прыжку и поистине дьявольская подозрительность. Впрочем, не имей Лысый Дьявол этих качеств, он никогда не стал бы главой нашей службы.
– Ну, эта, из американской подмоги, она стояла там, на остановке, еще «Скорую» для Слейда вызывала, – сказал я, с немалым трудом выдержав леденящий взгляд моего шефа.
– Американцы никакой девчонки нам не присылали, – твердо произнес сэр Найджел, продолжая уничтожать меня взглядом. – Они прислали нам двух своих парней, которые тебя и прикрывали вместе с нашими ребятами, но никакой девчонки не было. И в протоколе полиции она не упоминается, значит, ее не допрашивали.
– Ты еще скажи, что рехнулся из-за несоблюдения правил информирования, – проворчал я.
Взгляд моего шефа помрачнел. Сошедшие с ума от нелегкой жизни палачи сильно затрудняли жизнь своим нормальным коллегам. Нередко они превращались просто в маньяков, убивавших всех подряд. В России свихнувшийся палач начал охоту на своих сослуживцев и вырезал почти все московское бюро прежде, чем его смогли ликвидировать с помощью всех палачей соседних бюро. Так что проблема сумасшествия в наших рядах стояла крайне серьезно.
– Что за девчонка? – спросил Лысый Дьявол.
– Да черт ее знает, – ответил я и подумал: почему же, посмотрев на нее, я сразу решил, что она из наших? Нет, не сразу решил, а после того, как она вызвала «Скорую», а затем попыталась оказать Слейду первую помощь, причем делала она это совершенно хладнокровно, несмотря на кровоточившие ссадины на голове профессора, что вряд ли бы сделала на ее месте любая женщина. И двигалась она как профессионал. Она настолько отличалась своей уверенностью в себе, решительностью и хладнокровием от всех остальных, что я сразу записал ее в число необычных людей. А в той ситуации сознание или подсознание подтолкнули меня к выводу, что она тоже сотрудник ВОЗ, причем сотрудник, присланный американским бюро, поскольку я ее не знал, и, судя по ее поведению, молодой и неопытный. Я тогда еще, кажется, удивился, что молодого и неопытного сотрудника прислали для охоты за столь важной персоной в иностранную державу, и решил, что это сделано специально, чтобы не отвлекать от работы настоящих профессионалов, поскольку мы все равно не дадим им самостоятельно ликвидировать Слейда на нашей территории.
