– Я предлагаю поехать ко мне в гостиницу, – внезапно нарушил молчание Влад.
– Что, прости? – я едва не поперхнулась от такой вопиющей наглости.
– Нам нужно поговорить, – с нажимом произнес он. – Мы должны это друг другу.
– Я не поеду в твой отель, – категорично отрезала я.
– Даю тебе слово, что не прикоснусь к тебе до тех пор, пока ты сама меня не попросишь.
– Всего то?
– Не будь циничной, – он цокнул языком с неодобрением. – Тебе это не идет.
– Ничего не поделать. Цинизму я научилась в отношениях с тобой.
Влад нахмурился.
– У тебя дома Мира. Не самая лучшая идея разговаривать при нашей дочери.
– Влад, – сказала я с расстановкой. – Я боюсь ты меня не понял. Я не желаю слушать тебя. И разговаривать с тобой тоже. То, что случилось сегодня было огромной ошибкой, – мое дыхание стало неровным. – Больше здесь нечего обсуждать. И просто замечательно, что Макс появился вовремя и напомнил нам обоим о прошлом, которое никуда не исчезло после двух страстных поцелуев.
– Ты действительно так считаешь?
– Да, я действительно так считаю.
– А я считаю, что нам просто жизненно необходимо прояснить некоторые вещи из нашего прошлого. И мудак, разрушивший наш брак, лишь одна из тем для беседы.
– Не Макс разрушил наш брак. Ты сам это сделал. И задолго до той ужасной сцены дома.
– Я признаю, что не всегда был прав…
– Да ну, ты серьезно? – насмешливо произнесла я, хотя он только что едва ли не впервые признал, что в том, как закончились наши отношения была и его вина. – А я считаю, что ты был не просто не прав. Ты был жесток и эгоистичен. Тебе было наплевать на меня. Все, что тебя волновало – это твой бизнес. А я была лишь досадной помехой твоим финансовым успехам и любовным интрижкам, – меня захлестнула волна эмоций. То, что начиналось как очередная злая перепалка, превращалось в откровенный разговор, который я совсем не желала продолжать.
Влад свернул с дороги на обочину, включил аварийку и повернулся ко мне.
– Давай сразу внесем ясность: я не изменял тебе с Татьяной.
– А я не изменяла тебе с Максимом, – моментально откликнулась я. – Ты мне веришь? Нет. Вот и я не верю тебе. Видишь, мы оба не доверяем друг другу, так что все, что мы можем сказать – лишь пустая трата времени и сил. Это ничего не изменит.
– Ты никогда не видела, чтобы я целовался с Татьяной. А после того, что я видел…
– Ты видел то, что хотел увидеть и сделал свои выводы, даже не дав мне шанса сказать хоть что-то в свою защиту, – задыхаясь от боли и обиды, которые я поклялась похоронить вместе с воспоминаниями о нашем неудавшемся браке, выкрикнула я. – А мне и вовсе не нужно было видеть тебя с ней. Она никогда не скрывала того, что вы должны были быть вместе и что моя неожиданная беременность нарушила все планы. Мне же достаточно было и того, что от тебя воняло ее духами всякий раз, когда ты возвращался домой за полночь. И того, что той ночью, когда я потеряла ребенка, ты побежал к ней, а я была такой отчаявшейся влюбленной дурой, что звонила и умоляла ее дать мне поговорить с тобой.
Влад оторопел. Я видела, что его потрясли мои слова. Но я уже не могла остановиться. Впервые за три года я откровенно говорила о том, о чем надеялась никогда не вспоминать.
– Ты говоришь мне, что хочешь быть рядом со мной. Что ты возьмешь на себя обязательства по отношению к ребенку, который, возможно, появится в результате нашего необдуманного поступка в доме твоих родителей в Новогорске. Но я скажу тебе вот что. Когда-то ты уже брал на себя обязательства. Но в тот момент, когда я больше всего в тебе нуждалась, ты проявил ко мне уважения и любви не больше, чем к шлюхе на дороге.
Он вздрогнул будто от удара. С каждым произнесенным мной словом его лицо становилось все мрачнее.
– Ты равнодушно слушал, как я рыдала, умоляя выслушать меня, а потом просто повернулся и ушел, ни разу не взглянув на меня. Не подумав о моем состоянии, о ребенке, в конце концов. И это при том, что весь день до этого я твердила тебе, что со мной что-то не так, но ты отмахнулся от меня, потому что тебя больше заботила очередная сделка, чем состояние твоей беременной жены, – я перевела дыхание, задыхаясь, мысленно погружаясь в тот ад пятилетней давности. – И в больницу ко мне ты пришел уже в обед, все еще воняя ее духами. И хотя я уехала с тобой домой, слишком слабая, раздавленная и потерянная, чтобы протестовать, и еще несколько недель пыталась выжить в этой пародии на брак, мне было ясно, что все между нами кончено.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Наш брак не был пародией… – потрясенно возразил Влад. – И той ночью я не спал с Татьяной, давай проясним хотя бы это.
– То, что не спал – в это я могу поверить.
– Да ты не слушаешь меня! – Влад в раздражении ударил ладонью по рулю. – Я говорю тебе в последний раз, что я никогда не спал с ней.
Я повернулась к нему и покачала головой.
– О каком доверии может идти речь, если ты даже сейчас нагло врешь мне? Ты отрицаешь свою связь с ней, а я знаю наверняка, что она у вас была. Она знает о тебе вещи, которые может знать только любовница. И она не раз делилась ими со мной.
Влад взъерошил волосы. Было видно, что он пытается подобрать слова, но ему это плохо удается.
– Хорошо. Это было единственный раз. Мы оба перебрали лишнего. И это случилось задолго до того, как мы с тобой начали встречаться и уж тем более, задолго до того, как мы поженились. Я не хотел тревожить тебя, подпитывать твою ревность. Но я клянусь тебе, что я никогда не изменял тебе с Татьяной в браке. И уж конечно, я не спал с ней в ту ночь…
Оттянув бабочку, Влад расстегнул верхние пуговицы на рубашке, словно воротник стал ему тесен, и посмотрел на меня.
– Это все уже не играет никакой роли, – сказала я, внезапно ощутив смертельную усталость. Мое хрупкое душевной равновесие итак было под вопросом, но то, что Влад впервые признал факт секса с Таней, пусть и, по его словам, очень давнего, окончательно добило меня. – Отвези меня, пожалуйста, домой.
– Ну уж нет! Я хочу выяснить все до конца. Расскажи мне, что произошло тем вечером у нас дома, – сказал он требовательно, а спустя секунду добавил уже более спокойно: – Пожалуйста.
Я обхватила себя руками и уставилась в окно, на проезжающие мимо автомобили. Свет фар слепил глаза. Но я смотрела на них, не мигая, воскрешая в памяти ужасные события пятилетней давности.
– Рассказать что? – наконец, произнесла я шёпотом. – Как меня пришел проведать мой друг Макс, которого я не видела много недель, потому что чувствовала себя так паршиво, что не могла выходить из дома и посещать занятия? Как он сказал, что любит меня и что готов взять на себя заботу обо мне и о моих детях, если я уйду от тебя? Или как он против воли поцеловал меня? А может быть, тебе интересно послушать, что было, когда в комнату ворвался ты? Когда ты избил его, а меня отбросил как половую тряпку, не дав мне даже слова сказать в свою защиту? Или, лучше, мне рассказать тебе, что когда ты ушел из дома, у меня началось кровотечение? – с ужасом я почувствовала, как мой голос предательски задрожал, а глаза наполнились слезами, но слова уже было не остановить. – И что я звонила тебе сотни раз, а когда дозвонилась, трубку сняла Таня, но я засунула свою гордость в одно место и умоляла ее сказать тебе, что я еду в больницу и что ты нужен мне? И что когда я, наконец, поняла, что в этот единственный раз, когда я так нуждалась в тебе, мне не стоит рассчитывать на твою помощь, я взяла себя в руки, вызвала скорую помощь и приехала в больницу, было уже слишком поздно? Или, может быть, рассказать тебе, как я чувствовала себя те три недели после смерти нашего ребенка? Ты забрал меня домой, но ни разу, ни разу не произнес ни одного слова сожаления, сочувствия, поддержки. Ты стал чужим. Соседом по квартире. Ты еще больше работал. А я сидела дома, пока не поняла, что и я не хочу хоронить себя заживо. И тогда я снова пошла учиться, брала все возможные внеклассные занятия, сидела в парке допоздна, потому что мне было невыносимо приходить в пустую квартиру, зная, что меня встретит лишь мертвая тишина…
