Конечно, она была хороша. Красива, естественна, чиста. Она не была секс-бомбой, на каких я западал в то время, но было в ней что-то другое – таинственное, притягательное и манящее, что зацепило меня на крючок куда прочнее, чем большая грудь и томный взгляд. И в постели, несмотря на то, что она была совершено неопытна, а я почему-то жутко нервничал и постоянно лажал, все у нас получилось полнее по эмоциям, богаче по ощущениям, глубже по чувствам. Наверное, тогда я впервые понял разницу между сексом и занятием любовью.
Я понимаю, да и всегда понимал, что наша семейная жизнь началась не так, как мы этого хотели бы. Но я никогда не жалел, что у нас появилась Мирослава. Я сам был зеленым юнцом и ни я, ни Ксюша вообще не знали, что делать с ребенком, но понимание, что мы ответственны за маленького человека сблизило нас, позволило перешагнуть сразу через несколько ступеней в отношениях и связало невидимой ниточкой, которая не разорвалась до сих пор, не смотря на проведенные в разлуке три года.
Три года… У меня в голове не укладывалось, что прошло столько времени. Когда она ушла от меня, это стало для меня шоком. Первые несколько дней я был уверен, что она вернется, как делала это неоднократно. И я ждал. Потом негодовал, потом впал в бешенство, на смену которому пришла ярость. Дни шли за днями, недели превратились в месяц, а потом я получил документы на развод. Наверное, я никогда в жизни не чувствовал такой обиды, слабости, никчемности и несостоятельности как мужчина, муж и отец, как тогда. Я смотрел на бумажки, в которых черным по белому было написано о намерении Ксении развестись со мной оставив у себя Миру и думал, что я мог бы отобрать у нее дочь. Что я мог бы задушить ее своими руками, довести до безумия, вызвать на откровенный разговор. Убедить, что развод – это не выход, наконец. Но я не сделал ничего из этого. Будто что-то сломалось во мне. Что-то ушло. Поэтому я тогда достал из заначки сигарету и зажигалку. Сполз на пол у самой двери и как следует затянулся, впервые за много лет ощущая на языке пряный вкус табака.
Свозь пьяный туман я помню, как в те первые недели беспросветной тоски напивался до потери сознания. Как отец вытаскивал меня из прокуренных баров. Как мама заклеивала разбитые в кровь руки. Как Света выслушивала мой сбивчивый пьяный бред и обнимала, а Игорь взвалил на себя огромную кучу работы, только чтобы довести до ума японский проект, который грозил нам всем разорением… Никогда я не был так близок к точке невозврата, как в те дни. Вряд ли я когда-нибудь смогу отблагодарить свою семью за то, что в тот момент они не дали мне окончательно опуститься. Что заставили жить, дышать, смотреть вокруг. Что впервые после долгой разлуки привезли ко мне дочь. Я провел с ней всего два дня, но когда Мира уехала обратно в свою новую жизнь, которую выстраивала ей в Ростове Ксения, я понял, что не могу позволить себе и дальше быть похожим на хлам, если не ради себя, то ради своей дочери, ради своей семьи.
Я без всяких претензий и слов подписал документы на развод и вычеркнул Ксению из своей жизни. Но вместо того, чтобы забыть ее в объятиях какой-нибудь жгучей брюнетки или холеной блондинки, я неосознанно сравнивал их с ней. И сравнение всегда было не в их пользу. Это бесило меня. Заставляло менять женщин ночь за ночью. Но найти настоящего освобождения я так и не смог.
Сколько женщин было у меня? Наверное, сотня. Но, просыпаясь среди ночи, инстинктивно протягивая руку в надежде почувствовать тепло рядом, я натыкался на пустоту и холод. Постель рядом всегда оставалась пустой, потому что я никогда не оставался спать в чужой, а в свою после Ксении не допускал никого.
Со временем женщин стало меньше, я все реже опускался не то, что до флирта, но даже до банального разглядывания привлекательных незнакомок. Моя жизнь превратилась в нескончаемый поток деловых встреч, контрактов, проектов. И, надо сказать, я очень преуспел в этом, увеличив состояние Громовых в пять раз.
И вот теперь, три года спустя, Ксения снова вошла в мою жизнь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Не пробыв в моем доме и пары дней, она наложила на все вокруг свой отпечаток. Я знал, что с моей стороны было глупостью, ошибкой привозить ее в Москву, в свой дом, потому что теперь и в этом новом месте все было пропитано ее запахом, ее незримым присутствием... Если честно, с того момента как она ушла от меня, я почти не жил в нашей старой квартире. Сначала перебивался в комнате над офисом, потом злоупотреблял гостеприимством Игоря и Свету, пока не снял номер в гостинице и жил там года два. Когда я увидел этот новый дом, я почувствовал, что это то, что мне надо. Купил его. А квартиру продал. Без сожалений и эмоций. И сразу стало легче дышать, потому что в старой квартире все вокруг напоминало мне о бывшей жене. И вот теперь она отравила собой и мой новый дом. Мой диван, моя кровать, моя чашка с кофе – все пахло ею.
– Влад! – раздраженный голос Игоря ворвался в мои невеселые размышления. Я обернулся и увидел в дверях кабинета брата. – Ты вообще здесь?
Я заморгал. Во взгляде брата отчетливо читалось раздражение. Я отошел от окна, упал в кресло и потер шею, чувствуя напряжение, боль и усталость каждой мышцей. В последние несколько недель я так мало спал и так усиленно держал свои гормоны в узде, что сейчас чувствовал себя физически разбитым и больным.
– Прости, – я вздохнул. – Что я должен сделать?
Игорь возмущенно уставился на меня, будто я сказал что-то в высшей степени глупое.
– Для начала не бросать меня одного на деловых встречах. Не таращится в молчащий телефон, словно он вот-вот позвонит. И хоть раз в день отвечать на письма! – на одном дыхании выпалил он. – Ты хоть представляешь, что тут творится в последнее время?
– Я как раз собирался проверить почту, – сказал я примирительно, хотя знал, что переполненный электронный ящик – это последнее, что меня заботило в этот момент. – Садись, – я указал на кресло напротив.
– Уйма вопросов требует твоего участия, – пробормотал Игорь, плюхаясь в кресло. Его гнев ушел так же быстро, как и появился, а на смену ему пришла усталость. – Я, конечно, готов выручать тебя время от времени, но делать всю работу за нас двоих на протяжении двух недель я просто не в состоянии. Наш бизнес достиг других масштабов, и мы завязаны на таком большом количестве проектов, что один я не вывезу ни физически, ни морально. И Света разорвет меня, если я еще хоть раз притащусь домой после полуночи.
Я внимательно посмотрел на брата, отмечая красноту вокруг глаз, серый тон лица и вялость реакций. Этот образ был так не похож на дерзкого, бесшабашного, кипящего энергией Игоря, что я почувствовал укол совести, снова встал, запустил пятерню в волосы и выдохнул:
– Я знаю, прости, брат. Эти две недели я ни о чем не мог думать.
Что случилось со мной? Раньше я жил работой. А теперь мне хотелось послать все к черту и уехать на необитаемый остров. Желательно, с Ксенией, которую я, если она будет сопротивляться, привязал бы к кровати и никогда, никогда не выпускал из нее, забывшись в ней, растворившись в ее теплоте, утонув в ее запахе.
– Что, так крепко держит тебя? – задал Игорь вопрос со свойственной ему прямотой. Его глаза пытливо уставились на меня, а все тело подалось вперед в ожидании моего ответа.
Я даже не стал притворяться, что не понял, о чем говорит брат.
– Иногда мне хочется придушить ее, потому что она ведет себя не так, как я хочу. Это очень эгоистично, да?
– Учитывая, что вы в разводе и не общались три года, странно с твоей стороны хотеть от нее чего-то, – философски заметил Игорь, но в его глазах зажегся огонек понимания. – Разве только…
– Разве только «что»?
– Все еще любишь ее, да?
Люблю? Я хотел рассмеяться, но вместо этого моя усмешка напоминала звериный оскал. Я свирепо посмотрел на брата, но не произнес ни слова. Вместо этого я демонстративно вернулся к столу, щелкнул мышкой и уставился на экран, открыв первое попавшееся письмо из трех сотен непрочитанных.
