будет! Можа его того. — Он характерным движением показал на нож, висящий у него на поясе. — Случайно навроде как, напившись упал. Как вона ейний папаша со своим наглецом. — И он кивнул на девочку.
Наступила тишина, во время которой все трое посмотрели на девочку. Та не отреагировала, словно не услышала, продолжая сидеть и смотреть в одну точку.
— Ага, четыре раза, и все случайно. — Нахмурил брови Решето, сплюнув и отвернувшись от девочки. — Ты сам Таргилское пить переставай, тогда еле скрыли в болоте всех. Думашь, не знаю, шо таскашь ево?
Какие подробности можно узнать, если просто посидеть, послушать. Оказывается, девочка потеряла отца и брата не в походе, а когда те даже толком не покинули деревню.
Теперь понятно, что Кейю они оставлять в живых точно не собираются. Теперь она не только знает, сколько было собрано налогов, но и то, что её отца и брата убили не неизвестные разбойники. Странно, что до сих пор её не убили.
Жаль девочку, честно говоря. Не в трансе она, вон как зубы сжала. И ёрзает потихоньку, пытаясь незаметно снять верёвки. Только, не убежит она от мужиков, даже если освободится. Ещё светло, да и мужики не хуже её в этом лесу ориентируются. Все тут выросли.
Конечно, я могу её освободить. Чиркану по верёвке кинжалом, и всё. Кинжал станет видимым, зато и девочка будет с оружием. Но пока она нужна, как свидетель того, что сейчас будет происходить. Такой свидетель, которого и с амулетом допросят, но про меня не узнают.
Кинжал терять не хотелось, пришлось сходить в лес, набрать веточек. Благо, время терпело. Вернулся, прикинул диспозицию, высчитывая вероятные векторы действия. Нарисовал на земле печать ярости, определяя нужные векторы. Не хотелось бы, чтобы злость захватила и свидетельницу. Пока подготовил всё, начало темнеть. Внезапно вернулись те двое, которых отправили в деревню. Притащили колесо.
Количество противников увеличилось, зато потом из не придётся искать и вылавливать по одиночке.
— Золото где? — Парни бросили колесо на землю, но Решето в первую очередь задал именно этот вопрос. За «запаску» он даже не взглянул.
— Матери сказали, чтоб зарыла прям за первым двором. — Отрапортовал один из пришедших, снова приподнимая с земли скинутое колесо. Они тут сплошные, тяжёлые. — Ни одна собака не учует, разве что магик.
Ага. Решето решил не рисковать, часть моего добра, самую ценную, уже унесли домой и зарыли. Ничего, найду. Жену главного лабуха я знаю, расскажет, где моё имущество, никуда не денется.
— Добро. — Удовлетворённо кивнул староста. После махнул рукой в сторону костра. — Бросьте пока. Сидайте, вечерять будем. Что-то Валик с Тепком не спешат. — Это он добавил уже с беспокойством в голосе, бросив взгляд на лес, куда ушли два его сына.
— Да небось с бабьём бароновским тешатся, али с Ксифоном пьют. — Уверенно заявил старший из сыновей.
— Без них начнём. — Чуть подумав, принял решение Решето. Было видно, что его одолевают сомнения, но показывать его перед детьми он не хочет.
Все расселись вокруг котелка, дружно достали ложки. У старшего и старосты ложки были серебряные, у остальных деревянные. Нож был только у старосты, он им хлеб нарезал, раздал каждому.
— Начинаем. — Дал отмашку старший в семье. Все строго по старшинству начали зачёрпывать густое варево.
Я же решил, что и мне пора начинать. С силой воткнул заточенную ветку прямо в спину одному из едоков. Втыкал с такой злостью, что одна из палочек, удерживающих эту ветку, сломалась!
— О-о-о! — Парень как раз подносил ложку к своему рту, и горячая масса выплеснулась ему на грудь.
Не разбираясь, он с силой двинул плечом соседа. Как раз очередь зачёрпывать была его, и тот тоже расплескал свою порцию. Я, рассматривая окровавленную веточку, надеялся, что прольётся ещё хоть немного крови, но возникшую драку остановил Решето. Он вскочил и с двух оплеух, даже как-то привычно, успокоил драчунов.
Один из сыновей свалился на печать, попортив мне рисунок, вызвав не только у старосты откровенные ругательства!
Разобрались в причине быстро. Парень задрал рубаху, показывая рану. Поохали, но посовещавшись, они решили, что тот зацепился за ветку, пока собирал хворост и брёвна для костра (надо же, почти угадали), и сейчас просто неловко разбередил рану. Я же тем временем поправил печать, дорисовав к ней печать вытяжки кровью с веточки.
Чтобы не пропала та капля крови, векторы печати получилось рисовать маленькие. Дистанция срабатывания будет сантиметров тридцать, не больше. Раненый ещё и ушёл к телегам, разыскивая там тряпку, чтобы перевязать себя. Нет, чтобы помочь мне, вступить в печать, запуская реакцию!
Остальные решили продолжать трапезу, и я использовал ещё одну ветку, проткнув плечо старшего сына со стороны самого Решето.
Даёшь драку с кровью!
— Да что б ты… — Старший оказался намного экспрессивнее. Матерился громко, решив, что батя зацепил его ножом.
Староста нахмурился, осмотрел рану, глянул на свой нож. Я же в это время рисовал вторую печать вытяжки, не стесняясь тоже ругаться вслух.
Вот ты посмотри, у этого тоже вытекло крови всего-ничего. Посмотришь на них — кровь с молоком. А ткнёшь острой палочкой — одни экскременты из-за рта льются! Как бедному чернокнижнику запитать нормально первую смерть, чтобы не раскрыться? Может, стоило всё же ткнуть кинжалом? Крови было бы достаточно. Но одно дело, деревянная палочка стала видимой, другое — оружие в крови.
За «столом» увеличилась нервозность. Самый младший вскочил, отошёл от костра, с подозрением рассматривая остальных. Его пришлось оставить, выбирать следующую жертву из оставшихся двоих. Решето сразу отпадал, тот мог и ножичком инстинктивно отмахнуться, так что последнюю острую веточку получил последний кандидат.
Как я и подозревал, тот был, как и все, настороже. Сразу отмахнулся кулаком, и вскочил на ноги. Палку он у меня выбил, сломав те палочки, которыми я её держал, так что третьей печати быть нарисованной не суждено. Подбирать, ставшую видимой кровавую кисть, нельзя. Нечем просто, у самого невидимость слетит.
Переругиваясь, мужики осмотрели полученные раны, задумались.
— Можа, то проклятие? — Все пятеро всматривались в наступившую темноту. Версию выдал самый младший. — Грили жеж, шо в замке чернокнижник живёт. Вона он и проклял рухлядь.
Все, как один, перевели взгляд на телеги.
— Глупости. — Явно не веря своим же словам, заявил староста. Голос его дрожал, но он старался держать уверенный вид. — Чего енто проклятье тока щас проснулося.
— Так ночь жеж ужо. — Тут же уверенно парировал второй сын. — Как раз.
Все вновь притихли, осмысливая информацию. Тот, что перевязывал себя тряпкой из телеги, резко сбросил её на землю, и отскочил к костру.
