— Да, наставница, — не стала отрицать принцесса. — До пансиона я находилась на домашнем обучении, а учителя считали, что мне куда важнее обучаться рукоделию, танцам и музыке, нежели наукам, дабы не выглядеть умнее мужа.
— В этом они преуспели, — книги легли на соседний стол, а Ирена Келлер придвинула ближайший стул. — Что ж, придется кратко объяснить вам основы, чтобы вы могли выполнить задания. Пока будете делать по схеме, а потом почитаете подробно. Я скажу, что вам стоит попросить.
— Благодарю, — только и успела пролепетать Клаудия, прежде чем началось объяснение материала.
На все у наставницы ушло не больше пятнадцати минут, но после этого стало намного понятнее. Новая подробная схема позволяла выполнить домашнее задание с минимальным количеством ошибок. На другом листе были перечислены учебники и параграфы, с которыми следовало ознакомиться по пройденному материалу.
— Что-то подсказывает мне, что и в других темах у вас будут подобные пробелы, — улыбнулась ей женщина. Домашнее обучение хорошо для девушек, если их планируют выгодно выдать замуж. Если же ваша судьба туманна, а в вашем случае все обстоит именно так, стоит позаботиться о хорошем образованием. Тогда вы с легкостью найдете себе место гувернантки, няни или компаньонки. Поверьте, некоторые старые леди любят обсуждать весьма серьезные темы. Возможно, как раз потому, что общаться с мужем было практически не о чем.
— Я обязательно учту это, — пообещала Клаудия, мысленно отмечая, что будущее ее пусть и обеспечено, и сама она в какой-то момент будет искать себе компаньонку, дабы не наносить ущерб репутации, но не быть той самой леди-клушей, которых не интересует ничего, кроме моды, сплетен и премьер в театре. А дом, дети, даже муж оставлены на волю прислуги.
Это было второе, что она обязательно исполнит. Первым было то, что больше не будет никакой принцессы Клаудии. Отец поймет. И поможет сделать настоящие документы на имя Клаудии Штерн. Она уже отправила ему письмо через мать-настоятельницу и не сомневалась в помощи. Ведь он не потребовал ее возвращения на родину, хотя легко мог отследить путь паломников. Более того, он с легкостью мог потребовать выдать одну прибывшую на территорию княжества девицу, и мало кто стал бы ему сопротивляться. Начинать войну из-за ерунды мало кто станет.
Меньше всего она снова хотела возвращаться во дворец с его правилами, условностями, требованиями. Пусть ее сочтут избалованным ребенком, но даже тех недолгих лет ей хватило, чтобы прийти к такому выбору. Даже у герцогини куда больше свободы, чем у королевы. Чтобы выйти в сад требуется оповестить целую толпу, нагнать охрану. Упаси ее Создательница вернуться к такой жизни.
* * *
Митарис с самым довольным видом развалился в кресле. Его жена стояла возле окна, всем своим видом выражая противоположное настроение.
— Ты можешь сколько угодно делать вид, что тебе не понравился мой сын, но я прекрасно вижу, что в целом он произвел на тебя положительное впечатление, — заметил король.
— Что ж, не могу не признать, он воспитан. И да, выдержав меня, он вытерпит общество большинства нашего окружения. Признаться, многих я была бы рада отослать в родовые имения, но сейчас, судя по твоим рассказам, не лучшее для этого время.
— Время, в самом деле, не лучшее, — король поморщился. — У меня уже лежит список чиновников, которых я отправлю в отставку, когда все закончится. Но речь не об этом. Обе стороны одинаково хвалят Даниеля, что он великолепно разбирается в государственных делах, и прочат ему звание самого молодого главы кабинета министров. Думаю, именно так я поступлю, поскольку маркиз Кремер уже неоднократно намекал о желании уйти в отставку. Пусть пару лет еще подождет, научит мальчика всему, что сам знает, и поставлю Даниеля на его место. Думаю, история подобного еще не знала.
— На твоем месте я бы вернула Клаудию и объявила наследницей ее, — нахмурилась женщина. — Она рождена в законном браке, ваше сходство бросается в глаза всем. Да и свидетелей ее рождения множество.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Клаудия никогда нам этого не простит. Она через настоятельницу просила выправить ей документы на имя баронессы Клаудии Штерн.
— Насколько я помню, такого рода никогда не было, — попыталась вспомнить родовую дворянскую книгу Марлене.
— Уже был, — усмехнулся ее муж. — И замок их нашелся, правда, слегка разрушенный, и поместье неподалеку, герб, родословная. Аккуратно восходит к королевскому роду. Происходят от брака одного из младших сыновей лет так пятьсот назад. Устроил так, что родители умерли, а она вынуждена была бежать, потому что местные власти решили, что ее отец один из виновников в поражении на войне. Надо же помочь девочке с легендой.
— То есть, ты не хочешь передать корону полностью законному ребенку?
— Я не хочу, чтобы все ее правление наша знать вопила, что я посадил на трон лже-Клаудию. Тут и настоятельница не поможет. Признание Даниеля — самое простое, что можно сделать. Все слышали о моей связи с одной из знатных дам в молодости. Некоторые могут вспомнить ее имя. И всегда найдутся те старики, кто свяжет до и после. Правильные выводы сделать не сложно.
Марлене поджала губы, всем своим видом выражая недовольство и обиду, потом сквозь зубы процедила.
— Ты просто не хочешь позаботиться о своей дочери. Иначе она бы находилась сейчас во дворце, а не под крылом монахинь придумывала какие-то сомнительные легенды.
— Она давно уже не в монастыре, — легкая улыбка пробежала по губам короля. — Ты настолько заботливая и внимательная мать, что не знаешь, где находятся твои дети. А если и угадаешь место, не будешь знать, кто составляет им компанию. Клаудия давно покинула страну, обучается в пансионе, причем довольно успешно. А в будущем надеется выйти замуж за того, с кем у них будет взаимная любовь. И я буду рад любому ее избраннику. Пусть хотя бы у одной из девочек все сложится в жизни.
— И ты не будешь против, если она приведет домой какого-нибудь простолюдина?
Наверное, не будь Митарис привычен к таким возгласам жены, его слух подвергся бы тяжелому испытанию, но он только покачал головой, дожидаясь, когда по комнате перестанет гулять эхо.
— Малышка не настолько глупа, чтобы связываться с необразованным мужиком. Я уверен, что ее избранник, будь он знатного происхождения, или обычный горожанин, будет прекрасно образован, воспитан, и, что самое главное, будет любить нашу дочь, а не деньги, которые полагаются ей в качестве приданого.
Возражений не последовало. Видимо, жена решила оставить спор, в котором не выйдет победительницей. Беатрис уже рассказала, какой ужасной матерью она была, не хотелось выслушивать это и от мужа. Ее не учили быть матерью. Быть женой как минимум маркиза. Она зубрила этикет, книгу лордов, запоминала порядок богослужений, правила организации благотворительных вечеров, обычных приемов, тысячи вещей, которыми занимается знатная дама. И ни одного дня ей не рассказывали, что делать с детьми. Мать заходила к ней перед сном, дежурно спрашивала, как прошел день, целовала в макушку, после чего покидала детскую. Разумеется, при таком обращении, Марлене считала это нормальным поведением для родителей. Дети, желающие обнять, поиграть, казались ей странными. В ее детстве это было не принято. А раз не принято для нее, кто она такая, чтобы что-то менять для своих детей.
— Возможно, я плохая мать, — осторожно подобрала она слова. — Но я не хочу, чтобы вокруг моих дочерей вились какие-то странные типы. Этот Райнер Хайдрих… Я не буду говорить, что образ жизни Беатрис мне нравится. Возможно, мы не смогли донести до нее, что такое поведение не красит принцессу. Но мне кажется, этот юноша позволяет себе больше, нежели имеет право.
— Он позволяет себе ровно столько, сколько ему разрешает Беатрис. Понятно, она не говорит это вслух, но ее высочество благополучно использует эту связь, чтобы получать информацию о тревожащем меня заговоре. А что может быть проще, чем выяснить это в постели, после того, как один из главных фигурантов выпил вина, получил удовольствие и не до конца осознает, что его используют. Райнер считает, что именно он управляет нашей дочерью, а не она им.
