разные деревья, так что теперь тут есть довольно странные экземпляры – на вид ни то ни другое.
Флоренс взглянула на одно из деревьев: оно не было похоже на гибрид, а скорее напоминало два насильно соединенных растения.
Хелен продолжала свою экскурсию.
– Вон там небольшой огород, который я изо всех сил стараюсь не уничтожить, а за этими соснами спрятана моя страшная тайна. – Она повернулась к Флоренс с притворной гримасой: – Компостная куча. И, предвосхищая твой комментарий, – да, я понимаю, что становлюсь типичным хиппи Гудзонской долины.
Флоренс улыбнулась, полагая, что это выглядит уместно.
Они подошли к гостевому домику, находившемуся примерно в ста ярдах от основного строения. За ним виднелась темная линия деревьев – там начинался лес. Входную дверь заклинило, но Хелен справилась с ней, резко ударив ногой в нижний угол.
– Я что-нибудь придумаю, – сказала она и тут же добавила: – Вообще-то вряд ли, но в жизни есть вещи похуже, чем тяжело открывающаяся дверь, правда?
Флоренс кивнула и зашла вслед за Хелен внутрь светлого открытого помещения с небольшой гостинной зоной и маленькой кухней в углу. На стене рядом с холодильником висел розовый дисковый телефон. Заглянув в ванную комнату, она увидела глубокую старомодную ванну. Деревянные ступеньки, больше похожие на приставную лесенку, вели на чердак, где находилась спальня. Флоренс все очень понравилось. У нее никогда не было собственного пространства – тем более дома, – и здесь она почувствовала себя так хорошо, как ни в каком другом месте, где жила раньше.
Хелен оставила ее устраиваться и предложила прийти выпить перед ужином около семи. Флоренс сразу начала распаковывать вещи. Она всегда любила порядок, не могла заснуть, не расставив аккуратно обувь в шкафу.
Потребовалось всего двадцать минут, чтобы все разложить и убрать сумку под кровать. Она села на диван и открыла блокнот, который купила утром на Центральном вокзале. В нем она собиралась писать свой новый роман, поэтому нужен был объем побольше. Несколько минут Флоренс смотрела на пустую страницу, потом поставила сверху дату и рядом написала «Кейро, штат Нью-Йорк». Спустя еще какое-то время она с раздраженным вздохом захлопнула блокнот.
Ну ничего, скоро ей будет что рассказать. После встречи с Хелен Уилкокс ее жизнь вряд ли будет скучной.
Отложив блокнот, она открыла книгу – целый месяц она пыталась осилить Пруста, делая вид, что он ей нравится, – но вскоре закрыла и ее. Она чувствовала беспокойство и растерянность. Подумала, не позвонить ли Люси, но вспомнила, что после увольнения не ответила ни на одно сообщение подруги. Флоренс не нуждалась в ее сочувствии и предпочитала сохранить первенство в их отношениях. Кроме того, она даже не смогла бы похвастаться новой работой.
Если бы она вернулась в город, то могла бы прогуляться или просто поболтать с Брианной и Сарой. Она вдруг поняла, что действительно изолирована от всех. Флоренс закрыла глаза и прислушалась – стояла полная тишина. Она была совершенно одна.
14
Без пяти семь Флоренс осторожно постучала в парадную дверь дома. Не услышав ответа, она открыла ее и вошла. Из кухни доносилась музыка, и она пошла на звук.
Хелен, в фартуке поверх одежды, пила вино, курила сигарету, резала помидоры и время от времени изображала дирижера, размахивая ножом.
– Привет, – сказала Флоренс.
Хелен повернулась и хрипло пропела La tua sorte è già compitaaaaaaa[7] , растягивая последний слог. – Ты любишь оперу?
– Гм, я не уверена. – Вообще-то классическую музыку Флоренс слушала только во время рекламы автомобилей.
– О, это божественно. Божественно! Я слушала «Трубадура» в прошлом году в Метрополитен-опере. В следующий раз возьму тебя с собой. Вот, выпей вина.
– Спасибо, – Флоренс взяла протянутый бокал и постаралась скрыть восторг от перспективы посетить оперу с Мод Диксон. – Я могу помочь с ужином?
– Нет, на кухне я абсолютный диктатор. – Большим и указательным
