– Заходишь в совершенно темную комнату и держишь перед лицом чашку теплого молока. Червь высовывает головку из твоего носа, и тебе надо схватить его как можно быстрее и просто начать тянуть. Вот таким было для меня написание «Миссисипского фокстрота»: жестоким, болезненным, абсурдным. Но в итоге исцелило. Я не хотела приезжать в Нью-Йорк и ассоциироваться с этой книгой. Мечтала начать с чистого листа. Мне хотелось поехать туда, где никто ничего не знает о городке Хиндсвилл в штате Миссисипи.
Флоренс постаралась запомнить название.
– Я думала, что смогу издать книгу под псевдонимом, а потом переехать в Нью-Йорк и блестяще дебютировать как Хелен Уилкокс. У меня были грандиозные планы создать масштабный роман о нескольких поколениях семьи, переехавшей на запад Америки в начале девятнадцатого века. Но сколько бы раз я за него ни бралась, он так и не шел. Я не могла уйти от собственной истории.
Хелен резко отодвинула стул и подошла к шкафчику рядом с холодильником. Достала бутылку виски и два бокала. Небрежно плеснула в каждый, пролив немного на столешницу, один протянула Флоренс.
– Во всяком случае, – продолжала она, – я и не предполагала, что у «Миссисипского фокстрота» будет такой успех. Мне трудно было представить, что хоть один человек заинтересуется этим глухим уголком, не говоря уже о миллионах. Я разослала рукопись агентам в основном для того, чтобы наконец от нее избавиться. Когда мне позвонила Грета Фрост, я была совершенно поражена.
Позже, когда роман действительно начал продаваться, Грета выдала мне фантастический аванс за вторую книгу на основании лишь краткого одностраничного изложения сюжета, которое я едва помню. Это было больше года назад. Разумеется, они платят за имя Мод Диксон. Это ее читатели. Я все испорчу, если признаюсь, кто я. Люди думают, что хотят знать правду, но всегда разочаровываются. Правда заведомо менее интересна, чем тайна. Поверь, я пыталась убедить Грету позволить мне писать под своим именем, но она права: в этом нет никакого смысла. Мод Диксон теперь со мной на всю оставшуюся жизнь.
– А откуда вообще взялось это имя? – поинтересовалась Флоренс.
Хелен стряхнула пепел на тарелку.
– Поэма Теннисона «Мод». Читала?
Флоренс покачала головой.
– А прочесть стоит. Чудесная вещь. История любви с таким странным, мрачным подтекстом. Он пишет о Мод: «невинность и порок, и холод совершенства – роскошное ничто».
– А Диксон?
– Это второе имя моей соседки по комнате в университете. – Хелен пожала плечами. – Вообще-то я ее терпеть не могла.
– А вы поддерживали связь с Руби после того, как уехали из дома?
Хелен улыбнулась, не разжимая губ. Как потом выяснилось, это была ее фирменная улыбка.
– Флоренс, это всего лишь роман.
______
Был уже двенадцатый час, когда они допили свои напитки. На предложение Флоренс помыть посуду Хелен махнула рукой:
– Иди поспи хоть немножко. – Она затушила испачканную помадой сигарету. – Спокойной ночи.
– Взаимно, – ответила Флоренс, довольная, что нашла повод ввернуть это слово: там, на вокзале, ей очень понравилось, как Хелен отреагировала на ее приветствие.
Флоренс, слегка пьяная, пошла к гостевому домику. На полпути она оглянулась в темноте. Во всех окнах горел свет, Хелен стояла на кухне у раковины. Она снова включила музыку и снова дирижировала.
Улыбнувшись, Флоренс подумала, что Хелен именно такой человек, каким она сама всегда хотела стать. Теперь ей представилась возможность изучить ее с близкого расстояния, и она поклялась себе, что ни за что эту возможность не упустит.
15
Флоренс проснулась в шесть. Она приняла душ и с восходом солнца немного прогулялась по лесу. Вернувшись, обнаружила новое голосовое сообщение от матери, но слушать его не стала. В девять она отправилась в главный дом и застала его хозяйку за обеденным столом, читающей газету.
