- Она от рождения урод и моральный, и физический. Я её из подпольного борделя выкупил за пять копеек. От неё там с радостью избавились - несмотря на всю её красоту.
Иван Иванович, чрезвычайно утомлённый темой разговора, тактично промолчал, но собеседника уже понесло.
- Она там знаете что делала? - Мар Марыч закатил глаза. - Заснёт, бывало, под клиентом, потом проснётся внезапно и чрезвычайно удивляется: в чём дело? что за безобразие? Клиент сердится, она окончательно просыпается, извиняется и начинает сталкивать его с себя, поливая какой-то пенкой из бутылки, которую она держала под кроватью. Мужик сначала думает, что это прикол такой, суперновости мирового секса, а потом принюхается - и бежать! Его в дверях охрана - цап! Он пытается жаловаться, а они с каменными лицами ждут, когда он платить начнёт. Он две-три цены даёт - лишь бы выпустили. Словом, из-за таких вот сюжетов её там кое-как держали, прибыль-то какая! А потом молва всё-таки стала просачиваться в клиентские круги. Мадам с ней и так и сяк беседовала, даже книжки подсовывала учебные, и всё не впрок. Словом, мне её отдали почти бесплатно.
- Да зачем же она вам понадобилась? - с сочувствием спросил Ужов.
- А забавно было. Очень уж редкая зверюшка. Злобная, глуповатая, жадная, хищная, ленивая, но - красавица! И эта её фарфоровая кожа, и бесконечные ноги, и артистические пальчики... Она вся как хрустальная струна! Главное - не трогать и тем более не играть на ней.
Иван Иванович покачал головой. Его уже тошнило от барабанной откровенности хозяина. Однако: сам предложил тонкий психологический ход, сам и терпи его тонкость.
Выбрался Васька, запрыгал на одной ноге. Мар Марыч почему-то не решился продолжать скользкие рассуждения при мальчике. А тут и дворецкий сообщил, что обед подан. В тяжком молчании все двинулись в дом.
* * *
Когда Петрович убежал, Мария ушла, а Галина с Николаем остались наедине, в дверь их комнаты кто-то тихо постучал. Супруги переглянулись, Галина прыгнула под одеяло, укрыв ноги, Николай открыл дверь и увидел старушку соседку. Маленькая, кругленькая, седенькая, свеженькая, с половником в руке, она выглядела уютненько и миленько. Лет на сто.
- Вы не прописаны? - задала она антикварный вопрос.
Неслыханно удивившийся Николай не нашёлся что ответить. Многочисленные жильцы этой квартиры никогда раньше ни с какими вопросами не обращались ни к нему, ни к его жене. Супруги чувствовали себя здесь практически невидимками и очень ценили это чувство.
- У вас кот или кошка? - задала старушка следующий вопрос, очевидно, животрепещущий.
- Да, - вымолвил Николай.
- Пойдёте за молочком, возьмите и мне. Я тут через дверь от вас, слева. Татьяна Алексеевна.
- Да, - повторил Николай.
- Спасибо, - удовлетворённо кивнула Татьяна Алексеевна и засеменила к своей двери.
- Галя, у нас впервые побывали гости. Делегация от коллектива соседей. Что бы это значило?
Галина, бережно выпростав из-под одеяла укушенную крысом ногу, разглядывала точки в районе ахилла, через которые в неё вошла неизлечимая болезнь. С трудом оторвавшись от созерцания, она лучезарно улыбнулась мужу и сказала:
- А нам - всё равно!
- Галь, что ты чувствуешь? - Николай сел рядом с женой и осторожно потрогал её ногу.
- Счастье, Коля. Счастье.
- Тебе не больно?
- Нет, приятно.
- Ты чего-нибудь хочешь?
- Да. Жить.
- Галь, а как же я?
- Коль, а как же ты?
- Ты согласна жить со мной вечно?
- Я же люблю тебя.
- Тогда мне тоже надо заболеть?
- Конечно. И чем скорее, тем лучше. Иди ко мне...
Муж возлёг с женой. У обоих люто кружилась голова, будто на мёртвой петле без подготовки...
Через полчаса они приостановились, подремали чуть-чуть - и опять началось!..
Никогда раньше, обнимая жену, Николай не чувствовал такого вдохновения, нежности, оправданности каждого движения! Прежде вся эта работа казалась ему смешноватой, второстепенной и даже глупой. Однажды они в гостях у случайных знакомых нарвались на журнал с порнофото, так оба хохотали чуть не до слёз. Действительно, очень смешно, когда взрослые люди с неофитским удивлением от страницы к странице упорно разглядывают всего-навсего одну часть человеческого тела!
Но сейчас, когда у любовного акта появился страшный до дрожи смысл - вместе завоевать вечность! - энергия взаимного желания перехлестнула через все преграды. Волны высшего экстаза накатывали на обоих так, как вообще никогда раньше. Каждая клеточка была из драгоценного янтаря, переполненного солнцем и вечностью! Всё сияло! Они ощутили слияние чуть ли не костным мозгом и стали почти сиамскими близнецами.
Когда им удалось остановиться, Николай упал с кровати на пол и захохотал, как в кино.
- А мне не больно падать! - отсмеявшись, сказал он Галине.
- Я счастлива! - повторяла она. - Мы с тобой всегда будем вместе!.. Мы будем только с тобой! Всю жизнь...
- Вечно, - вторил Николай. - Вечно... Представляешь, у нас может быть двадцать, сорок, хоть сто человек детей, а ты никогда не состаришься и не умрёшь, и для тебя роды будут такими же привычными, как дыхание...
- Коля, это что-то невероятное! То, что я сейчас чувствую, это такая любовь, такая нега, столько близости к тебе... Только вечная и бессмертная любовь может быть такой! Я чувствую! Мы с тобой объездим весь свет, всю Землю, у нас теперь будет время выучить наизусть каждый закоулочек планеты, представляешь, милый, милый, я так люблю Сибирь, Кавказ, а потом мы с тобой сможем полюбить, скажем, Гималаи, хоть Антарктиду, - и гулять там по горам, хоть по воде, хоть по снегу, нам не будет ни холодно, ни больно, даже если мы свалимся в какую-нибудь пропасть...
Николай подошёл к утреннему окну и посмотрел на Храм Христа Спасителя. Помолчал торжественно. А потом выкинул такую штуку.
- У нас с тобой, - доверительно сказал он Храму, - теперь есть кое-что общее.
Он открыл окно, влез на подоконник, повернулся к Галине, безмятежно наблюдавшей с кровати за его телодвижениями, помахал ей рукой, а она ему, - и выпрыгнул в рассветную Москву.
Раздался звук-хруст-всхлип. Галина не поняла. Встала, выглянула в окно.
На асфальте лежала красная бесформенная куча мяса с костями, которая ещё минуту назад была её мужем.
Всё еще не понимая, Галина встала на подоконник и шагнула вперёд: ей срочно понадобилось кое-что уточнить у Николая.
...Когда участковый составлял протокол, его за рукав тронула маленькая кругленькая старушка:
- Миленький, у них котик остался, можно я заберу? Я Татьяна Алексеевна.
- Других наследников нету? - важно спросил участковый.
- Была одна, молодая, но ушла и не вернулась, - честно ответила бабуля, многократно разглядывавшая Марию, когда та купалась в коммунальной ванне: у бабульки была своя дырочка в стене. Ещё до войны провертела и замаскировала.
- Берите кота, - согласился участковый. Ему было не до котов.
Двойное самоубийство совершенно здоровых, заметно счастливых, проверенно законопослушных граждан создавало участковому вполне человеческие проблемы, которые надо решать. Пусть бабуля берёт кота, пусть.
Мария устала. Сначала концептуальная лекция от Ленина, потом потрясающее сообщение от Аристарха Удодовича, что дальше?
Она не собиралась возвращаться на Кропоткинскую, но и расстаться с приютившими её супругами просто так, по-английски, тоже не могла. Нехорошо. Надо позвонить.
На звонок ответила бабуля Татьяна Алексеевна - телефон висел в коридоре, как положено в коммуналке.
- А почему не можете позвать? - удивилась Мария. - Ночь на дворе, но не очень уж и поздняя.
- У них, деточка, теперь всегда ночь на дворе... - с глубокой печалью отозвалась Татьяна Алексеевна. - Вот и котика я к себе взяла...
- Что случилось? - нетерпеливо спросила Мария, даже не предполагая, что именно услышит в ответ.
- Убились они, миленькая, убились. Совсем. А котик пусть у меня будет, ведь он тебе не нужен, ладно?
- Как убились?! Этого не может быть! - закричала Мария, не веря ушам.
- Из окошка вылетели вдвоём, на рассвете, - терпеливо и печально продолжала бабуля.
- Ну и что? Подумаешь: из окошка! - сморозила Мария, забывшая, что там седьмой этаж старинного дома с четырёхметровыми потолками.
- Деточка, я ж не вру тебе. Горе-то какое!.. Они тебе небось родственники? Я тебя помню, ты у нас всю весну и половину лета жила.
- Послушайте, я вам не верю. Вы пожилой человек, так говорите правду! Куда делись Николай и Галина? - возмутилась Мария.
- Туда, милая, туда. Вот и участковый тоже не верил своим глазам. Здоровые такие, довольные, на лицах улыбки - и без всякого наркоза... Прыгнули...
"Не может быть, не может быть, не может быть!" - повторяла про себя Мария, как заклинание. Она сама видела, как Петрович, убегая от её неловкого движения, куснул Галину до крови. Неужели не подействовало?
- Бабуля! Я к вам можно сейчас приеду? - опять сморозила Мария.
