— Я ни разу не плакала за всю свою жизнь, а из-за тебя и подавно не собираюсь! — процедила Викки сквозь зубы, отстраняясь от бережного прикосновения Стивена.
Его рука упала на колено, пальцы сжались в кулак.
— Прости, что принял тебя за обычную женщину, которой бывает грустно, больно или обидно. Нет, ты у нас не такая. Как же, за твоей спиной монолит из мешков с золотом! Опираясь на него, ты готова растоптать всех подряд, если они вовремя не посторонятся!
Пораженная горячностью Стивена, Викки выставила вперед, руку, чтобы остановить его страстный монолог! Он сильно, до боли, сжал ее пальцы, поднялся сам и резко выдернул Викки из кресла.
— С чего ты взяла, что можешь распоряжаться нами, как пешками на шахматной доске? Сначала Хьюго, затем я. А кто будет следующим?
Он был очень зол, и Викки струсила. У нее язык не повернулся возразить ему. Но Стивен ждал ответа, причем сжимал ее пальцы все сильнее. Викки была близка к тому, чтобы впервые в жизни заплакать. Она дернулась, пытаясь вырваться, но ничего не вышло.
— Так устроена жизнь, — морщась от боли, заявила Викки. — Одних она возносит на вершину, другим приходится им прислуживать. Разве не так? Я сейчас на вершине. И ты мог бы оказаться там же. Я протягиваю тебе руку, остается только взять ее. Что же ты медлишь? В последний раз повторяю свое предложение, Стивен. Согласен ли ты взять меня в жены и со мной все, что я могу тебе дать?
— Да что ты можешь дать кому-либо? — презрительно бросил в ответ Стивен и с неожиданной ненавистью оттолкнул ее от себя.
Викки упала в кресло. Будь он не в таком взвинченном состоянии, наверняка бы увидел, что она предлагает ему всю себя без остатка, что готова подчиниться любому его требованию. Вот только сказать об этом вслух не смела.
Но Стивен уже не замечал ничего вокруг себя. Рванув с шеи галстук, он сунул его в карман брюк и заявил:
— Тебе больше не придется повторять свое идиотское предложение. Я увольняюсь!
— Нет! — выкрикнула Викки и добавила тише: — Не поступай так со мной. Я уже говорила, что наши личные отношения не должны мешать деловым. Отменяю твои еженедельные визиты с отчетом передо мной. Отныне будешь общаться с тем, кому я доверю все свои дела. А сейчас уходи, прошу тебя, я хочу побыть одна.
Стивен молча вышел, напряженно раздумывая над тем, что услышал. Кто станет доверенным лицом Викки? Ему было отлично известно, что не со всяким из этой семейки можно иметь дело.
Викки неподвижно сидела, уставившись в одну точку. Потом она стала разминать онемевшие пальцы, которых чуть было не лишилась из-за медвежьей хватки Стивена. Вот и все. Конец мечтам о браке с единственным нужным ей мужчиной. Вопреки ее ожиданиям, он не изменил своего решения. Упрямец! Не понимает, что для него это прямой путь наверх. Что ей теперь делать? Глупый вопрос! Конечно же, ехать к маме и рассказать ей о беде, приключившейся с ее взрослой дочкой.
Встреча с матерью прошла не так гладко, как предполагала Викки. Во-первых, Джулии явно было не до проблем дочери. Скорая свадьба и связанные с ней хлопоты заслоняли собой весь остальной мир. Поначалу Джулия встревожилась, увидев Викки, ворвавшуюся в ее квартиру без предупреждения. Но, выслушав дочь, несколько успокоилась.
А во-вторых, Джулия ясно дала понять Викки, что она получила только то, что сама же и заслужила. Пожалуй, первый раз в жизни мать разговаривала с дочерью так строго.
Укладывая платье за платьем в большой кожаный чемодан, Джулия говорила ей обидные, но справедливые слова:
— Иногда я не узнаю тебя. Мне становится не по себе, когда я вижу в тебе худшие черты характера Берта. Только теперь они кажутся мне еще уродливее.
— Оттого что я твоя дочь? — потерянно спросила Викки, не ожидавшая такой отповеди.
Глаза ее вспыхнули обидой. Ее снова критикуют. И кто же? Собственная мать!
— Нет, оттого что ты женщина. Существо, которое по природе своей должно быть милосердным, понимающим и тонко чувствующим, вдруг предстает в чудовищно измененном виде. Ты точная копия твоего отца. Он тоже не хотел считаться с чувствами и желаниями других людей. Ему тоже не приходило в голову, что, будь он иным, у нас все могло бы сложиться иначе. Меня отталкивала его жесткость и властность, а теперь ты делаешь те же ошибки, что и он. Настоящая папина дочка! И это отнюдь не комплимент.
Джулия принялась нервно ходить из угла в угол по небольшой гостиной, заставленной картонными коробками с подготовленными к переезду вещами. Если бы она не бросила курить два года назад, то сейчас схватилась бы за пачку сигарет от удручающего сознания своего бессилия. Она делала все, чтобы Викки выросла другой, но, видимо, что-то все же упустила в ее воспитании. Упрямое лицо дочери свидетельствовало о том, что она не понимает и не принимает упреков матери.
А Викки следила за ней из-под полуопущенных ресниц и отмечала, что мать хорошо выглядит для своих сорока пяти лет. В последнее время Джулия словно расцвела, и причиной этого была любовь. Пусть в ее жизни все сложится наилучшим образом. Викки не станет ей мешать.
— Прости, мама, что морочу тебе голову всякой ерундой. У тебя и собственных проблем достаточно. Поеду домой, там, наверное, уже волнуются.
Она поцеловала мать в щеку, а та ободряюще потрепала Викки по волосам.
— Не забывай обо мне, детка. После моей свадьбы в наших отношениях ничего не изменится.
Джулия привлекла дочь к себе и поцеловала ее в висок.
— Хорошо, скоро увидимся, — пообещала Викки, с сожалением покидая теплые надежные объятия матери.
Сев в поезд, Викки всю дорогу с тоской смотрела в окно. Уже подъезжая к Лондону, она подняла глаза на сидящего напротив мужчину и обомлела. Реджи! Он тоже случайно взглянул на попутчицу, оторвавшись от газетной статьи, и ухмыльнулся. Викки поняла, что ее бывший возлюбленный нисколько не изменился за то время, что они не виделись.
— Привет, Реджи! — сказала Викки.
Она не испытывала к нему неприязненных чувств, но и радоваться встрече оснований не видела.
— Привет, богатая наследница.
— А, так ты в курсе.
Слова Реджи лишний раз напомнили Викки о стоящих перед ней проблемах. И надо же было наскочить на этого эгоистичного типа из прошлого!
— Разумеется. Я же читаю газеты, как, впрочем, и все наши знакомые. Если б ты знала, сколько раз мне выражали сочувствие в связи с тем, что я тебя упустил в свое время! — Он сложил газету вчетверо и небрежно засунул в карман распахнутой куртки. — Мне самому иногда хочется взвыть от досады на собственную глупость. Так промахнуться!
— Не переживай, — снисходительно утешила его Викки. — Быть богатым не так уж и весело. Уж ты мне поверь, приятель.
