— Это верно, герр бригаденфюрер, — поддакнул Светлов.
— Не меньшая осторожность нужна и в Тегеране. О их приезде не должна знать ни одна душа, за исключением особо доверенных лиц. Это ваша вторая задача. И наконец, последняя задача — снять три небольших домика, каких в Тегеране много, чтобы из них были видны здания русского, английского и американского посольств. Нам важно наблюдать за въездом и выездом людей из посольств хотя бы в бинокль. Дома нужны более или менее изолированные от соседних, ну, скажем, с какими-нибудь садиками. Остальные указания вы получите от руководителя группы, который прибудет с парашютистами. Все понятно?
— Да, экселенц.
— Завтра же по документам, которые я вам вручу, нужно выехать в Швейцарию, получить там у чиновника нашего посольства Линденблатта швейцарские паспорта и, не задерживаясь, отправиться в Иран. Как будем поддерживать связь?
— У меня там припрятана рация.
— Это хорошо. Схему связи с нами вы получите на вокзале завтра. Необходимая сумма денег вам будет переведена из Швейцарии. По указанию фюрера, в целях сохранения тайны все участники этой операции с завтрашнего дня переходят на казарменное положение, без общения с внешним миром. На свободе остаетесь вы и Анна. Если слухи об операции разойдутся, то будет ясно, откуда они исходят, — Шелленберг опять бросил на Илью свирепый взгляд. — Возвращаться в абвер не надо. Дяде и знакомым скажете, что едете на фронт.
В приемной перед кабинетом Шелленберга Анна встретила Илью виноватой улыбкой, словно извинялась, что ее навязали ему в спутницы. Илья сразу взял в разговоре дружеский тон. Они договорились о встрече на вокзале, и Светлов вышел на улицу. Единственно, что занимало его сейчас, — как можно быстрее сообщить в Москву о заговоре. Но как это сделать, чтобы не заметили наблюдавшие за ним гестаповские ищейки? Как дать знать радисту, что есть срочное сообщение?
Дома он составил на маленьком листке сообщение о своей беседе с Шелленбергом, скатал листок в трубочку чуть потолще спички. Чтобы скоротать время до вечера, стал звонить знакомым, сообщая, что внезапно получил приказание выехать на фронт по делам своего учреждения. Первым долгом он позвонил Эльзе фон Микк.
Эльза попросила, чтобы он приехал к ней проститься. Он сказал, что приказ получен внезапно, времени мало и вряд ли успеет… Эльза приуныла.
Более часа ушло на телефонные звонки.
После обеда Светлов положил донесение в тайник — на перилах в подъезде дома, где он жил, и вышел на улицу. У одного из телефонных автоматов остановил машину, зашел в будку и набрал нужный номер. Не успев отвести руку от диска, почувствовал, что кто-то подошел.
— Простите, я набрал не тот номер. Еще раз прошу извинить мою рассеянность, — произнес Илья условную фразу ответившему по телефону Довгеру. Повесив трубку, он тут же стал звонить домой. Стоявший у будки человек видел, какой он набирает номер. Светлов попросил Амалию сказать дяде, что не вернется к ужину.
Выходя из будки, Светлов посмотрел на подошедшего. Это был щупленький парень с лицом, густо усеянным веснушками.
Илья был доволен. Увидеть, какой он набрал номер первый раз, парень не успел, а условный сигнал подан. Сегодня между 8 и 10 часами вечера радист заберет сообщение из тайника. Теперь задача — отвести наблюдение от дома на это время. Надо часов до одиннадцати не возвращаться домой и держать наблюдение в стороне. Но куда деться? Лучше всего поехать попрощаться с Эльзой. Илья посмотрел на часы — четверть восьмого. Ехать к Эльзе еще рано. Он остановился у кафе.
Посетителей в нем было не много. В запущенном зале несколько стариков сидели за чашками суррогатного кофе, пристально вглядываясь в строки газетных сообщений о военных действиях. Эти умудренные жизнью люди старались вычитать между трескучими строками правду о положении на фронтах. Поодаль какой-то молодой человек расплачивался с официантом. Илья невольно задержал на нем взгляд. Теперь редко можно было встретить молодого человека в штатском. Но вот он вышел из-за стола и с трудом пошел к двери, поскрипывая еще совсем новыми протезами.
Надо было проторчать в унылом заведении целый час, но другого выхода не было. Он заказал кофе и свежий номер “Фолькишер беобахтер”.
Когда он вышел на улицу, был уже девятый час. Садясь в машину, Илья обратил внимание, что на одной из соседних улиц стоит уже знакомый ему “мерседес”, а рядом прохаживается веснушчатый парень, который торчал у телефонной будки. Илья поехал к дому Эльзы. Оставалось каких-нибудь полкилометра пути, как вдруг раздался сигнал тревоги. По небу забегали белые полосы прожекторов, загремели выстрелы зениток, раздались первые разрывы бомб. Илья оглянулся, “мерседес” стоял, а ехавшие в нем гестаповцы бежали к ближайшему бомбоубежищу.
Усмехнувшись, Илья поехал дальше, но подумал, что, как только прозвучит сигнал отбоя, гестаповцы бросятся искать его и первым делом, конечно, кинутся к нему домой, Илья забеспокоился. Вдруг они столкнутся с Довгером, когда тот придет за сообщением. Это было очень опасно. Надо предупредить Довгера. Илья развернул машину, поехал к дому.
Бомбы рвались в стороне, машина Ильи неслась по опустевшим улицам, патрульные, укрывшиеся в подъездах дома, отчаянно махали руками, чтобы он остановился, но Илья и не подумал этого сделать. Угроза, которая нависла над связником, заставила забыть об опасности. У дома он выскочил из машины и бросился в подъезд. Тайник был пуст. На сердце стало легче. Надо переждать бомбежку и ехать к Эльзе, решил Илья. Выйдя на улицу, он заметил, что в разрушенный прежними бомбежками дом напротив снова попала бомба. Стена угрожающе накренилась, достаточно было самого легкого сотрясения, чтобы она рухнула на улицу. У подъезда дома лежал раненый. Всмотревшись, Илья узнал Довгера. Он кинулся к нему. Стена, покачнувшись, рассыпалась на части. Пыль густой завесой закрыла развалины и бросившегося к ним Илью. Когда пыль рассеялась, в уцелевшем дверном проеме показался Илья. Прижавшись к косяку, он держал на руках Довгера. Он успел все-таки выхватить связника из-под посыпавшихся камней.
Илья, рассмотрев сквозь медленно оседавшую пыль свою машину, понес Довгера к ней, уложил на заднее сиденье и поехал к нему на квартиру. В опустевшем доме их встретила Марта Довгер, которая ждала мужа и из-за этого не пошла в бомбоубежище.
— Что с ним? — крикнула она и бросилась к мужу.
— Не беспокойтесь. По-моему, ничего серьезного нет. Дайте воды и бинт.
Марта побежала на кухню, принесла таз воды и бинт.
Илья промыл раны на голове Довгера. Как он и думал, раны оказались неглубокими, кости не были повреждены. Когда Илья делал перевязку, Довгер очнулся. Первым делом он достал из кармана пиджака донесение.
— Ох, и попал я в перепалку, Марта. Как только кончится бомбежка, передай это по рации.
Обернувшись к Илье, он взял его за руку.
— Никто не видел нас вместе?
— Нет, все попрятались в бомбоубежища.
— Нельзя, чтобы вас застали здесь мои соседи. Как только окончится налет, они выползут на свет божий и обязательно зайдут к нам, раз нас не было в убежище. Вам лучше уйти. Вы еще в форме.
— Жаль, что нам так и не удается поговорить, — сказал Илья, надевая плащ.
— Ничего, мы еще успеем наговориться и вспомним былое. Победа близка.
Светлов поехал к Эльзе. В пути его застал отбой.
Первым, кого встретил Илья в доме фон Микк, был Шмунд. Он бродил по пустому дому и что-то бормотал. Увидев Илью, сразу направился в его сторону.
— Беда, большая беда, все-таки разбомбили. Что теперь делать? — с отчаянием в голосе произнес Шмунд.
Илья ничего не понимал.
— Все-таки разбомбили, — опять повторил Шмунд.
— Что разбомбили?
— Сборочный цех. Сердце нашего завода. Не меньше как на два месяца остановится выпуск танков. Это убийственно.
— А нельзя восстановить раньше?
Шмунд пустился в пространные объяснения, почему сделать это раньше невозможно.
Илье предстояло выслушать скучные разъяснения с цифровыми выкладками. Вошла Эльза.
— Аким, перестань. Кому это интересно? Ты так сокрушаешься, словно разбомбили твой дом, или можно подумать, что ты был компаньоном Круппа.
Шмунд оборвал себя на полуслове и, виновато улыбаясь, опустился в кресло.
Возвратился домой Илья далеко за полночь.
Сон никак не приходил. Он думал, что сейчас в Москве тоже ночь, но сообщение наверняка дошло до адресата. Там уже знают о готовящейся покушении. Узнают и сделают все, чтобы предотвратить его. Многое теперь зависит от него, Ильи Светлова. Вот когда придется держать самый трудный в жизни экзамен…
XIV
После настойчивых уверений, что у него вопрос государственной важности, Гиммлер добился разрешения посетить Гитлера, который простудился и выехал на несколько дней на свою виллу “Сераль” в Верхтесгадене, на австрийской границе. Он всегда приезжал туда, когда болел или хотел удалиться от дел.
