– Мертвому сердцу ее тоже не завоевать, – сказал Джинкс.
* * *
– Не думаю, что вам стоит идти туда, – сказала Эльфвина.
Джинкс укладывал свой заплечный мешок, увязывал одеяло.
– Да и я не думаю, однако…
Он посмотрел на Ривена, который стоял у поленницы, упражняясь с топором. Ривен уже научился раскалывать полено, – если попадал по нему.
– Ты идешь только для того, чтобы защитить его? Какой ты милый, – сказала Эльфвина.
Милый. Вот гадость-то. Но все-таки лучше, чем грубиян.
– Я должен пойти с ним, – сказал Джинкс. – Так я смогу выяснить, что во мне испортилось.
– Но ведь Костоправ – злой чародей.
– Знаю, – согласился Джинкс. – Однако он может сказать мне, что сделал со мной Симон. Если кто-нибудь это и знает, так именно Костоправ. Он в таких делах разбирается.
– Но Костоправ высасывает из людей души.
– И это знаю.
– Высасывает из человека костный мозг, а кости крест-накрест складывает.
– И это тоже.
– Выдавливает людям глаза и нанизывает их на шнурок, бусы из них делает.
– Что?
– Тебе не следует приближаться к нему, – сказала Эльфвина.
– Совсем уж близко мы подходить не станем, – пообещал Джинкс. – Просто посмотрим, как оно там, – что-то в этом роде.
– И что вы надеетесь увидеть? – спросила Эльфвина.
– Мы надеемся выяснить, нельзя ли с ним поговорить. Вернее, договориться. Может, не знаю, прошение ему подать, что ли.
За спиной Джинкса скрипнула, отворяясь, дверь.
– Симон ваш поход не одобрил бы, бурундучок.
– Совсем близко мы подходить не будем, – повторил Джинкс.
Глаза Дамы Гламмер горели оранжевым пламенем, и Джинксу стало не по себе. Он подошел к Ривену, сказал, что пора уходить. Мальчики попрощались с Эльфвиной и Дамой Гламмер и направились по тропинке к мостику из двух бревен.
Глава семнадцатая
Костяное ущелье
Они шли на север по приметам, указанным Дамой Гламмер.
Нельзя сказать, что Джинкс совсем забыл об Ужасе. Однако Дама Гламмер, большое ей спасибо, была сама по себе ужасом достаточным, чтобы полностью занять его мысли. Теперь же Джинкс снова вспомнил о нем.
– Мне нужно послушать деревья, – сказал Джинкс. – Выяснить, где сейчас Ужас.
– Я думал, мы оставили его позади – там, – Ривен неопределенно махнул рукой в сторону востока.
– Да, но он, как и мы, способен передвигаться.
Джинкс снял башмаки, носки и сошел с тропы. Зарылся пальцами ног в почву. Прислушался. Вообще-то он надеялся, что Ужас пошел дальше к востоку.
Деревья его поправили. Ужас был прямо здесь.
Глаза Джинкса невольно вытаращились. Ривен стоял на тропе, уперев топор топорищем в носок ноги и водя большим пальцем по его острию.
Он улыбнулся Джинксу:
– Что случилось?
Джинкс не нашелся с ответом. Он отряхнул ступни от пыли, надел носки, ботинки, завязал двойными узлами шнурки.
– Ужас уже здесь, – в конце концов проговорил он.
– Ах, так… Тогда нам лучше идти дальше, верно?
Да, если не считать того, что, куда бы мы ни шли, Ужас идет с нами.
– Давай я немного понесу топор.
– Конечно, как хочешь, – и Ривен отдал топор Джинксу. Лицо Ривена оставалось открытым, дружеским.
Они пошли дальше. Джинкс попытался вспомнить, когда именно он, еще живший у Симона, впервые почувствовал страх деревьев. За несколько дней до посещения Самарры, вот когда. Возможно, как раз в то время Ривен и вошел в Урвальд.
Магия Джинкса пригодилась бы ему сейчас, как никогда. Увидев цвет и форму мыслей Ривена, он смог бы понять, какую опасность тот – или его заклятье – представляет.
– Как думаешь, твое заклятье может навредить кому-нибудь другому? – в конце концов спросил Джинкс.
– Это деревья тебе так сказали?
– Нет.
Ах, если б узнать, о чем думает Ривен!
– Ты полагаешь, что Ужас как-то связан с моим… с моей маленькой проблемой?
Он даже выговорить «с моим заклятьем» не может. Джинкс отступил немного от Ривена и осторожно кивнул.
– Ну, могу тебя заверить, что это не так, – сказал Ривен.
Заверить-то ты можешь. По крайней мере, топор теперь не в твоих руках, уже хорошо.
– Деревья боятся тебя.
– Да, но ты-то меня почему боишься?
– Я не боюсь! – заявил Джинкс.
Ривен взглянул на топор, который лежал на плече Джинкса, и приподнял одну бровь.
– Ладно, деревьям тревожиться не о чем. Я буду делать лишь то, что ты скажешь.
Весь день они шли на север, следуя указаниям Дамы Гламмер. Джинкс неотрывно наблюдал за Ривеном, накрепко зажав топорище в ладони.
А Ривен болтал без умолку. Рассказывал истории из жизни при дворе короля Руфуса, о королевне, красавице из красавиц, о своей мачехе, которая была очень мудра. Он понимал, что Джинкс наблюдает за ним, но сохранял обычную свою веселость.
Джинксу трудно было поверить, что Ривен – это и есть Ужас. Ривен был дружелюбен, речист, умел правильно разговаривать с людьми, приободрять их. Наверное, это потому, что он вырос при королевском дворе и научился там обходительности. А Джинкс вырос в доме чародея и лишь совсем недавно узнал, что он – грубиян. Сказать по правде, он завидовал Ривену.
– По крайности, я не грабитель, – сказал он, не сразу сообразив, что произнес это вслух.
– Лишь потому, что тебя до этого не довели, – весело пояснил Ривен. – Пока что. Чьи это следы?
– Медведя, – ответил Джинкс.
– Медвелака или настоящего косолапого?
– Следы у них одинаковые.
– Раньше я о медвелаках и не слышал ни разу, – сказал Ривен. – Только о волколаках. А еще какие-нибудь «лаки» бывают?
– Бурундлаки, – буркнул Джинкс.
Ривен рассмеялся.
– Что я могу поделать, если она называет меня бурундуком! – сказал Джинкс.
– Да нет, я не потому засмеялся, – заверил его Ривен. – Да и слишком уж ты опасен, чтобы быть просто бурундуком. Может, ты бурундлак и есть.
– Глянь, вон там сторожка, – сказал Джинкс. – В ней и заночуем.
– Да ведь еще и темнеть не начало.
– Стемнеет быстро, оглянуться не успеешь. А тут где-то медведь бродит.
С помоста сторожки свисала веревочная лестница. Джинкс поднялся по ней первым. Ривен протянул ему топор и тоже стал подниматься, а Джинкс в это время припрятал топор на плоской крыше, подальше от глаз Ривена.
Они сидели на краю помоста, наблюдая, как лес отходит ко сну. Какие-то зверюшки шуршали в подросте, птицы, попискивая, устраивались на ночь. Джинкс спать не собирался. Он подумывал о том, чтобы подождать, пока заснет Ривен, и улизнуть.
– В лесу невозможно увидеть, как встает и заходит солнце, верно? – сказал Ривен.
– Конечно, возможно, надо только место правильно выбрать, – не согласился Джинкс.
– Нет, я о том, как оно уходит за край земли.
– Что-что оно делает?
– Здесь нет горизонта, – пояснил Ривен. – Мне только сейчас это в голову пришло.
– Ты про линию, по которой сходятся небо и земля? Я ее видел! – правильно, когда покидал свое тело в ночь Симонова колдовства. – Вот бы добраться до нее, небо потрогать!
Ривен усмехнулся.
– Не получится. Когда ты доберешься туда, горизонт отступит и останется таким же далеким.
Джинкс решил, что Ривен смеется над ним, и обиженно отвернулся.
– Кто-то идет, – вдруг сказал Ривен. – Наверное, твой медведь.
– Нет, шаги человеческие, – ответил Джинкс. Он прищурился, вгляделся в густеющий сумрак. – Там что-то красное.
По тропе вышагивала Эльфвина.
– Эльфвина! – крикнул Ривен.
Девочка заозиралась – туда, сюда, только не вверх.
– Наверх посмотри, – сказал Джинкс.
– Я спущусь, подержу для тебя лестницу, – предложил Ривен.
– Нет, я сам, – сказал, оттолкнув его, Джинкс.
Спустившись на землю, он схватил Эльфвину за руку и торопливо потащил ее подальше от сторожки – и от ушей Ривена.
– Что это ты? – удивилась она.
– Тсс! – и Джинкс шепотом объяснил ей, что Ужас повсюду следует за ними.
– Ты думаешь – это Ривен?
– Ну, либо он, либо я, а в себе я уверен.
– Откуда же тебе знать, что это не ты?
– Да оттуда, что я не первый год слушаю деревья, и никогда прежде они меня не боялись!
– Может, они передумали. Я Ривена не боюсь. По-моему, он милый.
И Эльфвина, пожав плечами, пошла в сторону сторожки, которая стояла чуть в стороне от тропы. Джинкс побрел за ней.
Уже стемнело. Где-то неподалеку послышался шелест листвы, потом звук грузных шагов.
– Мы здесь, Ривен, – окликнул Джинкс. Но ответа не услышал.
Теперь уже Джинкс не понимал, где осталась сторожка. Может, слева от них? А затем… затем Джинкс перестал понимать, где находится он сам.
– Эльфвина! – позвал он.
– Здесь я.
Прямо за ним – вот где она была.
Джинкс сжал ее ладонь, и они пошли, спотыкаясь, вперед. Снова раздались шаги, гораздо ближе. Джинкс услышал, как кто-то шумно принюхивается.
