— Серра Пелада?
— Нет, до нее еще несколько километров, а это Курионополис.
— Это что же, в честь майора Курио? А почему вы с семьей не живете здесь? К прииску-то гораздо ближе.
— Ну нет. В Марабе каждый день кого-нибудь убивают, но хотя бы соседи — люди приличные. А тут две с половиной тысячи публичных домов... Где тут место семейной женщине с четырьмя детьми?
Грузовик в последний раз тряхнуло, и он встал у шлагбаума. Прежде чем попасть в Серра Пеладу, надлежало по указу майора Курио пройти полицейский досмотр. «Доктора», скрестив руки на груди и склонив головы, наблюдали за процедурой:
— Смотри, как шарят! Только что в рот не заглядывают.
— Чувствуется опыт работы в охранке. Набили руку на политзаключенных.
Новички знали, что говорили. Майор Курио и его люди действительно были заброшены сюда Национальной службой информации еще в начале 70-х годов. Золота тогда и в помине не было. Но в районе Марабы противники военной диктатуры пытались основать базу повстанческого движения. Секретная служба и десять тысяч солдат получили приказ подавить эту попытку. Через три года приказ был выполнен — из шести десятков партизан в живых остались едва ли шесть человек.
Но майора Курио с подчиненными оставили в Марабе на случай непредвиденных осложнений. После находки Жозе сюда повалили толпы авантюристов. Заявки отбивали друг у друга кулаками и оружием. Двенадцать участков, самых многообещающих, один за другим отняли у Жозе наглые и хорошо вооруженные пришельцы. Но и «порядок», который установили люди майора Курио, ничего ему не вернул. Жозе был достаточно научен горьким опытом, чтобы не жаловаться попутчикам на этот «порядок». Они и сами скоро с ним познакомятся.
После досмотра приезжие влились в толпу. Она стекалась из дощатых бунгало проспекта Миллионеров, из-под навесов, сделанных из подпертых палками кусков толя или брезента. Гаримпейро шли к конторе с бронзовой доской в честь майора Курио, возле которой высилась мачта. На ней майор каждое утро в восемь часов собственноручно поднимал флаг. Окруженные пропотевшими и перемазанными лиловой глиной старателями, Жозе и его спутники выслушали речь майора, тоже составляющую обязательную часть церемонии.
Жозе услышал, как попутчики-«доктора» перебрасываются едкими репликами:
— Что это он так напустился на коммунизм? Тут коммунизма, наверное, днем с огнем не сыщешь.
— Мы же с тобой видели майора на днях в столице. Ему там в палате депутатов приходится заседать с Женоино Нето, уцелевшим после расправы партизаном. Не встретились в сельве, зато оказались вместе в конгрессе. Злобу майора можно понять.
— Я думаю, он зол потому, что это его лебединая песня. Не будет старателей в Серра Пеладе, кончится и политическая карьера майора.
— Бывшие коллеги не дадут пропасть.
Было самое время для Жозе расстаться с новыми знакомцами. На прощанье они сетовали, что ни город, ни одна улица не названа в его честь, нет даже бронзовой доски. Всю славу перехватил майор Курио.
— Но ничего, мы прославим вас в нашей книге о Серра Пеладе,— пообещал один.
— Где тут можно получить участок? — спросил другой.
— В Соломоновом суде,— ответил Жозе.— Есть у майора два верных человека. Горный инженер Алмеида и председатель кооператива гаримпейро Бонифасио, бывшие агенты спецслужбы. Эти двое все и решают. И участки распределяют, и лицензии на торговлю в Серра Пеладе выдают.
— Представляю, сколько к их рукам прилипает золота! И майора, надо думать, они не обижают.
— Побывайте в суде, поймете, за счет чего майор собирает голоса гаримпейро и как велика его власть,— не удержался Жозе.
В суде «доктора» сначала увидели помост. Стоящие на нем люди — одни с наполовину обритой головой, другие с простриженной в волосах дорожкой — были связаны друг с другом нейлоновой веревкой, стягивавшей им запястья левых рук.
— Это осужденные,— пояснил прохожий.— Потом их всех вывезут на Трансамазонику и там бросят на произвол судьбы.
— За что?
— Майор Курио знает.
Перед зданием собралась толпа. Таяла она быстро — суд вершился с завидной скоростью: ни прокуроров, ни адвокатов, ни присяжных, ни предварительного следствия.
— Что у вас?
— Поймали этого типа на участке бамбуррадо.
— Сержант, в каталажку вора!
— Сеньоры, я просто шел мимо к своему шурфу.
— Решение Соломонова суда окончательное и обжалованию не подлежит.
«Доктора» переглянулись.
— А как же презумпция невиновности и неприкосновенность личности?— пробормотал один.
— И сомнение, видно, здесь не истолковывают в пользу подсудимого,— заметил другой.
Нельзя сказать, что приезжие были особенно поражены этой сценой. Телерепортаж из Марабы видела вся Бразилия. Перед камерами телевидения как-то раз репортеры брали интервью у местного сыщика Абаде, разоблачавшего махинации здешнего муниципального советника Жоана Шамона. Во время передачи в студию вошел брат Жоана Салвадор, начальник полиции Серра Пелады, с одним из подчиненных. И на глазах у изумленной публики приказал Абаде:
— Давай выйдем!
Затем выстрелил ему в ногу и вместе с подчиненным выволок сыщика в соседнее помещение. Телеоператоры последовали за ними.
Спустя некоторое время Салвадора отстранили от должности, ибо скандал получил слишком широкую огласку. Но еще не одну неделю начальник полиции Серра Пелады пребывал на свободе, объясняя интересовавшимся журналистам, что он «наказал» сыщика за неисполнение приказа. В империи майора Курио он к такому хамству не привык.
Потолкавшись перед Соломоновым судом, «доктора» регистрировать заявки не стали. Новые шурфы начинать не имело смысла, а те, где уже шла работа, стоили дорого. Оставив рюкзаки в гостинице возле роскошного универсама японской фирмы, приезжие пошли посмотреть прииски.
Цепь огромных ям, напоминавших вулканические кратеры, кишела полуголыми, измазанными с головы до ног людьми. Одни ковыряли закаменевшую глину мотыгами, другие набивали породой мешки, третьи по бесчисленным лестницам и крутым тропкам гуськом тащили мешки на поверхность. Ручей, некогда прикативший золотое яйцо, был заставлен промывочными лотками. Старатели, победнее и хуже оснащенные, довольствовались тазами.
— Больше половины золота у них пропадает, остается в земле.
— Да, техника во много раз увеличит добычу.
Обменявшись мнениями, «доктора» начали спускаться в кратер. Им пришлось встать в очередь, потому что путей для спуска было немного. На откосах виднелись следы многочисленных оползней. Креплением тут никто не занимался, лишь иногда служащие горного министерства обрушивали особо опасно нависшие карнизы. Но оползни не раз хоронили под собой ловцов счастья.
— Вот где пригодилась бы любовь майора Курио к порядку.
— Он сюда не заглядывает.
Не имея сноровки, «доктора» постоянно падали, съезжали на спине и перемазались глиной не хуже гаримпейро. Они разодрали рубашки, понаставили синяков и исцарапались, но упорно продолжали двигаться. Даже на дне не было ровного места, потому что гаримпейро копали шурфы с разной скоростью, кто сам, а кто с помощью наемных рабочих. Надо было то карабкаться на уступ, то сползать вниз, то балансировать над провалом.
— Самая глубокая часть в центре ямы называется Мальвины. Там больше всего находят золота, и потому все время идет война между старателями из-за каждого сантиметра на границах участков. Чуть выше ищите заявку Жозе да Силвы.
Такой адрес дал им гаримпейро, и он оказался точным. Усталые «доктора» уселись прямо на мокрую глину, поглядывая, как тот же путь, только наверх, с наполненными землей мешками на плечах, проделывали старатели. Наверняка каждый надеялся, что несет золото...
— Бамбуррадо что-то не видно,— заметил один из приезжих.— Значит, кругом одни «блефадо» — невезучие. Это они вырыли кратеры Серра Пелады. Это их волокут на Соломонов суд. Восемьдесят тысяч гаримпейро работают на прииске. Восемьдесят тысяч блефадо.
— А наш Жозе, он бамбуррадо или блефадо?
— И то и другое. Хотя в итоге он скорее все же блефадо. Пожалуй, и впрямь надо отбирать у них прииск. На что Жозе потратил семь лет? Работай он по-прежнему пастухом, только бы выиграл. По крайней мере хоть с семьей не пришлось бы расставаться.
«Доктора» подошли к краю шурфа. На его дне Жозе мерно, как машина, бил и бил мотыгой по окаменевшей глине, отковыривая крохотные ломтики. Оттуда слышалось тяжелое дыхание и время от времени доносился свистящий шепот:
— Я еще разбогатею. Дайте только добраться до гравия!
Рио-де-Жанейро — Москва
Виталий Соболев
