Манин шагнул в прихожую, забрал нож и, не убирая пистолет, снова отступил назад.
– Слезай с него. Отойди в сторону, но так, чтобы я тебя видел.
Мужчина послушно встал. Второй, чувствуя, что его больше не держат, зашевелился.
– Лежать! – Паша наступил ему на лодыжку, заставив издать болезненный стон. – Руки за спину!
Сунув пистолет в кобуру, сковал одержимого наручниками и, приподняв, усадил возле стены. Потом повернулся к пожилому.
– Кто-то обещал показать документы.
– Позвольте сперва взглянуть на ваши, – усмехнулся мужчина. – Всё-таки вы находитесь в моём жилище.
Ну и дотошный дядька попался. Покачав головой, Паша достал удостоверение.
Внимательно изучив «ксиву», мужик выудил из пальто на вешалке почти такую же красную корочку, только с надписью «ФСБ России» под тиснёным золотым орлом. На фотографии хозяин квартиры, в военной форме с полковничьими звёздами на погонах. Рядом совсем не военная фамилия.
– Шпак Василий Семёнович?
– Собственной персоной, – улыбнулся фээсбэшник и спрятал удостоверение.
Действительно, кому ещё проживать в квартире Шпака, если не самому Шпаку? Кого рассчитывал застать здесь Манин? А за кем шли сюда одержимые? Минуточку…
– Вы отец Оксаны?
– Да, – оценивающе глядя на Павла, Василий Семёнович насмешливо добавил: – Вот уж не думал, что моя Ксюха водит знакомства с вашим братом милисионером.
Он так и сказал «милисионером», произнеся «с» вместо «ц», будто специально издевался, подчёркивая своё пренебрежительное отношение.
– Не любите милицию, товарищ полковник?
– А за что вас любить, товарищ капитан? Вы соизволили заговорить со мной на «вы», едва увидев моё удостоверение, а до этого бессовестно тыкали.
– Вообще-то я, поднявшись на этаж, застал двух драчунов, у которых был нож. И к тому времени ещё не знал, кто есть кто.
– Какая разница. Чем полковник лучше сантехника или водителя. Все мы люди. Да что с вами говорить, – Василий Семёнович махнул рукой, отвернулся и крикнул куда-то вглубь квартиры: – Ксюшка! Тут к тебе из милиции пришли. Выходи уже!
– Кто?! – донёсся звонкий девчоночий голос.
– Некто Павел Манин собственной персоной, капитан из уголовного розыска!
– Не знаю такого, – из-за угла прихожей высунулось конопатое личико. Несмотря на окрас, больше свойственный весенней поре, и растрёпанные огненно-рыжие волосы, восемнадцатилетняя Оксана выглядела настоящей красавицей.
«А что будет, если ей чуть-чуть добавить макияжа и сделать модельную стрижку?» – подумал Паша, невольно любуясь девушкой.
– Так какое у вас дело к моей дочери, молодой человек? – слова Шпака прервали его задумчивое созерцание.
И в самом деле, какое?
Две пары вопрошающих глаз уставились на Пашу: заинтригованный, любопытный, во многом наивный взгляд молодой девчонки и оценивающе-заинтересованный, взвешенный взор старого матёрого волка, её отца. Что им скажешь? Говорить-то нечего.
Ситуацию спас вовремя подоспевший наряд. Стариков подсуетился, вызвал по рации.
Двух задержанных быстренько упаковали и на машине отправили в райотдел. Вместе с участковым и дознавателем Павел остался осматривать место происшествия, искать и опрашивать очевидцев и потерпевших.
В припаркованном через дорогу джипе обнаружилась целая россыпь патронов к охотничьему ружью и стреляные гильзы рядом. Оказалось, второй одержимый пальнул прямо из автомобиля по окнам Шпака. Когда возмущённый полковник поспешил на улицу, чтобы разобраться с хулиганами, то, распахнув дверь, лоб в лоб столкнулся с долговязым. Тот, ни слова не говоря, набросился на него с ножом. Василия Семёновича спасла старая закалка и выработанные годами рефлексы. Он сумел скрутить нападавшего, иначе Манин вряд ли успел бы прийти на помощь.
Теперь окно в кухне зияло дырами, впуская в жильё осенний холод с улицы. Осколки битого стекла валялись на полу и хрустели под ногами, пока Оксана не подмела их и не выбросила в мусоропровод.
– Зачем вы им понадобились, Василий Семёнович? – Павел воспользовался моментом, когда остался наедине со Шпаком, чтобы задать этот вопрос.
Ведь Гидон ясно дал понять, что заинтересован именно в полковнике, а не в его дочери.
Они сидели на кухне. Шпак нервно курил одну сигарету за другой, а Манин писал объяснение с его слов.
– Я же сказал, что впервые вижу этих людей. Понятия не имею, почему они решили на меня напасть. Дома я бываю редко. Сегодня вообще случайно оказался, проездом. Постоянно в этой квартире только дочка живёт… – Он потёр лоб и горько вздохнул. – Господи, даже подумать страшно, что могло произойти, не будь я здесь. Оксанка – это всё, что у меня в жизни осталось, не считая работы. Её мать умерла два года назад. Такой удар был для нас… Не представляю, что со мной станется, если с ней что-то вдруг…
Хм, интересный фикус получается. История та же, что и у Ческидова. Правда, с небольшими отклонениями. Значит, Караваев для Мрака так, проба сил или промежуточное звено. Главная цель – Шпак. Что же в нём привлекает Гидона? Вряд ли только служба в конторе.
– У вас какая должность? Чем занимаетесь?
– Если я вам скажу, мне придётся вас убить, – «ласково» улыбнулся полковник.
– Возможно, нападение связано с вашей профессиональной деятельностью. Я пытаюсь разобраться.
– Выясняйте у нападавших. Ведь квалификация преступления зависит от показаний преступников. Субъективная сторона, так сказать: мотив, цель, умысел… В каком виде они это преподнесут, так пусть и будет, а меня избавьте от расспросов.
Да, получить ответы у Шпака, похоже, не удастся. На то он и фээсбэшник, чтобы всё держать в тайне, неукоснительно соблюдая чёртов режим секретности.
– Надо бы ещё вашу дочь опросить, – сказал Манин, когда полковник внимательно прочитал свои показания и расписался.
– Не думаете же вы, что это её знакомцы, – искренне удивился Шпак. – Поверьте, Оксана не имеет ничего общего ни с этими типами, ни с их делами. Не такая она у меня.
– Верю, – успокоил Паша, – но опросить надо. Такой уж у нас порядок.
– Ну, надо, так надо. Сейчас позову, – полковник встал и направился в комнату. Возле двери обернулся, будто вспомнил что-то. – А ведь вы мне так и не сказали, откуда Ксюху знаете, и почему она не знает вас.
Манин напрягся, но Василий Семёнович, не став требовать немедленного ответа, вышел из кухни.
Оксана тоже не понимала, что за люди напали на их квартиру и чего хотели этим добиться. Она училась на последнем курсе горного техникума и готовилась поступать в институт. Знакомства или тем более дружбу с подобными личностями и близко не водила.
Сами одержимые толком ничего не пояснили. Изворачивались по-всякому. Выпившие, мол, были, повздорили с кем-то, приехали на разборки, но перепутали квартиры. И дальше в том же духе. В итоге дежурный зарегистрировал это происшествие как злостное хулиганство с применением оружия.
Об истинных целях нападения, выходит, знал только Манин. Если, конечно, не считать двух демонов. Им сегодня не повезло. Значит ли это, что опасность миновала? Вряд ли. Похоже, Мрак имеет особые виды на Шпака.
С невесёлыми мыслями Павел, отдав дежурному пачку собранных объяснений, поднялся к себе.
Кабинет «Ну, погоди!» был открыт. Оба «мультика» сидели там… без Караваева.
– Не понял, – на всякий случай Паша заглянул за дверь, где сиротливо ютился ещё один стул. Но и тот оказался пустым. – Где наш маньяк?
– Он уже не наш, – грустно вздохнул Шурик.
– Как это?
– Понимаешь, – ехидно начал теперь уже Вовченко, – зашёл я к Мухаммедову машину попросить, чтобы злодея в прокуратуру везти, а там эти трое из области пасутся. Я-то думал, ты давно их в курс дела поставил, ну и выложил всё, как есть. Те как услышали, что жулик пойман и сидит у нас, аж до потолка подпрыгнули и сюда бегом. Нас из кабинета нагнали, давай с ним наедине общаться. Ну и в прокуратуру сами повезли. Вот и всё.
«Ну, гости дорогие! Надо же, на ходу подмётки рвут».
– Ладно, мужики, не расстраивайтесь. Главное, что преступление раскрыто.
– Ага! Мы, значит, пахали, пахали, всю работу сделали, жулика задержали, а вся слава этим бездельникам достанется? – резонно заметил Шурик.
– Ты за награды работаешь или за идею? – поддел его Макс.
– За идею, конечно. Только хочется, чтобы она оплачивалась достойно.
После ареста Караваева областники убрались восвояси, рапортовать о достигнутых успехах.
А примерно через неделю оттуда пришёл приказ о награждении этих трёх суперсыщиков премией на очень крупную сумму за «раскрытие особо тяжкого преступления, получившего широкий общественный резонанс».
Не забыли, правда, и о Манине с «мультиками». Паше от высоких начальственных щедрот перепало триста премиальных рублей, а Зайцеву с Вовченко объявили благодарность.
Тем же приказом пропесочили участкового, на территории которого проживал Караваев. Он получил строгий выговор за «ненадлежащую профилактическую работу на вверенном участке», так как допустил проживание гражданина без регистрации. В общем, получилось этакое награждение непричастных и наказание невиновных.
