С трудом отмахавшись от блондинистых локонов, я переключила своё внимание на нижнюю часть вражеской амбразуры. Проще говоря, опустилась на четвереньки и поползла между ног Риссы. Но там меня ждала новая преграда – блондинка относилась к тому самому абсолютному меньшинству студенток, которые мужской форме предпочитали женскую. Короче, я упёрлась лбом в плотный подол длинного сарафана, и некоторое время упрямо бодала его, прежде чем догадалась поднырнуть.
Впрочем, все усилия того стоили. Зрелище моему взору открылось незабываемое.
Во-первых, моя соседка Нинетта, девица второго года обучения. Точнее, её тело, полулежащее в кресле.
Во-вторых, кровь. Крови, даже на первый взгляд, было много. Она тёмным пятном выделялась на ковре, бурыми ручейками стекала по ножкам кресла, алыми кляксами расплывалась по ночной рубашке.
Картину довершала бритва, выпавшая из безвольной окровавленной руки.
– Упс! – пробормотала я, категорически не желая присоединятся к двухголосому вою. Который, к слову, уже и так привлёк достаточно внимания.
Из других комнат начали выглядывать заспанные студентки. Постепенно подтягивались к месту событий и студенты мужского пола. Слуг тоже набежало приличное количество. Только преподавателей пока не наблюдалось, но это было делом времени. Вопли тем временем начали потихоньку стихать, уступая место истеричному всхлипыванию.
Прибежал Кьяло, закутанный в простыню, как римский патриций. Уж не знаю, что он там подумал, разглядев в толпе любопытствующих меня и Риссу, но в комнату Нины он даже не заглянул – просто выдернул нас двоих из дверного проёма и прижал к стенке.
– Что вы ещё успели натворить?
– И в мыслях не было! – дружно возмутились мы.
– Тогда почему вы опять в центре событий?
Мы недоумённо посмотрели друг на друга. При этом в глазах блондинки мелькнуло что-то такое… нехорошее. И я крепко пожалела, что не умею читать мысли. Впрочем, тут и без чтения всё было ясно. Мавка явно прикидывала, не мог ли ночной всплеск энергии, который её разбудил, быть связан со смертью Нинетты…
А разбудил ли? Вот с этого места поподробнее, пожалуйста!
Я скользнула взглядом по невыспавшимся студентам, продолжавшим заполнять коридор. Все девушки были в ночнушках, пеньюарах, каких-то цветастых халатиках. И только вездесущая мавка – в розовой блузке с ужасными оборочками и в форменном сарафане. Да ещё и расчёсанная, хотя по её шевелюре этого никогда нельзя утверждать наверняка.
Что-то она явно недоговаривает. Пожалуй, эту нежить ещё рано сбрасывать со счетов!
Увлекшись размышлениями, я не сразу заметила, что вокруг стало как-то подозрительно тихо.
Я торопливо отвела взгляд от розовых оборочек и увидела в конце коридора Понжера. Выглядел он, мягко говоря, не очень – мятая рубашка удивительно гармонировала с землисто-серым лицом.
Интересно, он за последние несколько суток вообще спал? А то похоже, что нет… но сонного он, впрочем, не напоминал. Двигался чётко, уверенно и очень быстро, на грани бега. Думаю, от преодоления этой грани его удерживали разве что ранг ректора, да две персоны, торопливо шагающие следом. Весьма примечательные персоны, надо заметить.
Тучный краснолицый священник выдерживал заданный темп с явным трудом. Он тяжело дышал и постоянно утирал катящийся по лицу пот. Но так как платка у него с собой не оказалось, он украдкой пользовался то рукавом чёрного монашеского балахона, то краешком плаща. То есть это он так думал, что украдкой.
За толстяком следовала ещё одна фигура. Небольшого роста, с ног до головы закутанная в плащ с глубоким капюшоном – она представляла собой огромный простор для фантазии, потому что издалека даже пол этого человека определить было невозможно. Да и на счёт человека у меня были некоторые сомнения. Помнится, светловолосый нотариус, прислуживавший Роледо и не снимавший капюшон даже в помещении, в итоге оказался эльфом.
Завидев вновьприбывших, студенты как-то сразу выстроились вдоль стеночки и изобразили на лицах скорбное недоумение. Понжер промаршировал к комнате Нины, заглянул внутрь и неопределённо хмыхнул. Кажется, удивить его чем либо было уже невозможно.
– Итак, господа студенты, – обернулся к нам ректор, – Кто нашёл тело?
Смотрел он при этом почему-то на меня, лишь изредка переводя взгляд на Кьяло. Поэтому невольно вздрогнул, когда вперёд выступила давешняя девица.
– Я нашла, господин Понжер.
Брови ректора метнулись вверх. Кажется, я поторопилась с выводами – удивить его было можно. Главное знать чем.
– А что вы делали здесь в столь ранний час?
– Я зашла к Нине, чтоб помочь ей с причёской, – отчаянно смущаясь, пропищала девица.
– С какой ещё причёской? – нахмурился глава Академии.
– С парадной. Она хотела быть самой красивой, ведь сегодня праздник и турнир. Я постучала, но она не открывала. А потом дверь вдруг сама распахнулась, и я увидела… что там… она…
– То что вы увидели, мы обсудим чуть позже и не здесь, – К нам стремительно приближался Муллен, – Поэтому вы все сейчас разойдётесь по своим комнатам и будете сидеть там до тех пор, пока я лично с каждым из вас не переговорю. А вы, – Хозяин наугад ткнул куда-то вбок, – составите мне список всех собравшихся.
– Вообще-то я собирался пойти немного размяться. Перед турниром. Я в нём участвую, знаете ли, – лениво отозвался тот, на которого пал выбор моего "дядюшки".
Оба-на! Лавянки, собственной персоной!
– Сюда вы, надо полагать, тоже зашли в качестве разминки? Нет? Тогда будьте любезны выполнять мои требования. И не волнуйтесь, на турнир вы не опоздаете. Из-за погодных условий он состоится не на городской площади, а во дворе академии. Сейчас там как раз идёт подготовка, поэтому искренне советую не мешать. Марготта, выдайте этому молодому человеку бумагу и перо.
"Молодой человек" смерил меня таким взглядом, будто я должна была принести ему змеиного яда в чашечке. Да ещё и дождаться, пока выпьет. Но с опекунами не спорят (по крайней мере, прилюдно), поэтому я покорно притащила из комнаты письменные принадлежности, торжественно вручила их мальчишке и, подмигнув Кьяло и Риссе, удалилась к себе. Нисколько не сомневаясь, что меня Хозяин навестит с допросом в последнюю очередь. Если вообще навестит. А я тем временем гляну, чему там во дворе нельзя мешать.
Стук в дверь застал меня на полпути к балкону:
– Эй! А чернильницу?
– А о ней речи не было. Все претензии – к Муллену!
В коридоре сердито засопели. Кажется, Лавянки на меня обиделся. Мне даже на какое-то мгновение стало стыдно. Впрочем, длилось это мгновение очень недолго, потому что добравшись наконец-таки до балкона я просто обалдела от того, как изменился наш двор.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});