ж вы в дверях стоите? Застудитесь. Извольте ступать за мной. Я вас к доктору провожу.
Она направилась к лестнице, что вела на второй этаж. Призрачное тело Алевтины поплыло следом. Я пристроилась за ними, но тут почувствовала, как спину прожигает хмурый взгляд.
Обернулась.
Пристав заметно напрягся. Лицо недовольное. Сжал в узкую полоску свои четко очерченные губы. Вот-вот откроет рот и весь спектакль пойдет псу под хвост. Пришлось сурово повести бровями и прижать указательный палец к губам, призывая к тишине.
Зеленые глаза мужчины сверкнули неистовым блеском, молча обещая мне все кары небесные. Но ни звука не издал.
Убогая приемная, обшарпанная лестница, темный коридор. По всем признакам, аптекарь Пуэр звезд с неба не хватал, следовательно, был стеснен в средствах. Чем не повод пойти на преступление? Правда, тут подошел бы грабеж с целью наживы, а не убийство в ночном парке одинокой проститутки.
А если у нашей Алевтины с собой была некая сумма, которую полицейские рядом с телом не обнаружили? Жаль, что ее призрак ничего не помнит о своей прошлой жизни. Я бы это дело в одночасье расколола, как грецкий орех.
Остановившись у первой же двери, помощница аптекаря не затруднила себя стуком, а сразу дернула ручку и просунула голову в образовавшийся проем.
— Айзек Самуилыч, к вам госпожа Боголюбова пожаловала.
— Ну так чего ж ты ее на пороге держишь, Матрёна? — раздался из глубины сочный мужской баритон. — Изволь пригласить. Да, смотри у меня, как положено.
Резко выпрямившись, женщина перевела на меня опасливый взгляд, выдавила приветливую улыбку и посторонилась.
— Милости просим.
Следом заходить не стала. Дождалась, когда я пройду и закрыла за мной дверь.
Айзек Самуилович Пуэр оказался мужчиной далеко не старым и довольно симпатичным. Высокий, стройный. Со светлыми кучерявыми волосами и голубыми глазами под театрально-черными бровями. В солидной твидовой «тройке». Пиджак от которой болтался на спинке массивного стула.
Демонстрирующая ровные белые зубы ослепительная улыбка, несколько померкла, стоило ему бросить на меня первый же взгляд.
— Кажется, произошла ошибка, — нахмурился он. — Мне сообщили, что пришла Елена Макаровна, но вы не она.
— Я… эээ… родственница госпожи Боголюбовой. Вернее, ее троюродная племянница. У меня такая же фамилия, вот ваша помощница и напутала. К сожалению, Елене Макаровне сегодня нездоровится. Но она очень хвалила вас и предложила мне занять ее очередь. У нас с ней, так вышло, похожий… эээ… недуг.
Глаза мужчины снова зажглись, как электрические лампочки. И белоснежная улыбка вернулась на место. Еще более ослепляющая, чем прежде.
— Айзек Самуилович Пуэр, к вашим услугам. С кем имею честь?
— Софья Алексеевна Боголюбова…
Не успела я закончить, он вдруг подскочил ко мне, схватил мою ладонь своей, нежной, как у ребенка, и запечатлел на ней слюнявый поцелуй.
— Безмерно рад знакомству, Софья Алексеевна. Проходите, присаживайтесь поудобнее, — он подвел меня к странной металлической конструкции, которую с большой натяжкой можно было бы назвать креслом. — Все, что рассказывала обо мне ваша тетушка — чистейшая правда. Я лучший в своем деле. А потому, не будем терять ни минуты.
Эх, надо было уточнить у помощницы, чем была больна эта самая Боголюбова. Вдруг вопросы начнет задавать наводящие. Тут мне точно не вывернуться.
Усадив меня, доктор пододвинул свой стул, устроился напротив. Затем подался вперед и потянул на себя расположенный справа короткий рычаг. Спинка резко откинулась, из-за чего я оказалась в полулежачем положении.
А что, вполне удобно.
— Какое интересное кресло.
— Моя собственная разработка, — не преминул похвастаться Айзек. — Имеется патент!
Может, это что-то вроде кушетки у психолога? Попросит сейчас расслабиться, рассказать о своих тревогах… Это я могу.
— Расслабьтесь. Вы излишне напряжены.
Ну вот, как я и думала.
Расслабившись, я уперлась в подставку для ног.
— Смущаться ни к чему, Софья Алексеевна. Вы далеко не единственная замужняя барышня, страдающая от отсутствия требуемого внимания со стороны своего супруга. Миллион женщин во всем мире мучают подобные симптомы. Однако далеко не у всех их имеется шанс попасть в руки блестящего профессионала, вроде меня.
Да уж, от скромности этот тип не умрет. Только не понятно, о каких симптомах он ведет речь?
— Угумс, — кивнула я, не решаясь, пока, его прерывать.
— Всего пара минут, и я устраню источник нервных расстройств. Вы сразу это поймете. Жар уйдет, испытаете облегчение. Не пытайтесь сопротивляться. Отдайтесь моим целительным рукам.
Я сглотнула. Что-то стало не по себе. Может, пора прервать этот спектакль?
Внезапно доктор рванул на себя еще один рычаг. На это раз слева. Подставка для ног разделилась на две части, поднялась вверх и разъедалась в стороны. Прямо как в гинекологическом кресле.
Пока я приходила в себя, Пуэр успел пошарить по дну кресла и достать приделанный на шнур металлический… фен? Похож. Если бы не странная бляшка на конце.
Он повернул рукоятку. Дуло с бляшкой завертелось.
— Не пугайтесь, Софья Алексеевна. Еще немного, и я прорву вашу плотину. Потоки воды хлынут наружу, оставив после себя спокойный водоем. Не забывайте, вы в руках профессионала.
Схватив подол моей юбки, Айзек стал ее поднимать. Вот тут-то до меня и дошло, куда он собрался пристроить этот «фен» и что за «плотину» имел в виду.
С губ сорвался непроизвольный крик. Каблук моего ботинка уперся в мужской лоб, оставляя на нем глубокий отпечаток. Мужчина свалился со стула и не успел подняться, как вдруг распахнулась входная дверь и в помещение вломился злой как тысяча чертей пристав.
Бросив на меня один короткий взгляд и убедившись, что я жива и здорова, Гордей подскочил к стонущему у моих ног мужчине, схватил его за грудки, легко приподнял и шмякнул спиной о ближайшую стену.
Доктор протяжно охнул. Глаза закатились. Но на пристава это не произвело никакого впечатление. Костяшки его пальцев побели. А выражение лица обещало несчастному медленную и очень болезненную смерть.
Чтобы не дать случиться непоправимому, мне пришлось быстро соскочить с неудобного кресла и повиснуть у Ермакова на руке.
— Гордей Назарович, он же едва дышит! Прошу, пустите…
— Я слышал, как вы кричали, — процедил Гордей, не удостоив меня ни единым взглядом. — Что этот мерзавец успел натворить?
— Ничего! Клянусь, ничего! Я… я… просто испугалась, когда он попытался засунуть в меня вот эту штуку, — я ткнула пальцем в валяющийся на полу, но продолжающий вертеться… «фен».
— Штуку? — возмущенно завопил внезапно пришедший в себя Айзек. — Да что вы знаете о передовых европейских методах лечения истерии? Этот прибор, барышня, зовется «массажером» и служит для облегчения ваших симптомов.
— Нет у меня никаких симптомов, — возмутилась я, начисто позабыв о своей роли.
