Люди строили предположения, которые были сродни приметам. Если птицы летают, прижимаясь к земле, — скоро будет дождь. Если в каком-то месте демоны появляются трижды — пиши пропало, никто не выживет.
В Энфорде Рейвен победил уже двоих. Это значит… Нужно… ох, Тьма! Нужно сделать все, чтобы не допустить трагедии, которая произошла во Уиллоубруке! Сотни жертв, выжженная земля, опустевший город, стертый с лица земли!
Но как?..
Нет! Еще не все потеряно, и я сделаю все, от меня зависящее, чтобы этому помешать!
Но сначала…
— Ты ранен?
— Что? — Рейвен повернул голову, так что я увидела его профиль.
Пальцами он цеплялся за подоконник так сильно, что побелели костяшки.
— Ты ранен? — повторила я, стараясь говорить тихо, как говорила бы с разъяренным зверем. — Тебе нужна помощь?
Он дернул головой.
— Заклинание потребовало слишком много сил. Демонов нелегко убить, а этот был сильным. Через пару часов я буду в норме.
Он говорил тихо и безэмоционально, как будто вся злость из него вышла, даже на нее сил не осталось.
— Убить? — растерянно проговорила я и пальцами сжала грубую ткань юбки, чтобы успокоиться. — Но… нечисть ведь упокаивают? Нет?
Что за глупый вопрос?
Дурочка!
Придираться к словам — привычка, намертво вбитая в меня за годы общения с дядюшкой. Сотрудник НекроС не должен ничего упускать.
Но сейчас для этого совсем не время!
Рейвен обернулся и поморщился.
— Проклятые кресты, что было в голове у твоего дяди, который тебя сюда отправил? — в голосе прозвучали привычные уже презрительные нотки, а затем Рейвен посмотрел в окно и продолжил уже спокойнее, как будто забыл, что говорил со мной: — Демоны отличаются от любой другой нечисти. Ты видела одного из них на кладбище. Они плотные. И Тьма буквально сочится из них.
О.
Я ярко вспомнила запах мокрой шерсти, влажной от дождя, тяжелое дыхание.
Вот, что мне показалось тогда странным. У грима не могло быть мокрой шерсти.
Я вспомнила облака черноты, которые буквально сочились из звериного тела, тянулись к Рейвену и поежилась.
Или в комнате снова стало холоднее?
Проклятые кресты! Вот Тьма!
Да что происходит здесь?
И… нет уж!
Какая-то Тьма не заберет у меня Рейвена!
— Демоны, — спокойно проговорил он, глядя в окно, — никогда не принадлежали этому миру в отличе от призраков, зомби или… или умертвий. Их можно только убить. Не упокоить.
Обернувшись, Рейвен окинул меня взглядом, усталым и спокойным, поправил рукав серого пиджака. Подошел к платяному шкафу из темного дерева, потянул на себя тихо скрипнувшую дверцу и вытащил оттуда тонкую трость с белым набалдашником в форме… крохотного черепа?
Чувство юмора у Рейвена всегда было специфическим.
— Уезжай, Элизабет, — тяжело сказал он и подошел ко мне, очевидно помогая себе удерживать равновесие с помощью трости. — Ты бесполезна, и я говорю это тебе не для того, чтобы обидеть, не из мести, а потому что это правда. У тебя не хватит сил справиться с тем, что вскоре здесь начнется. Ты погибнешь, на этот раз — окончательно.
В горле появился комок, и я с усилием сглотнула.
— Я упокоила трех призраков сегодня.
— Молодец, — уронил Рейвен. — Но это значит, сил у тебя осталось с чайную ложку. Я должен объявить тревогу, чтобы жители покинули город… — Он помолчал и отвел глаза. Зло стукнул концом трости по полу, сжал набалдашник-череп еще сильнее. — Почему-то они никогда не слушают. Люди. Думают, я шучу, а демоны и прочая нечисть не посмеет войти в их дома, испугаются крестов и венков из веток дуба и вяза. Каждый раз приходится смотреть, как они…
Рейвен не договорил и поднял на меня взгляд. Провел кончиками пальцев по шраму на щеке, задумчиво, как будто вспоминал о чем-то.
— Ты должна уехать, — тихо и твердо сказал он, давая понять, что любой спор здесь будет неуместным.
Я молчала, пытаясь успокоить бегущие галопом мысли.
— Я… упокоила трех призраков сегодня, — медленно проговорила я.
— Элизабет…
— Да нет, я не о том! — отмахнулась я. — Один из них рассказал… Рейвен. — Я посмотрела в серые глаза. — Ты сказал, демоны не появляются просто так, их вызывают. Верно?
— Да. Обычно тупоголовые чернокнижники, которые думают, что таким образом смогут кому-то отомстить или подчинить кого-то. Сначала получается, а потом… — Рейвен ухмыльнулся. — От них первых не остается даже костей. Демоны — коварные существа, но им не чужда справедливость. Своеобразная, конечно. Еще одно, что стоит учитывать.
Я закусила губу изнутри.
— Проповедник. Ему было выгодно, чтобы в городе появилась нечисть, Рейвен, ты сам слышал, что горожане стали чаще ходить в церковь после того, как началось… это.
Он мотнул головой.
— Этого недостаточно. И я не думаю, что… этот фанатик в самом деле настолько умен, чтобы устроить все, что происходит в этом городе. Это… Тьма разберет, что, — неожиданно выругался он.
— Что ты имеешь в виду? — недоуменно спросила я.
Впервые видела, чтобы Рейвен признавался в том, что чего-то не знает. Впервые видела, чтобы он злился из-за того, что чего-то не понимает.
— Я никогда такого не видел, — рявкнул он. — Я не про демонов, я про то, что здесь творится уже несколько недель, из-за чего бургомистр написал в НекроС. Даже погода беснуется, посмотри в окно! — он махнул рукой туда, где по прозрачному стеклу уже барабанили капли, тяжелые, как град. — Ураганы и ливни каждый день, Тьма как будто разлита в воздухе, потому я не могу почувствовать ни тебя, ни кого-то еще. Призраков зовет что-то непонятное, гримы исчезли с кладбищ, за неделю до твоего приезда из могил поднялись трое умертвий… Здесь кто-то очень сильный, Элизабет, — подытожил Рейвен. — Умный. И крайне озлобленный.
За окном грянул гром, как будто подкрепляя слова Рейвена.
Гроза в ноябре?.. Звучит как шутка.
— Озлобленный?
— А ты как думала? — на лице Рейвена появилась знакомая язвительная усмешка. — Тьма — это не горсть леденцов, чтобы с ней побрататься, нужно ее в себя впустить, — Рейвен хмыкнул. — Ума не приложу, как у тебя это вышло.
О, в тот момент темных мыслей у меня было хоть отбавляй. Ты и представить себе не можешь.
Иногда тот, кто кажется самым добрым и самым надежным, оказывается… чудовищем. И пережить такое, не впустив в себя Тьму, невозможно.
— Идем, — выпалила я.
Кажется, я знала, что нам делать. Шанс был, хоть и крохотный. И я намерена была им воспользоваться.
20.1
Я подошла к Рейвену и дернула его за рукав, как делала обычно. Тут же замерла, так и не выпустив серую скользкую ткань из пальцев. В ответ на слишком знакомое ощущение в мозг хлынули воспоминания, и мне казалось, их лавина меня вот-вот раздавит.
Вот Рейвен целует меня в пустой аудитории, я хватаю его за плечо, пытаясь оттолкнуть, но так и не отталкиваю, потому что изнутри меня затапливает жаром, а прикосновения губ и объятья делают со мной что-то страшное, пугают и будоражат одновременно. В нос ударяет запах сандала, земли, чего-то теплого, терпкого и щекотного. Гладкая плотная ткань лацкана пиджака обжигает пальцы.
Вот Рейвен лежит головой у меня на коленях, вокруг — летний день, солнечный свет пробивается сквозь ветки деревьев и слепит глаза. Лицо Рейвена, обычно напряженное, спокойно, он смотрит на меня, прищурив один глаз и спрашивает: «Тебе бы понравилось быть герцогиней Тенербен? Правда, в нагрузку к титулу идет муж-некромант с тяжелым характером».
У меня перехватывает дыхание, когда Рейвен достает из кармана пиджака кольцо с рубином, я сжимаю пальцы у него на плече, гладкая ткань прохладная, как вода в реке.
«Ты не понимаешь, что-то ужасное должно произойти, я чувствую! Нам нельзя жениться!» — выкрикиваю я, и растерянный Рейвен прижимает меня к себе, ткань пиджака касается щеки, сердце Рейвена стучит мерно, медленно, успокаивающе.
— Элизабет? — удивленный голос Рейвена вырвал меня из воспоминаний.
