женского пола. И всё тут. Эдакий адский гермафродит.
Наверное, потому, что вторым половым признаком оказались молочные железы. Только назвать эти отвислости грудями можно было с большой натяжкой. Тем не менее, они когда-то точно ими были. Ни такими грудными ушами, как у его Аф, но очень на них похожими.
Дряхлая старушенция восседала абсолютно голая, и в этом был весь ужас апокалиптической инсталляции. Страшилка казалась, огромна: ростом больше двух метров. Широка в размахе плеч и грудной решётке рёбер. И при этом с напрочь усохшей талией до толщины позвоночника.
В общих чертах создание представляло собой человекоподобный скелет, обтянутый кожей землисто-грязного оттенка, туго охватывающей каждую выпирающую косточку. И от этого экземпляра мира ужасов явно смердело трупной вонью.
Последнее, что запомнил попаданец — это высохший лик старухи с впалыми щеками и приоткрытой пастью, забитой чёрными острыми клыками и, похоже, ещё не в один ряд. И убивающие одним взглядом мелкие нечеловеческие глазки, глубоко утопленные в чёрных провалах глазниц.
Дима отчётливо их запомнил, потому что создавалось впечатление, что зрачки слегка подсвечивались изнутри. Но вот сопоставить их с кем-нибудь, хоть убей, не получалось. Они вообще казались какими-то нереально жуткими и ни на кого непохожими. Вроде звериные, но у какого зверя могло быть нечто подобное, даже предположить не мог.
Пока валялся и силился зачем-то воссоздать образ той, что сидела за спиной, видимо, перепуганное сознание таким образом пыталось успокоиться, поймал себя на мысли, что в помещении посветлело. И это было явно не привыкание зрения к темноте. Он уже отчётливо распознавал край пола перед собой, оканчивающийся каменной стеной и огромной, коряво выгрызенной полукругом норой, тёмный проход которой уходил куда-то вниз.
Дополнительный свет прибавлялся сверху, и бедолага предположил, что в потолке имеется толи отверстие, толи щель. В общем, какая-то дырка. И что за пределами его узилища, похоже, наступает утро. Именно оно, крадучись, пытается заглянуть во мрак его зиндана или пещеры. Он затруднялся пока определить, как именовать место своего пребывания.
Осознание наличия чёрного прохода в стене, мгновенно настропалило попаданца на героический побег из лап Смерти. Притом, решение было принято с бухты-барахты и в полной уверенности, что оно единственно возможное в сложившейся ситуации.
Дима резко подорвался из лежачего положения и с пробуксовкой по мокрому полу руками и ногами, по-обезьяньи задрав задницу, кинулся в темноту проёма, даже не удосужившись хоть чуть-чуть подумать: а что его могло там ожидать? А ожидали беглеца грубо обгрызенные каменные ступени, как и пол мокрые и такие же скользкие, по которым он, не останавливаясь, колотясь всеми частями тела и в голос матерясь, будто резиновый мячик заскакал вниз.
Специально ступени не считал, но показалось, что их было явно больше десятка. Может, полтора, а может и все два. Затормозил задницей только в жидкой грязи на полу нижнего помещения и лихорадочно принялся осматривать очередную пещеру. Но успел разглядеть только её обитателей. Потому что, узрев их, ничего рассматривать вокруг уже не захотелось.
Освещения здесь вообще никакого не было, но оно и не требовалось, потому что светились сами хозяева. Поэтому Дима их хорошо разглядел и, насколько успел, запомнил. Хотя, заставь их описать, вряд ли бы из этого что-нибудь получилось.
На нижнем этаже его встретили явно сказочные твари. Вот только сказка, из которой эти уроды сбежали, больше напоминала отмороженный на всю голову фильм ужасов, где больная фантазия сценаристов с режиссёрами непонятно чего обкурившихся, родила на свет звероподобных монстров весом в пару тонн каждая.
Тела их напоминали перекормленных горилл, если тех увеличить раза в три и основательно подкачать жирком. Вот только вместо шерсти светилась лысая ни то хитиновая, ни то, каменная кожа, то и дело осыпающаяся флуоресцентным песком на пол, словно перхоть. А может, они полностью состояли из этого непонятного пластичного вещества. При этом угловатые прямоугольные морды на их могучие торсы насадили толи от тупоносых крокодилов, толи от легендарных драконов. Другого аналога Дима подобрать не смог.
И, как уже насмешка этого нового мира, куда его закинула Джей, чудовища обладали пятой конечностью в виде огромного, притом эрегированного полового члена, напоминающие массивные бейсбольные биты. Эти конечности не просто стояли колом, а размахивались и дёргались из стороны в сторону, словно существовали отдельно от чудовищ и жили самостоятельной жизнью.
Две перекаченные сказочными стероидами твари, недолго думая, тут же с грохотом камнепада и низкочастотным, пробирающим до самой задницы внутриутробным рыком явного удовольствия, кинулись на незваного гостя, распахнув зубастые пасти и раскинув могучие лапище с когтями-лезвиями, видимо, намереваясь ладошками с человеческую голову прихлопнуть появившееся на их территории недоразумение.
Дима, ничего не соображая и действуя исключительно на непонятных ему рефлексах, вместо того чтобы рвануть обратно наверх, со всей дури кинулся ни то на людоедов, ни то на половых извращенцев, почему-то приняв их за меньшее зло, чем то, что обитало наверху.
Заверещав, как недорезанный поросёнок, он попытался проскользнуть между крупногабаритными ожившими статуями, наивно полагая, что такие массы должны быть крайне инертны. Но не тут-то было. Несмотря на свою массивность и кажущуюся неповоротливость, фантастические твари оказались намного шустрее хитрожопого тщедушного человечка.
Первое, что почувствовал прорывающийся — резкую боль в правой руке, застрявшей в пасти одной из сущности ужаса. Почти одновременно последовала нестерпимо острая боль в ноге, которой захрустел его собрат. И, как апофеоз смелого прорыва — потеря сознания от болевого шока и приход в себя в исходной позиции на мокром полу верхнего помещения, в первоначальной темноте…
Как ни странно, кроме всепоглощающего страха, отчётливо давала о себе знать фантомная боль в руке и ноге. Правда, она довольно быстро успокоилась, постепенно сойдя на нет, но оставив после себя до мерзости противное ощущение.
В очередной раз полежав и успокоившись, Дима, поняв, что при любом раскладе при возрождении первый ход всегда оставляется за ним, спешить не стал, а решил дождаться наступления утра, наличие которого не без основания предполагал. В дополнительном успокоении сыграла свою роль и осознание собственной бессмертности.
Именно понимание этой суперспособности в совокупности с магической мантрой: «я — ведущий», помогло иномирянину сначала прийти в себя. Затем в том же себе обрести уверенность. И в конечном итоге даже позволить себе обнаглеть. Вальяжно устроившись на боку спиной к ужасающему гермафродиту и подперев голову рукой, он спокойно и без суеты стал ожидать наступление светлых времён в этом мире мрака.
От нечего делать и желая хоть чем-то себя занять, вчерашний вождь принялся размышлять над обустройством обезьяньего сообщества на новый лад. Так сказать, не мытьём,
