– Я принесу тебе чаю, – предложила я и поднялась.
– Нельзя, чтобы Ромеро увидел меня такой.
– Ромеро не… – Я запнулась.
Очевидно, Лили в него влюблена, мне оставалось лишь промолчать. В этом не было смысла, но сейчас, когда вид простыней так сильно ее расстроил, пусть ее порадует хотя бы эта маленькая фантазия.
– Я не позволю ему войти, – пообещала я и вышла из уборной.
Ромеро и Лука ждали у дверей.
– Твоя сестра в порядке? – поинтересовался Лука.
Он и в самом деле беспокоился, или то была простая вежливость?
– Ее стошнило из-за простыней.
Ромеро помрачнел.
– Они не должны позволять маленьким девочкам быть свидетельницами чего-то подобного. Это только пугает их.
Он оглянулся на Луку так, будто почувствовал, что сказал лишнее. Но Лука отмахнулся.
– Ты прав.
– Лили нужно выпить чаю.
– Я принесу и останусь с ней, чтобы ты могла вернуться к гостям, – предложил Ромеро.
Я улыбнулась.
– Это мило, но Лили не хочет, чтобы ты ее видел.
Ромеро нахмурился.
– Она боится меня?
– Ты говоришь так, будто это невозможно, – ответила я со смехом. – Ты мафиози. Как тебя можно не бояться?
Решив, что не стоит с ним больше играть, я понизила голос:
– Но дело не в этом. Лили влюблена в тебя и не хочет, чтобы ты видел ее в таком состоянии.
Лука усмехнулся.
– Ромеро, да ты в отличной форме! Пленяешь сердца четырнадцатилетних девчонок.
Затем он обратился ко мне.
– Мы с тобой должны вернуться. Женщины будут смертельно обижены, если ты не уделишь им внимание.
– Я позабочусь о Лили, – сказала Джианна, появляясь в коридоре с Фабио.
Я улыбнулась.
– Спасибо. – поблагодарила ее я, мимоходом погладив по руке, и отправилась обратно.
Мы вошли в зал, меня снова окружили женщины, пытаясь вытянуть больше подробностей. Притворившись, что слишком смущена, чтобы говорить об этом – так и было бы, случись все на самом деле, я отвечала лишь расплывчато. Гости, в конце концов, начали разъезжаться, и мне было ясно, что скоро придет время попрощаться с семьей и уехать в новую жизнь.
* * *
Фабио изо всех, почти болезненно уткнулся лицом мне в ребра, я гладила его по волосам, чувствуя, как он дрожит. Отец наблюдал за ним, неодобрительно хмурясь. Он считал, что Фабио достаточно взрослый для подобного проявления эмоций, как будто мальчику нельзя грустить. Вскоре им нужно было выезжать в аэропорт. Отцу необходимо возвращаться в Чикаго, чтобы заняться текущими делами. Как бы мне хотелось, чтобы они задержались, но мы с Лукой тоже сегодня уезжали в Нью-Йорк!
Фабио всхлипнул, отстранился и посмотрел снизу-вверх. На глаза навернулись слезы, но я сдержалась. Если начну плакать, будет только хуже для всех, особенно для Джианны и Лили. Они стояли в паре шагов от Фабио, ожидая своей очереди попрощаться. Отец уже прохаживался у арендованного «Мерседеса» и с нетерпением ожидал отъезда.
– Мы скоро увидимся, – пообещала, но когда настанет это скоро, не знала. Рождество? До него еще целых четыре месяца. От этой мысли все внутри сжалось.
– Когда? – Фабио выпятил нижнюю губу.
– Скоро.
– Мы не можем ждать. Самолет улетит без нас, – резко произнес отец. – Иди сюда, Фабио.
С тоской посмотрев на меня, Фабио подошел к отцу, который тут же принялся его отчитывать. На сердце было невероятно тяжело. Лука остановился рядом с «Мерседесом» в своем серебристом «Астон Мартине», но мое внимание переключилось на Лили, которая обняла меня, и через мгновение к нам присоединилась Джианна. Мои сестры, мои лучшие друзья, мои наперсницы, мой мир.
Сдерживать слезы не было сил. Мне не хотелось расставаться с сестрами, больше всего на свете я мечтала забрать их с собой в Нью-Йорк. Они могли бы жить с нами или снимать себе квартиру. По крайней мере, тогда у меня был бы тот, кого люблю я и кто любит меня.
– Я буду по тебе скучать, – прошептала Лили между всхлипами.
Джианна ничего не говорила, уткнувшись лицом мне в шею. Плечи ее вздрагивали. Джианна, которая почти никогда не плакала. Моя сильная, импульсивная Джианна. Не знаю, сколько мы простояли, обнявшись, и меня уже не волновало, что кто-то увидит это открытое проявление слабости. Пусть все они посмотрят, что такое настоящая любовь. Большинству из них никогда такого не испытать.
– Нам пора, – позвал отец.
Послышался хруст гравия, и я подняла голову. К нам подошла мама, легонько потрепала меня по щеке, взяла за руку Лили и повела ее прочь от меня. Еще один кусочек моего сердца откололся. Джианна не ослабила своих крепких объятий.
– Джианна! – Голос отца прозвучал словно кнут.
Она подняла голову, глаза у нее покраснели, из-за чего веснушки стали еще заметнее. Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга.
– Звони мне каждый день. Каждый, – с жаром прошептала Джианна. – Поклянись.
– Клянусь, – всхлипнула я.
– Джианна, ради всего святого! Мне что, самому подойти и увести тебя за ручку?
Она медленно попятилась от меня, потом отвернулась и почти бегом бросилась к машине. Я прошла за «мерседесом» несколько шагов по длинной подъездной дорожке. Никто из них больше не оглянулся. Мне стало легче, когда машина повернула и исчезла из виду. Я стояла и беззвучно плакала, глядя на дорогу, и никто мне не мешал. Хотя я знала, что была не одна. По крайней мере, не в физическом смысле.
Когда я наконец повернулась, Лука и Маттео стояли на лестнице у дома. Лука как-то странно посмотрел на меня, но сил подумать об этом у меня уже не было. Возможно, он посчитал меня жалкой и слабой. Уже второй раз я распускаю перед ним нюни. Но сегодня моя боль стала еще сильнее. Лука спустился и подошел ко мне, в то время как Маттео остался на месте.
– Чикаго – это не край географии, – тихо произнес Лука.
Ему не понять.
– Может, и так. Я никогда не разлучалась с родными. Они – вся моя жизнь.
