— Как бы нас за мародерство…
— «Как бы» — было раньше и будет потом. А пока райком комсомола в моем лице за все ответит. Подбери мне пару толковых бойцов и водителя…
* * *
— Стой, — сказала Катрин.
Новый водитель многострадальной полуторки, разведчик из присланных Васько, притормозил. Машина уже въехала на окраину поселка с многообещающим названием Чоткое. Судя по карте, это был ближайший населенный пункт от обосновавшегося у шоссе усиленного дивизиона. Крошечный хуторок у дороги решили приберечь на крайний случай. «Заготовительную» команду, кроме девушки и разведчика-водителя, составляли двое бойцов и старшина. Эти трое прибились из разбомбленной где-то у Самовора зенитной батареи. Зенитчики двигались с каких-то непонятных учебных сборов. Боекомплект у батареи отсутствовал в принципе. «Мессершмитты» утюжили зенитчиков, не торопясь, поджигая машины, как на полигоне. Потом зенитчики, вместе с единственным уцелевшим орудием, окружным путем попали во Львов, оттуда были отправлены в Бродно, где якобы формировался зенитно-артиллерийский дивизион. Снарядами зенитчики запасались самостоятельно на складах у Пивденых казарм. С бензином им так не повезло. Остатки батареи застряли на шоссе и в итоге слились со сводным отрядом, возглавленным капитаном Рацем.
Катрин выпрыгнула из машины, перемахнула через плетень. Хата стояла аккуратненькая, свежепобеленная. Девушка энергично потерла ладонью стену. Из кузова смотрели бойцы. Катрин с тяжелой винтовкой и белой ладонью перебралась через забор. «Сейчас я точно клоуном стану».
— У кого, товарищи, зеркальце имеется? На секундочку…
Красноармейцы смотрели молча. Понятное дело, — подсадили в команду спятившую девку. Старшина кривовато улыбнулся. «Счас как дам прикладом», — подумала чувствующая себя дурой Катрин.
— У меня зеркало есть, — неожиданно сказал, высовываясь из кабины, разведчик.
Катрин критически осмотрела свою рожу. Умыться, конечно, не помешало бы. Синяк слегка пожелтел, но никуда не делся. Девушка подмазала глаз белым. Стало страшновато, но не так позорно.
— Старшина, вашим бойцам привести себя в порядок не требуется? Не будем пугать мирных граждан.
Зенитчики неуверенно зашевелились. Катрин стоять над душой не стала, привычно запрыгнула на простреленное сиденье. Улыбнулась.
— Спасибо.
— Не за что, — водитель бережно спрятал зеркальце. — Куда дальше?
— Думаю, магазин у них в центре, верно?
— А денег у нас хватит? Или как?
— Деньги есть. Но в основном придется «или как», — Катрин высунулась. — Старшина, вы мой портфельчик не передадите?
Девушка приняла пухлое, за время скитаний окончательно потерявшее вид чудище. Утвердила вместилище бюрократии на коленях.
— Поехали, не торопясь, чинно, осторожно. Мы не махновцы какие-нибудь. Честные заготовители…
В Чотком еще держалась мирная жизнь. Смотрели вслед потрепанной полуторке немногочисленные прохожие. Лаяли из-за заборов собаки. Засвистел с крыши сарая рыжий мальчишка. Машина выехала на центральную площадь. Два магазинчика, здание поселкового совета с пустым флагштоком. Скособочилось похожее на дровяной склад, с большим замком на двери, строение. Свеженькая вывеска «Клуб» еще висела над зарешеченным окном.
Грузовик остановился у магазинчика с вывеской «Продовольчі товари».
— Винтовку мою сохрани и по сторонам смотри, — прижимая к себе неудобный портфель, девушка выбралась из кабины.
— Товарищ старшина, со мной. Остальным не забывать о бдительности.
С другой стороны площади на машину смотрели женщины, собравшиеся у поселкового совета.
— Вы, товарищ старшина, сохраняйте солидный вид. И говорите что-нибудь серьезное, типа: «Торг в данном случае неуместен».
Старшина поправил кобуру и промолчал.
Катрин тронула дверь. Заперто.
Девушка обернулась к женщинам.
— Где заведующий?
Женщины пошушукались, и самая смелая крикнула:
— Так вин до Львиву поихав. За вказаниями.
— За какими еще указаниями? Почему без разрешения? Где продавцы? — начальственно вопросила Катрин.
— Та вона до хаты побигла.
— Что значит до хаты? Рабочий день кончился? Немедленно вызвать сюда! — Катрин отодвинула рукав, глянула на несуществующие часы. — Даю пять минут. Иначе будем считать отсутствие на рабочем месте саботажем. И злостной профанацией, — для убедительности добавила Катрин.
Одна из теток небыстрой рысью двинулась по улице.
— Часы есть? — шепотом спросила девушка. — Через пять минут дверь вышибаем к свиньям собачьим.
— Часы есть. А если милиция? Доложат, нам мало не покажется.
— Милицию мобилизуем на охрану народного достояния. Того, что останется, — Катрин смерила взглядом невеликое строение магазинчика. — Если вообще что-нибудь останется. Армейские и правоохранительные структуры обязаны работать в тесном контакте.
Старшина покрутил головой. У него имелись сомнения в целесообразности тесных контактов с другими «силовыми» ведомствами.
Катрин подозревала, что, кроме их побитой машины, никаких других признаков государственной власти в Чотком, при всем желании, обнаружить не удастся.
Обсудить эту проблему они не успели. По улице торопилась пухлая молодая женщина.
— Який саботаж? Та хто ж такое сказав? Кому такая думка прыйшла?
Последние шаги пышка проделала медленнее, с сомнением разглядывая грязную непонятную девушку и пропыленного старшину. Глянула на лишенную фар, зияющую свежими пулевыми пробоинами полуторку.
— Почему на рабочем месте отсутствуете? — немедленно взяла инициативу на себя Катрин.
— А що? Уж и пообидаты нельзя?
— Рано обедаете. Видно, устаете на работе. Открывайте. Накладные — к проверке.
Продавщица в ужасе заозиралась. Приблизившиеся к магазину женщины кидаться на выручку не рвались.
— Та зачем накладные? Заведующего подождите, — пролепетала толстушка.
— Не отягощайте, гражданка, — внушительно произнес старшина.
Продавщица обреченно вытащила из-под передника связку ключей.
В магазине пахло мешковиной и чаем.
— Не густо, — сухо проронила Катрин, оглядывая практически пустые полки. — Где накладные?
Дверь распахнулась. В магазин решительно вошел усатый мужчина в сером полувоенном костюме.
— В чем дело, товарищи?
— Представьтесь! — отрывисто гаркнула Катрин.
— Зампредседателя поссовета Иващенко Тарас Иванович. А в чем собственно дело?
— Секретарь особой ревизионной комиссии Мезина, — Катрин небрежно козырнула. — Обязаны присутствовать, товарищ Иващенко. Секретарь партийной организации и зав бытовым сектором, как я понимаю, ответственные мероприятия игнорируют? Время военное, ждать не будем. Накладные на стол, — девушка по-хозяйски раскрыла портфель и вынула чистый бланк.
— А какие у вас полномочия? — не очень уверенно осведомился Иващенко.
— Что значит какие? — возмутилась Катрин. — Вы директиву за номером 008 получили?
— Э-э… связь плохо работает.
— Плохо работает ваш поселковый совет. Связистов ждете? Не до вас сейчас. Фронт рядом. Справляйтесь своими силами, не маленькие. Директива 008 — «О временном перераспределении мясных продуктов и хлебобулочных изделий». В связи с создавшимся сложным положением, вам понятно?
— Да. В смысле…
— Где ваши накладные, где планы по распределению?
— Так мы же не получили…
— Как? Значит, у вас ничего не готово? — Катрин удивленно подняла брови. «Штукатурка» вокруг левого глаза пострадала, но товарищу Иващенко было уже не до внешнего печального вида нагрянувших непонятно откуда представителей.
— Мы же не знали…
— Собирайтесь, поедете с нами. И вы, и торговый работник, — Катрин встала и принялась деловито упаковывать портфель.
— Товарищ, — взмолился не на шутку испуганный Иващенко, — мы готовы. Скажите только, что от нас требуется?
— Нам ждать некогда. Сейчас магазин опечатаем и едем. О семье не беспокойтесь, государство к ней претензий иметь не будет.
Продавщица громко всхлипнула и, прижав к лицу передник, заплакала.
— Товарищи! Товарищи, так же нельзя! Я готов ответить, но если мы уедем, кто директиву выполнять будет? — зампредседателя умоляюще посмотрел на старшину. — Товарищ, ведь дело прежде всего, так?
— Не торгуйтесь, гражданин Иващенко, — мрачно молвил старшина. — Время нынче не то.
Продавщица громко хлюпала носом. Заместитель председателя умоляюще смотрел на представителей армии.
— За двадцать минут справитесь? — задумчиво спросила Катрин.
— Да раньше уложимся. Только скажите, что нужно, товарищ Мозина.
