— Не советую верить им на слово, — подняла брови Маргарет. — Подумать только, поможет успокоить живот!
— Твой Джо, наверное, тебе то же самое говорил, да? — Под дружный смех окружающих Деннис показал на округлившееся пузико Маргарет.
Вдоль переборок с балками, к которым крепились гамаки, стояли ряды шкафчиков, хозяина каждого можно было определить по прикрепленным к ним почтовым открыткам или надписям от руки. На свободных местах висели фото полуобнаженных старлеток, которых теснили не столь гламурные, зернистые снимки жен, подружек, улыбающихся детишек, — пожелтевшие от никотина реликвии, которые напоминали о другом, большом мире, находившемся за тридевять земель отсюда. Те из моряков, что не играли в карты, лежали в гамаках: писали письма, спали, курили или наблюдали за происходящим — просто наслаждаясь обществом женщин. Из уважения к дамам большинство мужчин прикрыли наготу, девушкам со всех сторон совали карамельки и сигареты, предлагали полюбоваться фотографиями любимых. Несмотря на замкнутое пространство, в воздухе не чувствовалось абсолютно никакой угрозы. Ведь когда папа притаскивал из пивной пьяный сброд, она ни на секунду не могла расслабиться. А вот здешние парни оказались приветливыми, гостеприимными и в меру игривыми. Маргарет, кажется, понимала, в чем тут дело: этим ребятам, оторванным от родного дома, было достаточно одного лишь присутствия тех, кто напоминал им о мире, где нет ни войны, ни солдат, ни сражений. Она сама испытывала нечто подобное, когда встречала парней в такой же форме, что и у ее Джо.
— Фрэнсис, ты точно не хочешь перекинуться в картишки? — Маргарет снова выиграла.
Деннис присвистнул и бросил карты на стол, обещая в следующий раз взять реванш. Похоже, он ни капли не сомневался, что эта встреча не последняя.
— Нет, спасибо.
— У тебя наверняка здорово получилось бы.
Да, у Фрэнсис получилось бы. Ее лицо, с тонкими, слегка заостренными чертами, казалось абсолютно бесстрастным — ни тени беспокойства, которое она, как догадывалась Маргарет, в данный момент испытывала. Маргарет несколько раз упоминала о том, что Фрэнсис работала медсестрой, но та пресекала любые попытки втянуть ее в разговор о службе в госпитале. Правда, у нее вполне хватало воспитания, чтобы не дать повода обвинить ее в грубости. И все же.
— Твоя подруга в порядке? — шепнул Деннис.
— Думаю, она просто немного стесняется. — Другого объяснения у Маргарет не имелось.
Она опустила голову, ей было как-то неловко заявлять о дружеских отношениях с женщиной, с которой лишь недавно познакомилась.
— Намного стесняецца, — прошептал кто-то у нее за спиной.
— Заткнись, Джексон. А где служит твой муж?
— На флоте, — ответила Маргарет. — Джозеф О’Брайен. Он механик на «Александре».
— Механик, а? Эй, парни, а Мэг, оказывается, одна из нас. Жена механика. Я понял, что у тебя, Мэг, есть вкус, как только положил на тебя глаз.
— Ага, глаз он положил. Зуб даю, ты так всем женщинам говоришь, — подняла брови Маргарет.
— Только тем немногим, у кого есть вкус, — заметил его приятель.
Они сыграли еще несколько партий. Игра и дружелюбное окружение позволили женщинам забыть, что они здесь чужие. Маргарет знала, что для такого человека, как Деннис, она самый безопасный вариант: он был из тех мужчин, кто получал удовольствие от женского общества только при отсутствии сексуального подтекста. А она, глупая, боялась, что ее беременность осложнит ей путешествие! Теперь же она находила в своем положении несомненные преимущества.
И, как ни парадоксально, приятнее всего было то, что мужчины вообще не обращали внимания на ее живот. Ведь практически каждая женщина на корабле обязательно интересовалась, какой у нее срок, «хороший» ли ребенок (интересно, думала она, а что, бывают и плохие?) и кого она ждет — девочку или мальчика. Одни хотели потрогать живот и пускались в ненужные откровения насчет того, как страстно желают иметь детей, а другие, вроде Эвис, смотрели на него с едва заметной брезгливостью и категорически избегали всяческих разговоров о беременности, словно это могло быть заразным. Маргарет и сама старалась не слишком муссировать данную тему: ее буквально преследовали образы папиных телившихся коров, и ей до сих пор так и не удалось смириться со своей женской участью.
Они сыграли две, три и еще несколько партий. В комнате дым стоял коромыслом. Человек в углу сыграл на трубе две мелодии, которые она не узнала, а затем, в непривычно быстром темпе, — «The Green Green Grass of Home». Отложив карты, мужчины затянули песню. Джин влезла с непристойными куплетами, но забыла последние две строчки и зашлась в истерическом смехе.
Было уже совсем поздно, или, по крайней мере, им так казалось. При отсутствии естественного освещения и часов на руке невозможно понять, то ли время тянется еле-еле, то ли стремительно летит. Это зависело от удачной или неудачной партии в карты, от хихиканья Джин, мелодии трубы в углу — словом, от всех тех звуков, которые — при наличии некоторого воображения — могли напомнить о доме.
Маргарет положила карты на стол. Деннису понадобилась секунда, чтобы это заметить.
— Думаю, вы мне должны, мистер Тимс.
— Все, я пустой, — добродушно пропыхтел он. — Как насчет сигаретных карточек? Порадуешь своего старика.
— Оставь себе, — ответила она. — Мне слишком тебя жаль, чтобы отбирать последнее.
— Нам лучше вернуться к себе. Уже поздно. — Фрэнсис, единственная из них, кто вел себя сдержанно и чопорно, демонстративно посмотрела на часы, а потом — на Джин, которая, продолжая хихикать, лежала в гамаке какого-то молодого матросика и разглядывала книжку комиксов.
Часы показывали без четверти двенадцать. Маргарет тяжело поднялась, ей ужасно не хотелось уходить.
— Было здорово, парни. Но все хорошо, что хорошо кончается, — сказала она. — Пожалуй, нам пора.
— Ага, значит, не хотите, чтобы вас отправили домой на спасательной шлюпке.
Судя по выражению лица Фрэнсис, она восприняла эти слова вполне серьезно.
— Большое спасибо за гостеприимство.
— Гастипримсво, — пробормотал Джексон.
— Всегда пожалуйста, — сказал Деннис. — Не хотите, чтобы кто-нибудь из нас проверил, свободен ли путь? — Неожиданно его тон сделался резким: — Эй, Пламмер, поимей хоть немного уважения!
Музыка остановилась. Все глаза устремились туда, куда смотрел Деннис. Владелец комиксов, небрежно положивший ладонь на бедро Джин, поспешно отдернул руку. Осталось только не совсем ясным, была ли Джин настолько пьяна, чтобы ничего не заметить. Так или иначе, атмосфера в кубрике слегка изменилась. Секунду-две все стояли, как воды в рот набрав.
Тогда вперед выступила Фрэнсис.
— Да. Пошли, Джин. — Казалось, будто во Фрэнсис вдохнули новую жизнь. — Вставай. Пора возвращаться.
— Ну вот, все удовольствие испортила. — Джин, едва не свалившись на пол, соскользнула с гамака, послала матросику воздушный поцелуй и позволила Фрэнсис взять себя за руку. — Пока, парни. Спасибо за чудный вечер. — Волосы упали ей на лицо, скрыв блаженную улыбку. — Утром буду танцевать. — Она неуклюже задрала ногу, и Фрэнсис, наклонившись вперед, поспешно одернула ей юбку.
Маргарет кивнула сидевшим за столом мужчинам и направилась к двери, ей вдруг стало неловко, словно она только сейчас поняла, чем могло быть чревато их поведение.
Деннис, похоже, сразу смекнул, в чем дело.
— Мне очень жаль, — сказал он. — Это все выпивка. Мы ничего плохого не имели в виду.
— Ничего плохого и не произошло, — сдержанно улыбнулась Маргарет.
Деннис протянул ей руку:
— Приходите еще. — Он подошел поближе и прошептал: — А то меня уже тошнит от них. — (Она сразу поняла, что он пытается сказать, и почувствовала безграничную благодарность к этом парню.) — И вообще, я с удовольствием сыграл бы партейку-другую, — добавил он.
— Не сомневаюсь, что мы еще вернемся, — ответила она, наблюдая за тем, как Фрэнсис выволакивает Джин из кубрика.
Эвис не спала и прекрасно слышала, как они осторожно проскользнули внутрь, волоча под руки хихикающую и пыхтящую Джин.
По дороге им встретились еще две девушки. Заговорщицки ухмыльнувшись, они исчезли за темным порогом своих кают. Маргарет, правда, везде чудились призрачные контролеры. У нее горели уши, поскольку каждую секунду она была готова услышать: «Эй! Вы там! Какого черта вы делаете?!» Судя по серьезному лицу Фрэнсис, она чувствовала то же самое. Тем временем Джин уже дважды стошнило — слава богу, в офицерском гальюне, оказавшемся пустым в это время суток. Более того, давясь от смеха, она пыталась пересказать им историю, которую только что прочитала:
— Ужасно смешно. Всякий раз, как эта девица пыталась хоть что-то сделать… Хоть что-то. — Она вылупила на них глаза. — С нее слетала вся одежда.
