Маргарет не выдержала и рассмеялась:
— В принципе, я не против карт. А во что вы играете?
— Джин-рамми. Ньюмаркет. Ну, может быть, иногда в покер.
— Тогда только карты, и больше ничего. Но учтите, я играю только на интерес.
— Наш человек, — ухмыльнулся он.
— Ну, тогда я обдеру вас как липку. У меня были лучшие учителя, — сказала она.
— Попробую рискнуть, — отозвался он. — Мне все равно, с кого снимать деньги.
— А… Для меня там места хватит? — Она откинулась на стуле, чтобы продемонстрировать свой живот, и стала ждать реакции.
Если он и колебался, то лишь долю секунды.
— Отыщем вам место. Мы всегда рады хорошему игроку в покер.
Похоже, он нашел в ней родственную душу.
— Деннис Тимс, — протянул он руку.
— Маргарет… Мэгги… О’Брайен, — обменявшись рукопожатием, сказала она.
Он кивнул Фрэнсис, которая сидела с каменным лицом.
— Мы четырьмя палубами ниже. Практически под вами. Спускайтесь по трапам, мимо офицерских гальюнов, и идите на шум хорошего веселья. — Он отдал им честь и уже собрался было отойти от их стола, но остановился и произнес трагическим шепотом: — Мэг, если застрянете на трапе, кликните нас. Мы с парнями живо пропихнем вас!
Перспектива провести несколько часов в мужской компании вдохновила Маргарет. Правда, в отличие от большинства женщин, она соскучилась отнюдь не по флирту, ей просто не хватало мужчин в доме. Маргарет тяжело вздохнула: появление Денниса в очередной раз напомнило о том, как тяжело ей давалась новая — чисто женская — жизнь.
— Кажется, он вполне ничего, — радостно сказала она, с трудом вылезая из-за стола.
— Да, — ответила Фрэнсис, которая уже направилась с подносом к стойке для грязной посуды.
— А ты, Фрэнсис, пойдешь со мной?
Маргарет пришлось чуть ли не вприпрыжку догонять эту высокую стройную девушку, которая размашисто шагала по коридору, не обращая внимания на качающийся под ногами пол. За все время разговора Фрэнсис даже не посмотрела на Денниса, подумала Маргарет. И потом до нее вдруг дошло, что они провели вместе почти два часа, а Фрэнсис так ничего и не рассказала о себе.
Дорогой Джордж!
Надеюсь, что мое письмо найдет тебя в добром здравии и что твоя нога заживает. Не знаю, дошло ли до тебя мое последнее письмо, ведь ты так и не ответил. Поэтому я взяла на себя смелость поставить номер на этом послании, чтобы ты потом мог сообщить мне, в каком порядке получил письма. Мы у себя в Тайвертоне живем хорошо. Сад выглядит прелестно, а мои новые бордюры прекрасно разрастаются. Патрик, как всегда, очень много работает, ему даже пришлось взять себе в помощь нового парня для работы с бухгалтерской отчетностью. Таким образом, у него в штате уже пять сотрудников, что для нынешнего тяжелого времени более чем достаточно.
Джордж, мне срочно нужен твой ответ, поскольку, как я уже неоднократно у тебя справлялась, необходимо оперативно решить вопрос с арендой коттеджа на границе поместья Хомвортов. Я лично говорила с лордом Хомвортом (время от времени мы встречаемся на приемах, которые устраивает его жена), и он сказал, что счастлив рассмотреть твою кандидатуру с учетом твоего блестящего послужного списка, но ответ он должен получить немедленно, так как, мой дорогой, на коттедж имеются другие претенденты. В соседнем доме живет миссис Барнс, учительница на пенсии. Очень милая дама из Челтенхема. И мы уже нашли женщину, которая будет тебя обслуживать, так что о горячих обедах можешь не беспокоиться!
И, как я уже упоминала раньше, Патрик с удовольствием представит тебя сливкам нашего общества — он не последний человек в местном Ротари клубе, поэтому постарается, чтобы ты попал в круг лучших людей. Теперь, когда после отставки у тебя будет больше свободного времени, возможно, ты не откажешься вступить в местный клуб автолюбителей? Или займешься парусным спортом? Не сомневаюсь, что ты «будешь продолжать заниматься лодками» и на закате своей жизни.
Еще один отставной военнослужащий недавно обосновался вместе со своей женой в наших краях, он, кажется, из Королевских ВВС, так что тебе будет с кем обменяться «военными историями». Правда, он очень тихий — до сих пор не обмолвился со мной ни единым словом! — и у него что-то не в порядке с глазом. Полагаю, это военная рана, но Марджори Лэтхем клянется, что он ей подмигивает.
Все, Джордж, мне пора идти. Но я непременно должна тебе сообщить, что нашей сестре уже немного лучше. Она очень благодарна тебе за все, что ты сделал, и надеется, что скоро сможет написать тебе сама. Она очень мужественно переносит свою утрату.
И я, как всегда, буду молиться, чтобы твое плавание прошло благополучно.
Твоя любящая сестра Айрис
Капитан Хайфилд сидел в своей каюте, сжимая в одной руке хрустальный бокал, а в другой — вилку, и читал письмо, которое не стал распечатывать в Сиднее. Закончив с письмом, капитан положил вилку и отодвинул в сторону остывший свиной бифштекс с вареным картофелем.
Он был несказанно рад изменению погоды: женщинами гораздо легче управлять, когда они сидят по каютам и лежат на своих койках. Если не считать пары случаев жестокой рвоты, а также девицы, свалившейся с верхней койки и в результате получившей травму, судовой лазарет пока еще пустовал. Хотя это напомнило о том, что ему самому сейчас не помешал бы хороший доктор.
Поначалу он списал все на сырость: на приступ ревматизма из-за резкого падения давления. Но боль в ноге медленно, но верно усиливалась, видоизменялась, становилась нестерпимо острой, что уже было нехорошим сигналом. Он прекрасно знал, что надо пойти показаться врачу — доктор в Сиднее несколько раз подчеркивал настоятельную необходимость этой процедуры. Но капитан понимал и другое: если у него действительно обнаружат то, что он на самом деле подозревал, они непременно найдут причину лишить его последнего похода. Отправят самолетом домой. А ведь даже набитый женщинами корабль лучше, чем вообще никакого корабля.
Внезапно послышался стук в дверь. Капитан Хайфилд рефлекторно спрятал ногу под стол.
— Войдите.
Это был Добсон с толстой пачкой бумаг под мышкой.
— Простите за беспокойство, сэр, но я принес вам пересмотренный список больных. Я решил, вы захотите узнать, что мы лишились пяти из восьми офицеров женской вспомогательной службы.
— И что, все больны?
— Четыре больны, сэр. Одна прикована к постели. Упала с трапа возле радиорубки и растянула лодыжку.
Добсон уставился на нетронутую тарелку с едой. Не приходится сомневаться, что он расскажет об этом в кают-компании и поделится своими соображениями по данному вопросу, подумал капитан Хайфилд.
— Но что, ради всего святого, она забыла возле радиорубки?!
— Заблудилась, сэр. — Добсон умело сохранял равновесие, несмотря на то что пол уходил из-под ног, а вид из окна закрывало волной. — Сегодня утром один из матросов обнаружил двух девушек на мучном складе номер два. Они оказались запертыми, каким-то образом умудрились захлопнуть дверь. Похоже, абсолютное большинство из них не в состоянии прочесть карту.
От выпитого вина у Хайфилда вдруг стало кисло во рту.
— И что нам теперь делать с сегодняшним ночным обходом? — выдохнул он.
— Полагаю, мы можем привлечь к этому делу несколько морских пехотинцев, сэр. Клайв и Найкол на редкость ответственные ребята. Если честно, то, пока мы находимся в Большом Австралийском заливе, не думаю, что у нас будут особые проблемы с дамами. Я бы сказал, половина из них стенают сейчас на своих койках и им не до глупостей. В столовых вообще практически никого нет.
Добсон прав. Хайфилд очень надеялся, что такая отвратная погода продержится все шесть недель.
— Прекрасно. Пусть ваши ребята этим займутся. А как у нас с пресной водой?
— Неплохо, сэр. Пока хватает, хотя, должен заметить, все системы у нашей старушки здорово изношены. Часть машинного оборудования держится буквально на честном слове. И все же нам еще крупно повезло, что большинству женщин не встать с кровати, — ухмыльнулся он. — Меньше воды расходуется на мытье головы, и вообще.
— Ну хорошо. Я уже об этом думал. Организуйте им еще одну лекцию на тему дхоби. Обязательную для всех. А тем, кто не послушается, пригрозите лишить права пользоваться водой в течение трех последних дней перед встречей с мужьями. Это наверняка подействует.
Добсон ушел, в очередной раз оставив неприятный осадок своей развязностью. Он уже воображает себя капитаном, не раз говорил Хайфилду его стюард Ренник. Хайфилд всегда с удовольствием продвигал своих подчиненных, но в манере держаться у Добсона было нечто такое, что стояло у капитана поперек горла. Возможно, причина крылась в истории с Хартом или в предстоящей отставке, но в глазах своих моряков он читал, что его уже практически списали, а потому, несмотря на должность и послужной список, не принимали за человека, с которым следует считаться.
