– Дженнет сказала, что «Молодой современник» собирается сделать о тебе репортаж для рубрики «Одна неделя такого-то».
– Да, – сказал Ник, в очередной раз испытав раздражение при мысли об информационном канале Дженнет – БР, – но как раз с ними мне связываться не хочется.
– Япония для нас очень важна, там уже курят двое мужчин из трех в возрасте от шестнадцати до двадцати одного.
В Академии эту возрастную группу называли «первым этажом».
– Просто неохота, чтобы японские репортеры целую неделю торчали в моем кабинете. Да, собственно, и любые другие. Еще немного, и публика будет сыта мной по горло.
– Двое из трех, Ник. Миллионы и миллионы современных японских юношей; В их глазах ты герой. Это налагает определенную ответственность.
– Давай поговорим об этом после. Спасибо и на том, что Ник обратился теперь в звезду размером с Кинг-Конга, которая может позволить себе фразу «Давай поговорим об этом после».
– Я сегодня разговаривал с Капитаном. Он надеется, что ты с этим справишься.
«Агломерейтед» вторгалась и в Японию тоже, благо торговый представитель США пригрозил повысить на 50 процентов тариф на импортный соевый соус, если Япония не откроет свои порты и легкие для американского курева...
– С ним я тоже поговорю после, – конечно, тут Ник малость переборщил, но все, что мог позволить себе БР, это скривиться и сказать: «Ладно, надеюсь, ты понимаешь, что делаешь». Проклятая популярность уже начинала действовать Нику на нервы. Вон и Сэмми Наджиб позвонила сегодня утром и попросила – потребовала, – чтобы он снова выступил в шоу Лэрри Кинга. Они с Лэрри уверены, нутром чуют, что этот мерзавец позвонит еще раз, – разве Ник не понимает, какая роскошная получится передача?
– Да, кстати, – театральным тоном произнес БР, – на следующей неделе сюда приезжает Пенелопа Бент, и догадайся, с кем ей хочется повидаться?
Пенелопа, ныне леди Бент, подписала недавно с «Бонсакер интернэшнл» (прежней «Бонсакер тобакко») контракт, по которому ей выплачивалась семизначная сумма за ежегодные выступления перед советом директоров и собранием акционеров. В последнее время Большая табачная шестерка все чаще прибегала к услугам знаменитостей: ветеранов, переживших вьетнамский плен, бывших президентов престижных университетов. Шестерка пыталась даже подрядить мать Терезу – чтобы та поработала для нее зазывалой под прикрытием пресловутой свободы слова либо Конституции. Последним ее приобретением стала Пенелопа, занимавшая до недавнего времени пост премьер-министра Великобритании.
– Ну-ну? – отозвался Ник.
– Капитан позвонил мне сегодня утром. Все они по-прежнему благоговеют перед ней и ни слова поперек сказать не смеют. Видимо, она и впрямь обладает даром внушения. Как бы там ни было, Капитан считает, что ты мог бы воспользоваться этой возможностью, чтобы немного натаскать ее на случай, если ей станут задавать неприятные вопросы насчет наших с ней отношений. Ну, чтобы она пела на один голос с нами. Главное – подчеркнуть нашу разносторонность. «Агломерейтед» это не только табак, но и детское питание, замороженные продукты, смазочные вещества, воздушные фильтры, шары для боулинга. В общем, сам понимаешь.
– Понимаю, – сказал Ник, раздраженный тем, что его учат делать хорошую мину при плохой игре, – однако сомневаюсь, чтобы «титановая леди» нуждалась в моих наставлениях насчет обращения с прессой.
– Ей просто хочется познакомиться с тобой, Ник, – радостно сказал БР. – Я бы на твоем месте чувствовал себя польщенным.
– Ладно, я польщен.
– Может, она даст тебе пару советов насчет того, как обходиться с террористами. Помнишь, что она учинила с ИРА, после того как ее бульдоги подорвались на мине?
– Я вроде бы в Голливуд собирался?
– Мы пытаемся устроить тебе встречу с Джефом Мегаллом и его людьми. Это посложнее, чем добиться аудиенции у Господа Бога.
– С Джефом Мегаллом? – удивился Ник.
– С ним самым. Однако Капитан хочет, чтобы ты немного поболтался здесь – пусть пресса, пока она от тебя не устала, знает, где тебя искать. Честно говоря, если бы я предвидел, что твое похищение наделает столько шума, я бы тебя сам похитил. Да, и еще: когда будешь в Лос-Анджелесе…
– Да? – насторожился Ник.
– Это насчет твоего приятеля, Лорна Латча…
– Он мне не приятель, БР. Все, что я для него сделал, – это отговорил твоих людей судиться с ним. У Лэрри Кинга мне пришлось спрятаться в туалете, чтобы с ним не столкнуться.
– В последнее время он здорово нам досаждает, – сказал БР. – Ты читал, что он наговорил о нас на прошлой неделе? Нет, ты же еще в интенсивной терапии лежал. Твоя подружка Опра вытащила его на шоу вместе с этой дамочкой, награжденной «Серебряными дубовыми листьями». Видел бы ты, как они вякали через свои резонаторы. Дуэт для двух дуделок. Ник поздравил себя с тем, что в этом шоу Опры ему участвовать не пришлось.
– Трогательное было зрелище. Ладно, она женщина, ее я могу простить. Но не его. У этого малого нет никакого чувства личной ответственности.
– Он умирает, БР. Самое для нас лучшее – оставить его в покое. Будь моя воля, я бы ему еще и денег дал, на расходы. – Не уверен, что я выбрал бы этот путь, – сказал БР, – однако Капитан придерживается в аккурат такого же мнения.
– Ну хорошо, – сказал Ник глядевшему на него с экрана видеотелефона Свену, – как у нас насчет безликости?
Свен ответил:
– Должен с самого начала подчеркнуть, что мы здесь все до единого пришли в ужас от задания соорудить неэффективную рекламу, которая вообще никак не подействует на людей.
У Ника вдруг возникло чувство, что их разговор прослушивается. Как будто он в самый разгар Уотергейтского дела сидит в Овальном кабинете и беседует с Никсоном.
– Я просто хочу объяснить, как мы себе представляли нашу роль, – продолжал Свен.
– Ладно, я понял: вам выпала роль терзаемого муками художника, – сказал Ник. – Что дальше?
Эти мне творческие натуры, ну чисто оранжерейные орхидеи. А еще из Миннеаполиса. Ник впервые побывал там полгода назад и чуть уши не обморозил.
– Нам вроде бы оставалось одно – взять за основу нечто вроде «КОЕ-КОМУ ХОЧЕТСЯ, ЧТОБЫ ТЫ ЗАКУРИЛ. МЫ ЭТОГО НЕ ХОТИМ» и вообще не касаться темы здоровья, но попытаться сыграть на присущей подростку боязни оказаться марионеткой в руках взрослых. Однако тебе это не понравилось бы.
– Нет, потому что могло сработать.
– Вот-вот, и мы эту идею отставили. На наш взгляд, тут необходима резкость, нужно говорить с подростками властным тоном, который уже въелся им в кишки, пилить их – что-то вроде «шел бы ты в свою комнату» – и таким образом полностью выйти у них из доверия.
– А вот это мне нравится, – сказал Ник.
– Отлично, – откликнулся Свен. – В этом направлении мы и пошли. Он подтянул плакат в поле зрения камеры. Только текст, и ничего больше. «Все, что родители говорят тебе про курение, – чистое золото».
– Хм, – произнес Ник.
– Знаешь, чем он мне нравится? – спросил Свен. – Он скучный.
– Это да, – согласился Ник.
– Скулы сводит. Любой мальчишка, взглянув на него, только и скажет: «Блевотина». «Пожалуй, – подумал Ник, – Джой именно так бы и отреагировал».
– И при всем при Том, – продолжал Свен, – он не имеет себе равных по подрывной силе.
– Не понял?
– Произнеси вслух последние три слова.
– «Курение – чистое золото».
– Безлик снаружи, зато берет человека изнутри. Троянская индейка.
– Да, – сказал Ник, – пожалуй, это я могу показать нашим деятелям.
Ник нетерпеливо ждал ленча с Полли и Бобби Джеем – все-таки час-другой нормальной жизни. Будучи обладателем докторской степени по отмыванию черного кобеля добела, он хорошо понимал, почему Капитан и БР норовят выдавить из курочки, пока она еще дышит, все золотые яйца до последнего, однако слава давалась ему все же недешево. Как говаривал Фред Аллен, знаменитость – это человек, который кладет первую половину жизни на то, чтобы прославиться, а вторую ходит в темных очках, чтобы к нему не приставали на улицах. По пути из Академии к Берту Ник обнаружил, что люди, мимо которых он проходит, пихают друг друга локтями, шепча: «Это он?» А стоя в ожидании зеленого света на углу К-стрит и Коннектикут авеню, услышал за спиной женский голос, пробормотавший: «И поделом тебе». Ник круто обернулся, но женщина уже прошла мимо, а догонять ее, чтобы спросить, не ослышался ли он, что-то не захотелось. По спине его пробежал холодок. Он не считал себя размазней и тряпкой, ему приходилось слышать от целой толпы людей слова «массовый убийца», а то и похуже (иногда произносимые хором), но толпу эту, как правило, составляли горлопаны с плакатами или «профессиональные здравоохмурители», норовившие заткнуть Нику рот. Однако когда люди, совершенно тебе незнакомые, – среди бела дня в Вашингтоне, на самом оживленном его перекрестке – подходят, чтобы выразить солидарность с теми, кто похитил тебя и пытал, это, видимо, означает, что где-то на жизненном пути ты ошибся поворотом.
