– Да, – сказал Ник, – пожалуй, это я могу показать нашим деятелям.
Ник нетерпеливо ждал ленча с Полли и Бобби Джеем – все-таки час-другой нормальной жизни. Будучи обладателем докторской степени по отмыванию черного кобеля добела, он хорошо понимал, почему Капитан и БР норовят выдавить из курочки, пока она еще дышит, все золотые яйца до последнего, однако слава давалась ему все же недешево. Как говаривал Фред Аллен, знаменитость – это человек, который кладет первую половину жизни на то, чтобы прославиться, а вторую ходит в темных очках, чтобы к нему не приставали на улицах. По пути из Академии к Берту Ник обнаружил, что люди, мимо которых он проходит, пихают друг друга локтями, шепча: «Это он?» А стоя в ожидании зеленого света на углу К-стрит и Коннектикут авеню, услышал за спиной женский голос, пробормотавший: «И поделом тебе». Ник круто обернулся, но женщина уже прошла мимо, а догонять ее, чтобы спросить, не ослышался ли он, что-то не захотелось. По спине его пробежал холодок. Он не считал себя размазней и тряпкой, ему приходилось слышать от целой толпы людей слова «массовый убийца», а то и похуже (иногда произносимые хором), но толпу эту, как правило, составляли горлопаны с плакатами или «профессиональные здравоохмурители», норовившие заткнуть Нику рот. Однако когда люди, совершенно тебе незнакомые, – среди бела дня в Вашингтоне, на самом оживленном его перекрестке – подходят, чтобы выразить солидарность с теми, кто похитил тебя и пытал, это, видимо, означает, что где-то на жизненном пути ты ошибся поворотом.
Ник заскочил в универмаг «Троувер» и купил дешевые солнечные очки. Очки позволили ему пройти остаток Коннектикут и добраться до Род-Айленд авеню, не услышав больше ни одного пожелания скорой кончины.
Ощущение безопасности вернулось к нему лишь у Берта. Берт подошел и обнял его и вообще ужасно суетился; подходили и официанты, жали руку, уверяли, что он отлично выглядит. В последние дни он часто слышал: «Отлично выглядишь, Ник», несмотря на то, что потерял десять фунтов и кожа у него приобрела серый, рыбий какой-то оттенок. Берт сказал, что едят они сегодня за счет заведения, и сам отвел Ника к привычному столу у поддельного камина, по кирпичам которого уютно скользили язычки поливинилового пламени. Бобби Джей и Полли уже поджидали его. Оба встали, здороваясь, что совсем доконало Ника. Если издавна заведенный порядок когда-нибудь доставлял ему удовольствие, так именно здесь, а до сих пор ни один из членов «Отряда ТС» не вставал, приветствуя другого. Среди торговцев смертью царило равенство. Полли так даже обняла и поцеловала его. Ну на что это похоже? Ник уже устал от всеобщей участливости.
– Я в порядке, – сказал Ник, – ничего сверхъестественного со мной не произошло.
– Отлично выглядишь, – сказал Бобби Джей.
– Да, верно, – сказала Полли. – Просто здорово. Ник смерил обоих взглядом.
– Вы что, работу сменили? Пишете тексты для поздравительных открыток? Выгляжу я дерьмово.
Бобби Джей и Полли переглянулись. Полли тронула Ника за локоть.
– Мы просто рады, что ты вернулся.
– Ну так и радуйтесь, а кудахтать надо мной не надо.
– Извини, – отдергивая руку, сказала Полли. – Не знала, что ты нынче не в настроении.
– БР только что передал мне пожелание Капитана, чтобы я всучил взятку умирающему от рака Перекати - Поле, дабы тот нас больше не поносил. Я вынужден соглашаться на каждое вшивое интервью. Завтра вечером я выступаю у Лэрри Кинга – и он и ФБР намерены использовать меня в качестве приманки для этого маньяка, Питера Лорри, – а только что какая-то баба на улице прошипела мне в спину, что похитили меня за дело. Так какого, к дьяволу, настроения ты от меня ожидаешь?
– Да, городок у нас непростой, – сказал Бобби Джей.
– Это ты мне рассказываешь? Ну-ка, вычисли моих телохранителей.
– Которых?
– А, не можешь? Вон та, в джинсах, и вторая, у которой сумка размером со спальник. Обе работали раньше в Секретной службе. Знаешь, что у нее в сумке? Обрез. Очень надеюсь, что эта сволочь попробует сцапать меня еще раз. Вы представляете, какую драную двойную дыру проделывает в человеке заряженный картечью обрез?
– Я, – сказал Бобби Джей, – представляю.
– Эта парочка хотя бы пытается слиться с толпой. Не то что прежние – в одинаковых костюмах и с проводами в ушах. «Внимание, все! Мы телохранители! Будьте добры, нападите на нашего подопечного!» Толку от них было как от козла молока.
– Мне казалось, ты сам пытался от них оторваться, – сказала Полли.
– Полли, – произнес Ник снисходительным тоном, подразумевающим, что вопросы безопасности – не женского ума дело, – хорошие телохранители не позволяют Отрываться от себя людям, которых они, предположительно, охраняют.
Он вздохнул:
– Господи, вы только посмотрите, до чего я докатился! До телохранительниц.
– Судя по тому, как идут дела, – сказала Полли, – скоро они всем нам понадобятся. Ты заметил, какой шум подняла в этот уик-энд пресса вокруг пьяного зачатия?
– А что, очень трогательно получилось, – вставил Бобби Джей. – Тебе не кажется, что «Сан» попросту опозорилась, отведя этим людям столько места? Я переговорила с Дином Джарделом из «Скотча и бурбона», а это две трети продажи спиртного в Вашингтоне, так он сказал, что на следующий месяц «Вашингтон сан» никакой рекламы от них не получит.
– Эх, – вздохнул Бобби Джей, – вот был бы у нас рычаг вроде этого… Да только оружие они рекламировать не желают. Даром что купить его в Вашингтоне проще простого.
– Послушать их, так мы подстрекаем беременных женщин пить горькую. Такую развели политическую корректность, что мне захотелось…
– Ну-ну?
– Я даже удивилась, что нынче утром никто не похитил меня по дороге на работу.
Ник слушал Полли, вспоминал встреченную на улице женщину, и в нем крепло подозрение, что у него того и гляди отнимут честно заслуженные им никотиновые нашивки за отвагу.
– Полли, – наконец сказал он, – вряд ли у тех, кто работает в индустрии спиртных напитков, есть резон бояться похищения. Наступило натянутое молчание. «Спиртные напитки» прозвучали в его устах как «слабительная микстура» или «кошачий корм». Полли неторопливо закурила, затянулась и выпустила краем рта длинную струю дыма – подчеркнуто невозмутимо; глаза ее не отрывались от глаз Ника, нога постукивала по полу.
– Так мы теперь уже не такие нечестивцы, как ты?
– Постой, – сказал Ник, – я не имел в виду ни тебя, ни Бобби, просто табак, сравнительно со спиртным и оружием, ненавидят куда сильнее.
– Да ну? – отозвалась Полли. – Это ново.
– Ладно тебе, – сказал Ник. – Я каждый день сравниваю наши цифры с вашими. Курево уносит четыреста семьдесят пять тысяч жизней в год, это тысяча триста в день…
– Минутку-минутку, – сказала Полли. – Ты же сам кричишь на всех углах, что четыреста семьдесят пять тысяч – это дерь…
– Хорошо, пусть будет четыреста тридцать пять. Двенадцать сотен в день. Сколько людей ежегодно мрет от спиртного? От силы сто тысяч. Двести семьдесят с чем-то в день. Не будем мелочиться, возьмем двести семьдесят. Скорее всего, примерно столько же гибнет, поскользнувшись в ванной комнате на куске мыла. Так что я не понимаю, с чего бы террористам озлобляться настолько, чтобы похищать кого бы то ни было из работающих в алкогольной индустрии. Бобби Джей сказал:
– Слушаю я, как ты считаешь потери в живой силе, – ну вылитый Макнамара. Поостыньте, детки.
Ник повернулся к нему: – Сколько людей каждый год погибает в США от огнестрельного оружия?
– Тридцать тысяч, – сказал Бобби Джей, – это если брать чохом.
– Восемьдесят человек в день, – фыркнул Ник, – меньше, чем на дорогах.
– На самом-то деле гораздо меньше, – мирно ответил Бобби Джей. – Пятьдесят пять процентов этой цифры дают самоубийства, еще процентов восемь убийства с целью самозащиты, так что на нас приходится чистыми одиннадцать тысяч сто.
– Тридцать человек в день, – сказал Ник. – Вообще говорить не о чем. Никакие террористы в вашу сторону, и не посмотрят.
– Видел бы ты угрозы, которые я время от времени получаю по почте, – вспыхнула Полли. Ник не помнил ее такой сердитой со дня, когда ей пришлось разговаривать на телевидении с родителями детей, пострадавших в разбитом пьяным водителем школьном автобусе.
– Угрозы? Время от времени? – Ник саркастически усмехнулся. – Да вся моя почта состоит из одних угроз. Я теперь и бандеролей-то не распечатываю. Просто-напросто исхожу из того, что внутри бомба. Всю мою почту отправляют прямехонько в лаборатории ФБР. И там мужики в свинцовых костюмах вспарывают ее струей перегретого пара. Так что насчет почты ты со мной состязаться даже и не пытайся.
– Может, снимем боксерские перчатки и закажем что-нибудь? – сказал Бобби Джей. – Я есть хочу.
– Верно, – стиснув зубы, выдавил Ник. «Ждешь от них какого-никакого сочувствия… стоп, стоп, Полли и была полна сочувствия, пока я не вылез с поздравительными открытками». Снова во рту этот поганый вкус, точно окурок держишь под языком. Врачи говорят, что никотин будет выводиться из организма еще месяца три. Еда больше не доставляет ему удовольствия, а специи так и вовсе отдают «Драно». Ник заставил себя сказать:
