– Я вовсе не утверждал, будто я нечестивее вас.
– Пустяки, – лаконично отозвалась Полли. Чтобы не смотреть друг на друга, Полли и Ник уставились в меню. Разговор пришлось вести Бобби Джею – собственно, это был монолог. Бобби сокрушался по поводу близящейся годовщины покушения на президента Финистера. Каждая из них сопровождалась оргией, как выразился Бобби, писем в газеты с призывами запретить продажу ручного оружия: все почему-то забывали, что Финистера застрелили из охотничьей винтовки с оптическим прицелом.
– Что же, у нас теперь и охотничьи ружья отнимут?
– Никогда, разве что вырвут их из наших охладевших, мертвых рук, – пробурчал Ник, остановившийся на спагетти в надежде, что хоть они не будут отзываться пятновыводителем.
А Бобби Джей уже рассказывал об упреждающей пропагандистской кампании, планируемой его Обществом по распространению в предвидении этой годовщины. Через своих людей в Конгрессе Общество пыталось также добиться от Белого дома разрешения на проведение «Недели распространения знаний о мерах безопасности при обращении со стрелковым оружием», на которую годовщина как раз бы и пришлась. Белый дом пока чинил им препоны, но Обществу именно благодаря этому удалось загнать его в угол: «Мы просили Белый дом, мы умоляли его поддержать в масштабах страны недельные мероприятия, которые позволят внушить людям более ответственное отношение к оружию, и чего мы добились? Ничего…» Кроме того, Стоктон Драм, которого программа «Лицо нации» обвинила недавно в геноциде по отношению к молодежи негритянских гетто, распорядился, чтобы каждый высокий чиновник Общества один час в неделю отрабатывал в общественных организациях, подвизающихся среди чернокожего юношества. Так что в следующий раз, когда какой-нибудь либеральный ханжа обвинит Драма в массовых убийствах, тот сможет поотрывать ему яйца. Большинство подчиненных восприняло приказ начальства без особого энтузиазма, но кое-кто продемонстрировал и высокую гражданскую сознательность. Один, например, предложил создать в гетто бесплатные стрелковые курсы. Если эта шпана, говорил он, собирается превратить улицы в зону свободного огня, так уж лучше научить их стрелять пометче, чтобы они не убивали ни в чем не повинных прохожих. Бобби Джей это предложение отклонил.
– Самое грустное, – вздохнул он, прилаживая специальной конструкции нож к крюку на протезе (им уже принесли еду), – что идея-то неплохая.
Подали кофе глясе. За едой Полли молчала. Ника все пуще томило раскаяние за свое поведение. Пока он размышлял о том, как загладить содеянное, Бобби Джей упомянул о статье в сегодняшней «Вашингтон мун», и Полли с нарочитой небрежностью спросила:
– Ну, как там Шизер?
– Шизер?
– Хизер.
– Хорошо, – сказал Ник. – Вроде бы. Не знаю. Пытается получить работу в «Сан». Беседовала с Атертоном Блэром.
– С этой поганой задницей? Скорее всего, он-то и вытащил пьяное зачатие на первую полосу. Он ведь у нас трезвенник.
– Непьющий газетчик, – вздохнул Бобби Джей. – Дожили!
– Мало того, он состоит в АА.
– Неужто? – удивился Ник.
– По нашим сведениям. Таскается зачем-то в Рестон, а зачем – никто не знает.
– Интересно, – произнес Ник. – Надо будет сказать Хизер. Полли нахмурилась:
– Это еще для чего?
– Не знаю. Вдруг да пригодится. Может, ей удастся всучить ему статью, восхваляющую АА, или еще что-нибудь.
– И лишний раз вывалять нас в грязи? Это конфиденциальная информация. Как и все, что говорится за нашим столом.
– Да ладно, что ты так дергаешься? Я просто.
– Вознамерился передать своей цыпочке конфиденциальную информацию. Вмешался Бобби Джей.
– Не думаю, что кто-то из нас способен и на секунду предположить, будто сказанное за нашим столом может уйти дальше… ну хоть вот этой сахарницы.
– Правильно, – сказал Ник.
– Правильно, – сказала Полли. А Ник мирно прибавил:
– Вообще-то, я последние несколько недель с ней почти не разговаривал. И без того было о чем подумать – восстановится ли когда-нибудь чувствительность пальцев или понадобится ли трансплантация печени.
– Если ты решил превратить ее в своего глашатая, выкинь все эти мысли из головы и приступай прямо к делу, – сказала Полли. И, посмотрев на часы, добавила, что ей пора. В город съехались калифорнийские виноделы – они надеются протолкнуть через Конгресс постановление о борьбе с филлоксерой. Кроме того, у нее совещание с рекламной службой: необходимо что-то противопоставить опасному мнению насчет того, что только французские красные вина способны защитить человека от сердечных заболеваний.
Ник и Бобби Джей смотрели, как Полли уходит – на плече сумочка с торчащей наружу антенной сотового телефона, каблучки щелкают об пол. Юбка на Полли сегодня короче обычного, заметил Ник, соблазнительная такая, плиссированная юбочка.
– Что с ней происходит? – спросил Ник у Бобби Джея. – По-моему, она сегодня не в форме.
– Письмо от Гектора получила, – ответил Бобби Джей. – Он хочет начать все заново. Только ей придется перебраться а Лагос.
– Ишь, умник! – усмехнулся Ник. – Ладно, тогда вопрос снимается.
Вернувшись к себе, Ник только-только начал вникать в неотложные бумаги, как в кабинет его вошел и плотно прикрыл за собою дверь Гомес О'Нил.
– В чем дело?
– Не знаю, – хмуро ответил Гомес. Ник растерялся:
– Это что, новая буддийская притча?
– Побереги спину, малыш, – сказал Гомес и вышел.
Глава 14
Ник позвонил Капитану. Его ожидала неприятная новость: секретарша Капитана сообщила, что тот в больнице. «Нет, ничего серьезного, – сказала секретарша, – мелкий ремонт». Вроде бы несколько поросячьих сердечных клапанов, пересаженных другим людям, начали барахлить, и Капитана решили обследовать на всякий случай. Голос у Капитана был больной.
– Алло? Нет, черт побери, не хочу я прочищать кишечник. Я вам уже четыре раза сказал, это не вашего ума дело. Алло? Ник, сынок! Благослови Господь мою душу, как приятно тебя услышать. Что со мной? Со мной все было отлично, пока меня не затащили в эту средневековую камеру ужасов. Знаешь, в чем главная беда нашего здравоохранения? В существовании больниц.
Ник услышал, как медсестра – судя по голосу, крупная немолодая негритянка, полагающая, что ей принадлежит вся полнота власти, – потребовала, чтобы Капитан отложил разговор, пока они не закончат дел поважнее. Капитан, как и всякий южанин, был перед нею бессилен. Ей же было решительно наплевать на то, что он – Капитан, титан индустрии, самый важный в Уинстон-Сейлеме человек.
– Я тебе сейчас перезвоню, – сказал Капитан. – Дай только управиться с этой бабой.
Перезвонил он минут через десять.
– Когда она получит новое назначение, в аду станет куда прохладней. – И Ник снова услышал голос сестры: «Пока вы не примете эту таблетку, я отсюда не уйду». – Да принял я уже вашу чертову таблетку. Я тебя видел вчера у Лэрри Кинга. Ты молодец, Ник. Превосходная работа. Жаль, что малый, который тебя похитил, так и не позвонил.
– Скорее всего, он догадался, что ФБР записывает звонки. Капитан, я потревожил вас по двум поводам – леди Бент и Лорн Латч.
– Да, – сказал Капитан, – пожирательница керосина и нематода. Последнее обозначало червя, вредителя табачных растений. А первое содержало намек на то, что бывшая премьер-министр Британии получила в полное свое распоряжение Капитанов «Гольфстрим». Человек, владеющий реактивным самолетом, всегда нарасхват.
– БР говорит, вы хотите, чтобы я ее натаскал?
– Верно. Ты молодой, красивый, жертва похищения. Тебя она послушает. А меня слушать не станет, это могу точно сказать.
– Так, понял. Еще он сказал, будто вы хотите, чтобы я, когда поеду в Калифорнию по киношным делам, дал Латчу взятку. Мне эта идея не очень нравится.
– Это моя идея.
– По-моему, она может выйти нам боком.
– Всякий раз, включая телевизор, я вижу, как он каркает через это его переговорное устройство, объясняя очередному сентиментальному ведущему, что жить ему осталось два месяца и он хочет потратить каждую из своих последних минут на то, чтобы отвратить нашу молодежь от курения. Для человека, который и дышит-то с трудом, он лишком много говорит. Нам было бы куда легче, если б он просто загнулся в постели от курения, как те бедолаги, что с нами судились. Некоторое время назад трое людей, заболевших раком легких и судившихся из-за этого табачными кампаниями, ухитрились заснуть с зажженными сигаретами и задохнуться.
– Не думаю, что он причиняет нам такой уж серьезный ущерб, – сказал Ник. – Он просто спускает пар.
– Скажи это моему старшему вице-президенту по торговле. Три недели назад Латч выступал у Донахью – меня до сих пор мороз по коже дерет, стоит вспомнить, как воровала эта парочка, – и продажа «Перекати - Поля» упала на шесть процентов. Шесть процентов, Ник!
– Когда он умрет, все восстановится.
