— Ваше безе. — лысеющий официант сверкнул белоснежной улыбкой и поставил на стол десерт. — Я могу забрать это блюдо? — он показал на тарелку со злосчастными улитками.
— Да, конечно, — устало ответил Саша. День только начался, а скандалы уже не заставили себя ждать.
Облокотившись на стол, я зажала рот рукой и смотрела на прохожих, чья одежда в окне, весело переливалась самыми разнообразными красками. Если честно, больше всего в этой ситуации мне было жалко Сашу. Юноша находился между двух огней, которые норовили сжечь его дотла.
— Наверное, папа просто не понял, что ты раньше никогда не ела улиток, — тихо сказал он.
Я повернулась к нему и, заглянув в его карие глаза, спросила:
— Ты знаешь, что наш брак по расчёту?
Молодой человек смотрел на меня так серьёзно, что я уже пожалела о своём вопросе.
— Я слышал много версий. Родители говорят, что тебе нужны наши деньги, друзья считают, что ты вышла за меня замуж из жалости. Артём вообще уверен, что ты просто хочешь его позлить. И вот теперь и ты говоришь мне о каком-то расчёте. Знал ли я об этом? Да, знал. Знал и всё равно надеялся, что ты будешь со мной из-за денег, жалости или мести. Как видишь, я не прогадал. Но уточнять детали «твоего расчёта» я не хочу. Мне достаточно того, что ты останешься им довольна.
— Пойдём домой?
Пока мы шли по улице Саша молчал. Молчал и крепко держал меня за руку. Да и потом по квартире он тоже слонялся, не издавая при этом ни звука. И даже ночью, когда Герц лёг в кровать, он смотрел в потолок, закусив губу. Жаль, что я не могу прочитать его мысли.
— Ты расстроился? — я положила голову ему на грудь, гадая, оттолкнёт меня сегодня юноша или нет.
— Я знал, на что шёл.
— Не жалеешь теперь? — я провела рукой по его животу.
Саша дёрнулся и дрожащим голосом сказал то, что напрочь отбило мне всё желание заниматься с ним любовью.
— Его ты также возбуждала?
Вздохнув, я села на кровать и пыталась провести свои мысли в порядок.
— Если тебе интересно, то его я вообще не возбуждала.
— Да?
Я обернулась:
— Он всегда приходил ко мне уже возбуждённый.
То ли ревность, то ли моя ухмылка пробудила в молодом человеке настоящий звериный инстинкт. Резким движением Герц дёрнул меня за руку и буквально повалил на кровать. Когда он больно схватил меня за пальцы, я, не сводя с него глаз, сказала:
— А, может, я не хочу тебя?
— Что значит «не хочу»? Ты сама сказала, что вышла за меня замуж по расчёту, так что отрабатывай.
Чем дольше я сопротивлялась (наигранно, разумеется), тем сильней он возбуждался. Нежность Саша чередовал с грубостью; например, одной рукой Герц хватал меня за горло, а другой гладил по волосам. Правда, его порыва надолго не хватило. Видимо, решив, что в какой-то момент молодой человек сделал мне больно, хотя на самом деле такого не было, он осторожно поцеловал меня в губы и прошептал:
— Всё очень и очень плохо.
Всё очень и очень плохо, потому что, когда ты хватаешь меня за пальцы, волосы и шею я вспоминаю, что Артём делал со мной то же самое. Грубый и быстрый секс до боли во всём теле и хрипоты в голосе.
— Не вздумай останавливаться.
Да он, собственно, и не собирался этого делать; просто перешёл на более щадящий режим. Воспитание не позволяло юноше быть эгоистом в постели, поэтому все его старания были направлены только на моё удовлетворение. О себе Саша этой ночью совсем не думал, а зря: после близости у меня создалось впечатление, словно он лёг со мной в кровать против собственной воли. И, по-моему, это Герц отрабатывал какой-то расчёт, а не я.
— Ты куда? — еле слышно простонал юноша.
— Я покурю и вернусь.
— Нет, родная, не уходи. Мы ещё не закончили.
Я улыбнулась, когда Саша уткнулся лицом в подушку и засопел. Нет, родной, на сегодня мы точно закончили.
Глава 37
«Любовь должна быть умной и доброй,
А страсть легкомысленной и беспощадной.
Чувствуете разницу?
Они как враги, претворяющиеся лучшими друзьями».
Эти предложения всю ночь крутились в моей голове. Засели простой мыслью: с них обязательно нужно начать новый роман; вот прям немедленно необходимо оторваться от кровати и сесть за главу, но сон, подобно прелестной гурии, душил меня ароматом сладких цветов и едва слышимых шорохов. Видимо, Саша спросонья никак не мог нащупать тапки, пока кто-то усердно трезвонил в дверь. Я повернулась к нему лицом, но он шёпотом сказал мне: «Спи», и, потирая глаза, направился в прихожую, пытаясь по пути надеть штаны. Однако вернуться в царство Морфея не удалось, потому что в коридоре разыгралась самая настоящая драма, название которой, ещё Иван Сергеевич Тургенев придумал. Отцы и дети, чёрт возьми!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
А так как Алексей Владимирович предпочитал говорить чётко и громко, то его слышала не только я, но и, по-моему, весь подъезд.
— Кажется, я попросил тебя вчера приехать в издательство, — не поздоровавшись с сыном, мужчина сразу же начал разговор на повышенных тонах.
— Я проспал.
— Бизнес не терпит отговорок. Ни одна шлюха не стоит потраченного на неё времени.
Судя по ответу юноши, от его сна не осталось ни следа.
— Женщина, которую ты называешь шлюхой, моя жена. Я знаю, что у вас пока не складываются отношения, и, тем не менее, ты обязан её уважать.
Старший Герц усмехнулся:
— Жена, как же. Сколько таких жён ты можешь подцепить с моими деньгами, а? Ты никогда об этом не задумывался? Открой глаза, Саша! И посмотри, что твоей Марине на самом деле нужно!
— Марине нужен я.
— Будь я моложе, ей был бы нужен я. А всё почему? Потому что это МОЙ бизнес. И вы живёте здесь на МОИ деньги. Не забывай об этом.
— Мы у тебя ничего не просили. Забери всё, что ты нам дал, мы проживём без твоей помощи.
— Без моей помощи ты будешь валяться возле мусорных баков, а твоя жена стоять на панели.
— Отец!
Признаться честно, я плохо знала их семью, чтобы предугадать последствия такой ссоры. Какова вероятность, что словесная перепалка может перейти в драку?
— Добро пожаловать, Алексей Владимирович, — сказала я, встав рядом с Сашей, — не желаете пройти на кухню?
— Смотри, Саша: стоило мне упомянуть слово «шлюха», как твоя возлюбленная тут же оказалась здесь. Как думаешь, совпадение ли это?
Молодой человек закрыл глаза и сжал кулаки.
— Папа, сейчас тебе лучше уйти.
— А что, Марина? Давай расскажем ему, как ты продавалась мне, когда этот слюнтяй лежал на больничной койке?
— Что значит «продавалась»? — он растерянно посмотрел на меня.
— Ты знал, что в твоей жене есть предпринимательская жилка? Рассказать тебе, как она со мной торговалась о цене своей свободы после того, как целовалась с Артёмом? Пороть тебя надо было в детстве дедовским ремнём! Может, тогда бы ты стал мужиком!
— А, может, меня просто нужно было воспитывать, чтобы я стал мужиком? Ты же сам променял нас с матерью на своих молодых подстилок!
Нервы Алексея Владимировича были не такими крепкими, как у Саши. Мужчина отвесил юноше нехилую пощёчину.
— Учить меня вздумал, щенок? Я, между прочим, предлагал тебе учиться на моих ошибках!
Усмехнувшись, он вытер кровь с губы:
— А я и учусь. Видишь, я выбрал в жёны женщину старше себе и не кувыркаюсь с малолетками.
— Если бы она не согласилась стать твоей женой, с тобой бы до старости никто не кувыркался. — прошипел старший Герц. — Посмотри на себя! Ты же ведёшь себя как тряпка! Ни одна нормальная баба с таким не свяжется по собственной воле. Только из жалости или за деньги! И то вариант «из жалости» ещё под большим вопросом! В чём ты вообще меня обвиняешь? Ты захотел эту игрушку, — он показал на меня пальцем, — так я тебе её купил! Какие ко мне ещё могут быть претензии?!
Я приподняла бровь:
— А я-то думала, что сама продалась. А тут вон оно как выходит: ты захотел, и меня купили? — я посмотрела на Сашу.
