— И какие условия в брачном договоре, ты знаешь?
— Знаю. Говорю же, вся процедура при мне проходила. Если ты надумаешь развестись с Сашей, или же он узнает о твоей измене, то по договору будешь обязана выплатить ему крупную сумму денег. Такую, которой у тебя в жизни никогда не будет.
— Развод невозможен?
— Только если Саша сам этого захочет или же по обоюдному согласию, что, впрочем, одно и то же. В любом случае ты останешься ни с чем. Никакого раздела имущества не будет, они выставят тебя на улицу голой.
— Удачно я на дачу съездила, — хмыкнула я и сделала глоток чая. Артём всё-таки намешал мне его с сахаром и сливками.
— Он любит тебя.
— Странная у него любовь.
— Каждый действует, как умеет. На войне все средства хороши, сама знаешь.
— Он оборвал мне все концы. Я не смогу уйти от него, даже если очень захочу. Теперь я поняла, что ты имел в виду, когда говорил о замужестве и рабстве. И после такого он думает, что я смогу его полюбить?
Молодой человек пожал плечами:
— Вообще это моя вина. Ты не должна была знать о брачном договоре.
— Ты поможешь мне найти деньги? — он покачал головой. — Почему?
— Сумма просто баснословная. Чтобы ты понимала: вся Рублёвка должна продать почки, чтобы ты смогла оплатить одну измену.
— Хм. А если у меня нет таких денег, тогда что?
— Саша не даст тебе развод.
— Это я поняла, а если речь идёт об измене? Что если я не буду ему верна, но и денег у меня тоже не будет?
— Он не даст тебе развод. Там всё крутится вокруг развода.
— Какое упущение со стороны Герца. Ведь я могу наставить ему рога, при этом, по-прежнему находясь в статусе его жены!
Артём удивлённо посмотрел на меня.
— Ты хитрая и похотливая баба.
— Он поступил несправедливо по отношению ко мне.
— Саша боится тебя потерять. И брачный договор на тот момент он видел единственным выходом из этой ситуации.
— О котором он мне даже не рассказал?
Юноша тяжело вздохнул. Похоже, он поздно осознал, как только что подставил лучшего друга.
— Мы говорили о тебе.
— Ты делился с ним советами?
— Я выслушивал его жалобы касательно тебя. О том, что ты его не любишь, даже не пытаешься полюбить. Саша сказал, что ты с ним холодна.
— По-моему, это было видно ещё при нашей первой встречи.
— А знаешь, в чём вся соль вашей первой встречи? — мы встретились взглядами. — В том, что каждый был уверен, что вы понравились друг другу. Столько было ненависти, иронии и сарказма, что даже Миша, который полный профан в отношениях, был уверен, что искра-то пробежала.
Я усмехнулась:
— Пробежала и побежала дальше. Не было там никакой симпатии.
— Была. Вы с Саней в лице менялись, когда друг друга видели.
— Не от большой любви.
— От большого желания покрасоваться друг перед другом. И ты знаешь, я рад, что ему удалось тебя охомутать, пусть и не совсем честным способом. Ты всё равно так или иначе была бы с ним…Если хочешь, я попрошу нашего соседа отвезти тебя в Москву. Думаю, теперь тем для разговора у вас с Герцем стало больше.
Я кивнула и продолжила пить странную смесь, которую Артём называл «своим фирменным чаем».
Глава 40
Вопреки ожиданиям юноши, вернувшись в Москву, я не закатила Саше скандал. Да и какой в нём смысл? Ну, побешусь я, покричу, а что это изменит? Герц же не крикнет: «Марина, прости, я был дураком!» и не разорвёт демонстративно брачный договор. Всё, что он сделает, так это покрутит пальцем у виска и устроит мне истерику, потому что я виделась с Артёмом. Благо в тот день мне всё-таки удалось застать домработницу, чтобы через неё передать подарок Алексею Владимировичу, поэтому встречу с лучшим другом Саши скрыть получилось. Правда, ненадолго. Сей факт всплыл в августе, когда Герц собирал вещи.
— Никак не могу понять, чего ты тянешь. — пробубнил молодой человек, когда я, прижавшись к стене, молча наблюдала за тем, как он аки кладоискатель ищет пары своим носкам. — Или ты наивно полагаешь, что успеешь собрать чемодан за несколько часов до отправления?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Разве отец не сказал тебе, что я не еду?
Саша выпрямился и повернулся ко мне лицом. Удивления в его глазах, конечно же, не было, а вот усмешка на губах поигрывала.
— Сказал. Но это его очередная неудачная шутка, верно?
— Нет, я говорила на полном серьёзе. Я не могу полететь с тобой в Лондон, у меня есть дела в Москве.
— Какие, хотел бы я знать? — Герц вновь вернулся к поиску «чёрных монстров».
— Позволь тебе напомнить, раз ты забыл: твоя жена вообще-то книжки пишет.
— Марина, перестань строить из себя писателя. Уже вся Россия, по-моему, знает, как ты провалилась с первым романом.
Я вытянула губы, но проглотила его обидное высказывание.
— У меня заключён договор с твоим отцом. Я не могу его разорвать по твоей прихоти.
— Ага, целых два. Один на книги, второй — на меня. Ты у нас прямо бизнес-леди, вон сколько контрактов успела заключить меньше, чем за год!
За такие слова хотелось ему стукнуть по лбу, но это же всё равно не даст никакого эффекта. Так что, пожалуй, я лучше поиграю с его самолюбием.
— И не говори! Даже с тобой я уже успела заключить договор!
— Какой договор?
— Брачный. Или ты о нём уже забыл?
— Откуда ты о нём знаешь?
Я хмыкнула.
— Один добрый человек рассказал.
— Добрый человек это тот, который по Москве на мотоцикле рассекает? — мы встретились взглядами.
— Даже если и так, то что?
— Ничего. Возможно, так даже лучше. Мне не придётся теперь мучиться совестью и оправдываться перед тобой.
— Я пойму, если на нём настоял Алексей Владимирович.
— Не хотелось бы тебя расстраивать, но, видимо, придётся. На брачном договоре настоял я.
Я цокнула языком и собралась уже ходить, когда Саша сказал:
— Постой. Ты знаешь, в чём суть этого договора?
— Да.
— И в чём же?
— Этой незаконной бумажкой ты привязал меня к себе. Теперь у тебя полностью развязаны руки, и ты можешь делать что угодно. Из любимой женщины я превратилась в собственность. В собственность вашей семьи.
— Знаешь, что меня больше всего удивляет, Марина? То, что Артём присутствовал, когда условия расписывались в договоре, и, тем не менее, умудрился покататься по твоим ушам. — Саша открыл нижний ящик тумбочки, достал оттуда бумаги и кинул их на кровать. — На, читай.
— Зачем? Чтобы лишний раз убедиться в твоей ничтожности?
— Читай, — его голос прозвучал громче и злее, когда он протянул договор мне в руки.
Не желая вступать в конфликт, я быстро пробежалась глазами по документу, из которого поняла, что Артём неосознанно, или, наоборот, намеренно мне солгал.
— Убедилась? Условия развода равны.
— Да, если не считать того, что ты собрался мне платить.
Условия и в самом деле показались мне дикими. Если говорить кратко, то смысл вот в чём: если один из нас решит подать на развод, то ответчик обязан выплатить истцу N-сумму. Причём, истцом могу выступать и я (зачем вообще было нужно мне лгать?). Об изменах, кстати, в документе ни слова. И да, про выплаты: даже после расставания Саша будет мне платить что-то вроде ренты.
— Это уже моё дело, — юноша вырвал бумаги у меня из рук. — Ты не поймёшь.
— А ты объясни так, чтобы я поняла, — я взяла Сашу за руку.
— А я, может, хочу, чтобы ты даже после нашего развода ни в чём не нуждалась. Нет? Такой вариант ты не рассматриваешь?
— Зачем нужен был такой договор? Что он тебе даёт с такими условиями?
— Это мой гарант того, что ты будешь счастлива даже без меня. В этом обществе так принято: заключать брачные договоры, чтобы один супруг не обманул другого; его особенные правила игры. — я фыркнула. — Так что, либо играй как все, либо возвращайся домой.
— Саш, я…
— Я позвоню, когда прилечу в Лондон, — схватив дорожную сумку, он отдёрнул руку и вышел из комнаты.
