оставалось или смеяться или биться головой об стену. Смех был менее разрушительным
средством, освобождающим ее эмоции.
Дерек подождал, пока она успокоится, прежде чем спокойно сказал:
- Я так понимаю, ты нашла это предложение забавным.
- Я нахожу это предложение смешным. Ты шутишь, не так ли?
- Я вполне серьезен. И уверяю тебя, они тоже, - он кивнул в сторону конференц-
зала.
Карен мгновенно протрезвела. Любой след юмора исчез. Превращение было таким
резким, что, казалось, ее лицо всегда было таким же лишенным веселья как сейчас.
Уперев локоть в ручку кресла, она позволила лбу упасть на свою ладонь.
- Да, я знаю.
- Тогда как ты думаешь, о чем говорят эти спекулянты?
Она сердито посмотрела на него.
- Ты собираешься потратить наши 15 минут играя со мной в какую-то игру?
Губы Дерека сердито сжались.
- Я сказал тебе, что серьезен. Если мы вернемся туда и сообщим, что теперь ты моя
невеста и скоро станешь моей женой, ситуация резко изменится. Ты увидишь, что люди
относятся к невестке Аль-Тазана с определенным уважением. На этот раз, мисс Блейкмор,
брак это средство защиты.
- Для тебя? - пренебрежительно спросила она.
- Для тебя, - спокойно сказал он. - Я не нуждаюсь в защите. Мой отец проследит за
этим.
Она еле сдерживала гнев под его надменным взглядом. Это был первый раз, когда
он обращался с ней так снисходительно, и ей это не понравилось. Ничуть. Другие могут
роптать ним, но будь она проклята, если сделает это.
Она с ехидством подумала, какова была бы его реакция, если бы она приняла его
предложение. Вероятно, смертельный сердечный приступ. Конечно же, этот щедрый жест
был сделан для галочки. Очень хорошо. Она сыграет роль адвоката дьявола и посмотрит,
насколько далеко он зайдет, прежде чем откажется от своих слов.
- Так я должна поверить, что ты предлагаешь мне выйти замуж по доброте
сердечной?
Намек на улыбку мелькнул в глазах тигра. Это было настолько мимолетно и
настолько тонко, что она была уверена, ей показалось.
- Ну, в конце концов, я чувствую, что немного ответственен за ситуацию, в которой
мы находимся. Я соблазнял, а ты была соблазненной.
Его голос был таким же чувственным, как бархат на голой коже и слишком
хорошим, чтобы слышать, что соблазн был изысканным. Он действительно ничем ей не
обязан. Она закрутила роман по собственной воле. Как только ее изначальная
предосторожность была сломлена, она стала добровольным участником. Какой дурой,
возможно, он думал, она была! Он тоже видел фотографии. Они напомнили ей о
безусловной страсти в объятиях незнакомца. Если бы он забыл, как она возбуждалась от
него, фотографии наверняка бы напомнили ему. При этой мысли ее гордость обдало
жгучей болью.
Она поднялась со стула и подошла к окну, открывающему великолепную панораму
столицы страны. Она была патриотом. Любила свою страну. Вид Монумента Вашингтона
и Мемориала Линкольна не избавили ее от кома в горле. Теперь ее обвиняли в
предательстве страны, которую она любила. И все из-за этого человека, человека, который
легкомысленно предложил брак, как средство решения ее проблемы.
Вероятно, он просто считал это еще одной забавой, из которой его вытащит богач
отец. А она всю оставшуюся жизнь будет страдать из-за тех дней на Ямайке. Тем не
менее, она не собиралась принимать его насмешливое предложение, даже если это был
спасательный круг.
- Я никогда снова не выйду замуж, - сказала она.
- Потому что твой первый муж был отвратным типом?
Она повернулась к нему лицом.
- Потому что я никогда больше не буду находиться под влиянием мужчины, не
буду обольщаться и верить заявлением о любви.
- На этот раз ты заблуждаешься. Мы не упоминали любовь, разве нет?
- Конечно, нет, - пробормотала она, повернувшись к окну. - Я просто имею в виду,
я больше никогда не буду на побегушках у другого мужчины.
- Я родился во второй половине 20 века. Я не придерживаюсь никаких архаичных
принципов о браке или месте женщины в нем. Я бы и не стал ожидать, что ты
подчинишься моим приказам.
- Не стал бы? Думаю, ты ожидаешь этого от всех, принц Аль-Тазан.
Он устало вздохнул.
- Я быстро теряю с тобой терпение, Карен.
Господи, она хотела, чтобы он не произносил ее имя. Теперь она поняла, почему
когда он вторгался языком в ее рот, у него был другой колорит. Его второй язык, без
сомнения, был арабским. Его легкий акцент придавал мелодичности ее имени.
- У нас осталось 5 минут отсрочки, - сказал он. - Мы можем клясться хоть до
судного дня, что не знали ничего, кроме имен, друг о друге, что мы говорили обо всем,
кроме политики, что мы ушли - ты ушла, что является проблемой, с которой я разберусь
позже - даже не узнав, где другой жил и работал. В конечном счете, не имеет значение,
верят они нам или нет. Наша репутация все равно будет поставлена под угрозу в прессе, -
он сделал паузу. - Пожалуйста, смотри на меня, когда я с тобой разговариваю.
Она неохотно повернулась к нему лицом. Неохотно, потому что повиновалась его
команде. Неохотно, потому что не хотела, чтобы он видел ее страх перед его логикой.
Неохотно, потому что она могла чувствовать первые ростки сомнений среди тех стен,
которые выстроила. Неохотно, потому что с самого начала его мужская красота и его
неотразимые глаза, были больше того, чему она могла сопротивляться.
- Я предложил единственный способ, который выведет нас из этого беспорядка. Ты
это понимаешь?
Она прикусила нижнюю губу. Он ожидал ее ответа - да. Она могла видеть
холодную уверенность в его глазах. Он ожидал, что она броситься в его объятия и начнет
умолять, чтоб он спас ее с помощью своих денег и власти.
Ее это возмутило. Ее так же возмутило то, что причудливое предложение было
вполне разумным.
Пока она размышляла, он высказал свою точку зрения.
- Не сомневайся, после случившегося ты потеряешь свою работу.
- Не сомневаюсь.
- Как ты будешь содержать себя, пока не найдешь другую?
- Не твое дело.
- Это мое дело.
- Мне не нужна твоя благотворительность!
Он подошел к ней и крепко схватил за плечи, слегка встряхнув.
- Сейчас не время для того, чтобы быть глупой, упрямой и гордой, Карен. Я
предлагаю тебе свою помощь, не благотворительность.
- Я заработаю деньги, - жестко сказала она, зная, что он был прав.
- Как? Что насчет Кристин?
